Цивилизация
Исполняется 60 лет со дня смерти Иосифа Сталина. По официальному календарю эта дата выпадает на начало следующей недели. А по неофициальному — на конец нынешней. Ведь многие уверены, что осиротевшие вожди несколько дней просто скрывали этот факт, чтобы успеть подготовить себя и народ к важной новости.
Шестьдесят лет без Сталина означают, что даже и детские воспоминания о его эре остались только у тех, кому сегодня лет семьдесят или больше. Таковых одна десятая доля жителей России.
То есть для абсолютного большинства сограждан и практически для всех, кто включен в общественную жизнь, сталинская эпоха – это история, о которой узнают от других, а вовсе не личный жизненный опыт. Как эпоха Наполеона для французов Третьей республики в начале 1880-х. Как эпоха Ивана Васильевича Грозного для русских, живших в первые годы правления Алексея Михайловича Тишайшего в 1640-е годы.
Тогдашние французы, конечно, вспоминали о Наполеоне, а тогдашние русские — об Иване Грозном. Но относились к ним как к персонам безвозвратного прошлого, людям из другой жизни, а не как к своим начальникам по работе или членам семьи.
А в России 2013 года покойный Сталин — одна из главных фигур действительности, более живая и волнующая людей, чем многие из вполне реальных и даже постоянно о себе напоминающих персон сегодняшнего дня.
Средний россиянин с исключительной охотой вступает в обсуждение деяний Сталина и вообще до нелепости много о нем знает. Пусть эти знания вульгарны и искажены, но впечатляет сам их массив. Чтобы Сталин так основательно прописался в головах, запомнился в таких подробностях, понадобились тысячи часов, проведенных у экрана. Но ведь время на просмотр сотен и сотен сталинских сюжетов всех градаций фальши и бездарности выбрасывалось людьми добровольно.
Середняк-сталинист способен часами с энтузиазмом повествовать о триумфах сталинского оружия и изгибах сталинского остроумия, сыпать и сыпать все новыми подробностями, зато его рассказ о том, как управляется его дом, кому принадлежит его двор, кем оттуда вывозится мусор, и о многом прочем, напрямую и каждодневно его касающемся, будет коротким, неполным и выдающим слабую осведомленность.
Средний антисталинист и даже средний антисталинистски мыслящий оппозиционный активист без запинки назовет вам пять, а то и десять фамилий высших военачальников, убитых Сталиным, напомнит вам, что Путин — это Сталин сегодня, но ничего или почти ничего не сможет сообщить о том, из чего складывается бюджет его муниципального образования и на что тратятся эти деньги.
Для множества людей Сталин как-то реальнее проблем их сегодняшней жизни, со сталинской эпохой прямой связи давно уже не имеющими.
Как когда-то и Иван Грозный, Сталин не был посмертно разоблачен уцелевшими жертвами его режима. Наоборот, Сталина низвергли те, кого он сам выдвинул, и сделали это в формах, приемлемых для себя, а вовсе не для потерпевших.
После его смерти не сложилось общественной коалиции пострадавших от сталинизма. Во-первых, их осталось слишком мало. Миллионы ограбленных крестьян вымерли от голода, сгинули в ссылках. А из десятков тысяч опальных номенклатурщиков, подведенных под 58-ю статью, остались в живых считанные проценты.
Не меньше значения имело и выжигание личной памяти, продолженное сталинским режимом, но практиковавшееся советской властью с самого начала. Скажем, те, кто в гражданскую войну воевал против красных, должны были ради собственного выживания притвориться, что этого не было, фальсифицировать свои биографии, слиться с ландшафтом. На тех, кто не захотел или не сумел этого сделать, специально охотились в 1937-м.
Так или иначе, но официальный антисталинизм 1950—1960-х не стал общественным реваншем тех людей, по жизни которых прошел террор. Но такой реванш мог произойти только раз и именно тогда. Будучи упущен, он уже не подлежал переигрыванию. Люди не вечны, потерпевшие тем более. Мысль о том, что этот реванш можно устроить когда-нибудь потом, хотя бы и сейчас, и это будет вроде как то же самое — эта мысль в лучшем случае наивна. Того же самого быть уже не может. Вокруг другая действительность и другие люди. Сегодня борьба с мумифицированным сталинизмом — это что-то совершенно другое и кое в чем даже противоположное борьбе с живым сталинизмом в середине прошлого века.
Спор о Сталине 50—60 лет назад не был спором о толковании истории. Это был спор о жизни. Сегодня это спор о том, как от жизни уклониться.
Не нужно большого ума, чтобы заметить, что сталинские темы уже полтора десятка лет мусолятся начальством, чтобы наркотизировать сознание людей, сделать его невосприимчивым к настоящей, непридуманной действительности. Но это только полправды. Начальственные головы сами наркотизированы сталинской мифологией, они тоже пытаются заслониться от реальности картинами прошлого.
Можно спорить, в какой степени Кремль и лично Путин воспринимают себя как продолжатели Сталина, но какой-то частью своего сознания уж наверно воспринимают. Отсюда и столько фарсовых попыток воспроизвести невоспроизводимое.
«Болотное дело» как новейшее издание «московских процессов». Программа перевооружений как позднейшая стадия великой сталинской милитаризации. Суета вокруг сирийской междоусобицы как современное подражание сталинской битве за Корею.
Но политические репрессии XXI века не становятся похожими на сталинские, даже если им специально стараются придать стилистическое сходство. Чтобы повторить процесс Зиновьева и Каменева, нужны новые Зиновьев и Каменев. А таких давно уже нет в природе. Сегодняшние репрессии отвратительны, но отвратительны по-другому. Они происходят в совершенно другом обществе и приведут к другим результатам.
Сталин вооружался, чтобы воевать с Германией, а потом чтобы удерживать за собой полмира в противостоянии с Америкой. Сталинская империя захотела стать сверхдержавой и стала ею. А нынешняя российская программа вооружений, даже и будучи выполненной на 100%, во что никто из военных экспертов не верит, глобального соотношения сил все равно не изменит. В мире сейчас две сверхдержавы — Америка и догоняющий ее Китай. Таковыми они и останутся.
А в дипломатической битве за Сирию с собой наглядностью выявляется разница между пародией и оригиналом. Сталин сражался в Корее с Америкой, переложив при этом главные военные усилия на своего вассала, маоцзедуновский Китай, а сам не на шутку готовился к превращению этой войны в 3-ю мировую. В сегодняшней Сирии Китай манипулирует Россией, подставляя ее под пропагандистский огонь с Запада и с Востока. При этом реально встревать в сирийскую войну обе страны вовсе и не собираются. Да и Америка, скорее всего, тоже.
Мир десятых годов XXI века не похож на сталинские 1950-е. Это другой мир, с другими действующими лицами, другими интересами и другими закономерностями. Попытки подобрать к этим закономерностям ключи из сталинской связки ведут только к одному конфузу за другим.
Занимающая непомерное место в умах схватка сталинизма и антисталинизма мешает жить. Она не дает никаких ключей к сегодняшней действительности, вовсе не похожей на то, что было в первой половине прошлого века. Сталина нужно прогнать. Прогнать из жизни, где его муляж давным-давно не к месту, в историю, в учебники и монографии.
А уж там осудить как тирана или классифицировать как специфическую разновидность модернизатора. Но прогнать гораздо важнее.
Если шестидесятилетие существования без Сталина напомнит людям, что его образу со всем его шлейфом пора убираться из жизни, то это будет правильный юбилей.
