Цивилизация
Вообразите, что глава беспокойного семейства скликает чад и домочадцев: «С завтрашнего дня реформу устроим: барьеры примемся упразднять, семейные функции дублировать перестанем!» И никто не смеется. Потому что не в первый раз.
Именно такие речи наша высшая власть регулярно и притом с незапамятных времен держит перед своими чиновниками. И каждый раз они с пониманием качают головой. Потому что любой режим в нашей стране обязательно проводит административную реформу, то бишь перестроение бюрократии в форме сокращения ее штатов, отобрания у нее излишних полномочий, а также искоренения в ее рядах коррупции. Иначе нельзя: публика не будет уважать.
Стиль может меняться. Агитационный гроб с надписью «Смерть бюрократизму!», который служащие «Геркулеса» по праздникам торжественно носили по улицам Одессы, сегодня можно вообразить только в приличном отдалении от культурных центров, разве что на Селигере каком-нибудь.
Но у каждой эпохи своя прелесть. Есть и у нашей.
Новинкой XXI века стало то, что административная реформа сделалась непрерывной.
Этими днями премьер Путин подписал распоряжение № 1161-р «Об утверждении состава правительственной комиссии по проведению административной реформы». Ничего пугающего в этом не ищите. Саму-то реформу объявили много лет назад, в начале прошедшего десятилетия, и комиссия, за ней присматривающая, возникла тогда же, и начальником ее уже не первый год служит шеф аппарата правительства Сергей Собянин. Чиновник спит, а реформа идет. Просто время от времени очередным премьерским распоряжением перетряхивается список членов комиссии.
И на этот раз этот список вдвое сократили и выставили из него самых знатных министров, а также почему-то Аркадия Дворковича, что и заставило аналитиков задаться вопросом: а не быть ли беде или хотя бы переменам?
Думаю, беде не быть. По крайней мере, какой-нибудь незнакомой. И переменам тоже. Наоборот, распоряжение премьера подтверждает верность курсу административной реформы. То есть тому, что никаких перемен не будет. Об этом же говорят и планы сократить федеральную бюрократию на 20%. Из таких же планов, если брать только те, что реализованы за последние 100 лет, можно составить целый том, а наша бюрократия сейчас многочисленна как никогда.
Вспоминается забавный эпизод – попытка сократить число высших правительственных должностей. В 2004-м устроили прямо революцию: оставили всего одного вице-премьера, а каждому министру по одному-двум замам. И вот отшумели шесть лет безостановочного реформаторства, и сегодня у нас два первых вице-премьера и семь просто вице-премьеров. Что же до замминистров, то есть свежая новость: Владимир Путин разрешил Минрегиону назначить девятого заместителя министра. И ясно, что это далеко еще не потолок.
Высшая власть не может и не хочет что-то всерьез диктовать бюрократии. Наоборот, бюрократия устраивает свою жизнь по собственному вкусу.
И хотя эти вкусы принято называть архаичными, на самом деле они еще гораздо более архаичны, чем кажутся.
Взять, скажем, лестницу классных чинов государственной службы, со всеми ее секретарями, референтами, госсоветниками и действительными госсоветниками 1-го, 2-го и 3-го классов. На первый взгляд, от нее веет восемнадцатым веком – как-никак веком Просвещения, петровской Табелью о рангах, которая, правда, немножко поскромнее нынешней, но, в общем, на нее похожа и была позаимствована у тогдашней Пруссии и у прочих благоустроенных по тем временам государств.
Но о подлинном сходстве с прусскими административными нравами позапозапрошлого века нам нынче можно только мечтать. «Есть еще судьи в Берлине», — якобы сказал прусский мельник, после того как выиграл суд у короля Фридриха Второго, который пытался отобрать мельницу, чтобы построить на ее месте себе дворец. Возможно, это был просто пиар прусского короля. Но ведь и пиар отображает что-то характерное.
