Цивилизация
Сколько уж было говорено про то, что большевики якобы оккупировали Россию. Комиссары, понимаешь, взрывали храмы и устраивали коллективизацию, голодомор и массовые расстрелы. Мало кого такие разговоры смущали — ну да, вот шариковы и революционные матросы чего-то набузили, как-то увлеклись немножко перегибами на местах, головокружение у них от успехов. И гражданскую закончили, потому что патроны просто кончились. А люди-то хорошие у нас.
На днях коллега Минкин где-то выступил (я его слова отловил в интернете), что-де мы и сейчас оккупированы – на сей раз «Единой Россией», которая о населении заботится слабо и народные богатства тратит не на него, а в своих разных интересах.
И что-то меня задело в этих рассуждениях. Мне показалось, что тут что-то не сходится.
И большевиками я недоволен, и ЕдРо меня не радует — как-то их бы приструнить пожестче, к ногтю прижать, да и прикрыть вообще. Но справедливости ради признаюсь, что никак их не могу держать за оккупантов.
Это было бы некорректно. Не надо на людей наговаривать. Не тянут они.
Как ни странно, первым про это мне сказал в 1997 году Игорь Малашенко, в то время самый, кажется, главный на НТВ. Он между делом, через запятую указал мне на то, что большевики, может, много в чем виноваты, но они не с Марса же к нам завезены. А выросли, напротив, на родной земле в гуще богоносца. Меня это потрясло тогда. То есть сказать, что виноваты большевики и больше не о чем беспокоиться, значит сказать, что не виноват никто! И все у нас хорошо. И дальше будет хорошо.
А виноват-то сам пипл. Весь. Вот породил такое и в ус не дует. Я, говорит, не виноват. Пушкин, что ли, виноват вам? Да поголовно виноват весь народ. Причем он заранее заготовил себе алиби — «народ не может быть виноват». Но это, конечно, бледно смотрится на фоне немцев, которые всерьез пытались искупить свою вину перед евреями и не валили все на своих единороссов, или как их там называли…
Оккупация – это когда приходили те же фашисты, про которых я сейчас упомянул, и устанавливали свои порядки, ставили свою администрацию и свою, уж вы простите, извините за выражение, полицию. И можно было, конечно, все валить на оккупантов: вот без них было лучше, а эти все вывозят в Европу (никого тут не хотел обидеть).
Еще оккупантами надо с полным на то основанием назвать наполеоновских вояк (кстати же, и 200-летний юбилей Бородинской битвы на дворе) — пришли, да, со своими порядками. Остается вопрос, отчего русские рабы (которых патриоты стыдливо и лживо называют крепостными) шли умирать за своих рабовладельцев, которые их же пороли и вешали и продавали на базарах? От своей рабской сущности, от любви к несвободе, которая им казалась лучше свободы?
От мазохизма, может, без которого как можно вставать грудью за своего мучителя, за садиста? Воля ваша, а по мне, так ни крепостное право, ни колхозный строй, ни массовая любовь винтиков к своему Сталину никак не могла продлиться сколько-нибудь долго без серьезной подсадки на мазо.
Впрочем, некоторые считают, что это нормально, когда тебя бьют, сажают и расстреливают ни за что, и это не мазохизм, а психически нормальное поведение. На их месте так поступил бы каждый. И не надо нагнетать.
Вернемся, однако, к французской оккупации. Мы уже поспрашивали себя и почесали репу по поводу любви рабов к Сталину и его предшественникам. «За родину, за царя!» – типа орали солдаты, идя умирать. Ну никто ж не говорит, что надо было прирезать барина (достал уже, кстати) и перейти на сторону супостата. Но можно ж было, пользуясь неразберихой, махнуть куда в Сибирь, на Дальний Восток — и там жить на воле. Что, в конце концов, дороже — личная свобода и права личности или безопасность и благосостояние барина-чиновника-силовика, да еще и коррупционера (почитайте Гоголя), и самодовольного хама и идиота (это уже намек на творчество Салтыкова-Щедрина)? Стабильность системы, которая ваших детей и внуков тоже гарантированно сделает бесправными рабами? Но и это бы ладно.
А что ж барин, урод, после войны, после победы не дал свободы своим рабам, которые сражались за его богатства и привилегии? И Сталин, кстати, не распустил колхозы в 1945-м в знак признательности солдатам-колхозникам. Что ж они за негодяи-то такие? И крестьяне хороши: война кончилась, боевые навыки остались, тут бы барину косу приставить к горлу и попросить воли. Заслужили же! Так нет. Были, значит, вы рабы, рабами и останетесь — имел в виду барин. А как симпатичная девка будет выходить замуж за героя, к примеру, Отечественной войны, так подать мне ее в койку на пробу: права первой ночи никто ж не отменял. Как в воду глядел барин: все это дело схавали.
Так вот какая картина: оккупантов режут и жгут у нас; а вот когда свои мучают и пытают, и грабят – так это просто бальзам на раны! И счастье! Патриотизм это называется.
Посмотрите на армию: вот, били-мучили молодого бойца, а после он выходит в дембеля — и каков же он? Чисто барин-садист — издевается над молодыми солдатиками! Эта вертикаль, этот круговорот садо-мазо в русской жизни – они плоть и кровь нашего этноса, никуда без них, а то страна развалится ведь!
Так что извините, но уж никак нельзя единороссов назвать оккупантами. Это родные наши русские люди, представители народа, лучшая его часть, самая ловкая и энергичная, и честолюбивая, и суетная, и циничная, и бездушная – элита! Которая уже тыщу лет делает со страной то, что делает. И соответственно поступает с людьми. И они этого заслуживают, раз терпят. Это преемственность! Мы идем сквозь историю прямой дорогой, мы достойны ее и своих великих предков, которые рабски служили хозяевам и терпели все, что им выпадало, и вдобавок ко всему этим терпением еще и хвастали. «Наш народ самый терпеливый!» — и то правда, умом этого не понять.
Наверно, такой народ победить никому нельзя. Латентные завоеватели, наверно, уже успокоились. Они поняли, что наш народ сам все сделает правильно. И не надо волноваться, не надо делать лишних движений: пока он оккупирует себя сам, не надо ему мешать, а после видно будет.
Заметьте, я тут не говорю, что делать и кто виноват, — просто разбираюсь в формулировках. Пытаюсь разобраться. «Единую Россию», конечно, надо разогнать – но за другое.