А теперь вообразите: «Есть еще судьи в Москве!» — с пафосом сообщает соседям обитатель «Речника» или вообще кто угодно, кто судился в Москве с Лужковым. Даже и не смешно, настолько фальшиво.
Каждому ясно, что во владениях любого местного владыки можно отстоять против него свое право, только если за тебя заступится кто-то со стороны, еще более могучий. Всякое местное чиновничье сообщество – это большая семья, местные судьи – такие же ее члены, как и все другие — жаловаться им на их же собратьев все равно что жаловаться на черта чертовой бабушке. Власть закона и независимые суды начинают появляться только в век Просвещения, а его идеи у нас не признаются. Мы в средневековье.
Поэтому продолжим мысль семейную, очень точно попадающую в нашу эпоху. Вот еще один симпатичный эпизод. Июль. Жара. Посещая одну сельскую церковь на Тамбовщине и общаясь «с гулявшими на территории храмового комплекса детьми», премьер Путин разговорился также с фермером-свиноводом Перелыгиным. Фермер попросил 50 млн рублей. И тогда «В. В. Путин (это уже цитата с официального его сайта) поручил главе Россельхозбанка Дмитрию Патрушеву рассмотреть возможность выдачи кредита».
Как все-таки летит время! Старший сын экс-главы ФСБ и действующего секретаря Совбеза Николая Патрушева уже дорос в служебном отношении до участия в традиционных путинских мероприятиях по облагодетельствованию избранных представителей народа. Будем надеяться,
близок тот час, когда дети знатных чиновников, все как на подбор делающие карьеру знатных коммерсантов, составят в свите национального лидера уже большинство.
Впрочем, его свита – частный случай. То, что правление, скажем, Чечней перешло к Рамзану Кадырову по наследству от Ахмата Кадырова, а президентом Дагестана этой зимой стал Магомедсалам Магомедов, сын Магомедали Магомедова, управлявшего автономией еще с 80-х годов, списывают на местную специфику. Но списывают зря. Во всех наших землях государственные структуры всех видов и неотделимые от них «хозяйственные субъекты» существуют вовсе не для управления страной или экономикой, а для того, чтобы обеспечить должностями и доходами как из-под земли выросшую знать – чиновно-семейно-соседско-дружеские кланы. Для современного общества смотрится диковато. Для средневековья или для таких, к примеру, стран, как Сирия или Ливан, – совершенно нормально.
Россия в своей истории несколько раз совершала откаты в прошлое, но такого быстрого и глубокого движения руководящей верхушки назад, в древность, не видела, пожалуй, еще ни разу.
«Административная реформа», о которой всерьез можно было говорить еще лет десять назад, потеряла поэтому всякий смысл. Какое «разграничение полномочий органов власти»? Какое «уменьшение бюрократического вмешательства в бизнес»? Какая там «борьба с коррупцией»? К кому все это обращено?
Реальные меры по уменьшению, например, коррупции подразумевают, что существует профессиональное чиновничество, которое сознает свои административные задачи и, в общем, умеет их выполнять, но требует за это мзду. Такие меры поддерживают в этой среде лучших и отсекают худших. А
новейшая семейно-клановая знать, хоть и обряжается чиновниками, но профессионалами государственной службы себя вовсе не чувствует, никаких общественно-полезных задач выполнять не умеет и не собирается, а присвоение казенных и частных средств считает чем-то полагающимся ей по праву.
Можно, конечно, и это тоже назвать коррупцией, но на деле это обычный феодализм, притом в самом убогом и паразитическом исполнении.
Конечно, он не навсегда и будет изжит. Изжит, скорее, снизу, чем сверху, когда окончательно сгниет и обанкротится. А пока этого не случилось, фиктивная «административная реформа» будет бесперебойно обеспечивать совсем не фиктивными статусами и доходами целый отряд бюрократов, владеющих умением без смеха произносить «принцип одного окна», «упразднение административных барьеров», «исключение дублирования функций и полномочий органов власти» и другие диковинные слова.
