Цивилизация
У россиян есть непреодолимое стремление объяснять многое из того, что происходит в их собственной стране, ссылками на ее уникальность, непохожесть на иные государства и народы. И связано это не только, а подчас и не столько, с ухищрениями официальных идеологов и пропагандистов, в очередной раз пытающихся доказать необходимость построения в России какого-то особого общественного порядка, сколько со столетиями воспитывавшейся и складывавшейся привычкой мысли, в том числе и независимой.
Это касается и недавно наступившей эпохи гламура в России с ее показным духом потребительства, квазиэлитизмом, замешанном на неодолимой страсти демонстрации всему миру, что мы не хуже, засильем попсы даже в тех сферах, где ее вроде бы по определению и быть не должно. Появились вполне обоснованные объяснения этого феномена: на страну, неожиданно для ее обитателей, пролился такой мощный поток нефтедолларов, что
те, кто оказался у «кранов» или так или иначе был причастен к процессу управления и движения этого потока, мигом оказались в положении шейхов из стран Персидского залива 30–40-летней давности, поражавших западных буржуа своей любовью к роскоши и расточительству.
Тем более что у многих представителей новой российской элиты детство и отрочество были трудными, полуголодными. Как тут не воздать себе должное за труды, когда такие возможности вдруг свалились на голову! Да и общество, ставшее на волне нефтегазового бума оживать от глухой тоски и нищеты 90-х, захотело того же самого — потребления, развлечений, только, разумеется, на более низком уровне. Словом, большинство и в верхах, и в низах было готово к приходу дивного нового мира гламура и попсы. Эти, абсолютно разумные, объяснения легли на традицию общественной мысли трактовать новые социальные явления в духе российской уникальности или как минимум специфики.
А между тем, мы просмотрели, что «попсизация» стала мировым феноменом, характерным, по крайней мере, для тех стран, что считают себя развитыми и современными.
Более того, Россия не была пионером этого всемирно-исторического процесса, а, как бы это ни ранило наши патриотические чувства, отставала от него с шагом в несколько лет. На Западе политики первыми стали соревноваться со звездами шоу-бизнеса в экстравагантности и стремлении вывернуть свою жизнь на страницы желтой прессы глянцевых журналов. Это оттуда пришли разнообразные reality show, где героем становится «господин никто», а вместо настоящих проблем обсуждаются их симулякры, суррогаты, «как бы проблемы». Это там начался победный ход по миру лидеров общественного мнения нового типа — ничем выдающимся не отличающихся, зато внешне ярких, умеющих говорить и делать то, что от них ждут, нередко эпатажных, но… пустых.
Вклад России в этот процесс состоял в том, что у нас отмеченные тенденции приобрели, как это часто бывает, гипертрофированный характер, были доведены, что называется, до предельного состояния. Неведомо откуда взявшееся бесчисленное множество абсолютно безголосых и бесталанных эстрадных певцов и певичек, вдруг единогласно объявивших себя «звездами» и оккупировавших «большие голубые экраны, раздающие удовольствия». Гламурные девушки, назвавшиеся «писательницами» и всерьез рассуждающие о бесхитростных историях, которые они накропали о нынешних хозяевах жизни и их развлечениях, как «о творчестве». Политические деятели, не совсем понимающие смысл ими же произносимых слов, не выигравшие ни одних выборов, но занимающие весьма высокие позиции в публичной политике. «Бизнесмены», задача которых только в правильном распиливании практически неограниченных финансовых ресурсов.
Мировая «попсовая революция» была неизбежна, потому что к началу 90-х прогрессивная часть человечества в лице народов индустриальных стран Запада, по большому счету, решила основные проблемы, над которыми мучилась не одно десятилетие.
Прежде всего, после краха Советского Союза, а с ним и коммунистической системы вместе с ее идеологией, исчез страх мировой ядерной катастрофы. В условиях неуклонного роста благосостояния (неважно, за счет каких мер достигаемого: в результате ли наращивания государственной перераспределиловки, или же, напротив, неолиберальной революции) новые информационные технологии, бурное развитие туризма и индустрии развлечений не только расширили границы современного мира, но и сделали многие виды деятельности, услуги доступными для самого что ни на есть обычного человека. Возьми и сам строй свою утопию! Глобальные вызовы, экология, сокращение природных ресурсов – хотя значимость этих проблем и признавалась, но в первую очередь политиками, интеллектуалами. В обыденном сознании все эти вещи ассоциировались с каким-то отдаленным будущим. А в настоящем, если, с точки зрения основной массы населения, главные проблемы решены, то зачем политикам ломать голову над какими-то темами из будущего, ведь за них голоса на выборах не получишь. Нежелание же и неумение решать подлинные проблемы с помощью современных манипулятивных технологий можно прикрыть «как бы решениями». Да зачем вообще себя мучить вечными вопросами, когда вместо них вполне можно накормить общество их облегченными версиями в виде клипов и разнообразных talk show. И оно их с удовольствием проглотит. Словом, хватит осложнять себе жизнь, о которой наши предки, настрадавшиеся за столетия борьбы, могли только мечтать.
Как справедливо воспроизводила массовые настроения той прекрасной эпохи реклама одной всемирно известной фирмы, «надо жить играючи!»
Даже когда в Западной Европе появились первые признаки кризиса государства всеобщего благосостояния, разгневанные массы без промедления проваливали на выборах тех политиков и партии, которые осмеливались сказать им правду, что дальше «так жить нельзя». Сейчас становится очевидным, что существование этого дивного мира современной индустриальной утопии все более сомнительно. То, что казалось незыблемым, самим собой разумеющимся, давно решенным, как дешевые продукты питания и доступный бензин и авиабилеты, вдруг поколеблено. Чиновники и эксперты говорят, что дешевого продовольствия больше не будет, а с топливом может стать еще хуже. Сотни миллионов людей, которых можно отнести к современному среднему классу с высокими потребительскими стандартами, теперь есть не только в странах Запада, но в Индии и Китае. И они так же, как и их западные «братья по классу», не хотят лишаться этих только что обретенных стандартов. Словом,
возникает ситуация, при которой попса и гламур, манипулятивные технологии оказываются бессильными, просто-напросто нефункциональными.
А значит, и очень скоро снова, как на протяжении всего ХIХ и большей части ХХ века, возникнет спрос на людей серьезных – политиков, способных решать настоящие проблемы, брать на себя ответственность и рисковать. На писателей и деятелей культуры, умеющих находить такие проблемы в современном обществе и вести с согражданами нормальный диалог об этих «онтологических вопросах» без идиотских шуток и пошлостей. На дискуссии с содержательными темами, а не бесконечным перемалыванием бытовухи и кулинарных рецептов. На телеведущих, разговаривающих на нормальном языке. В этих условиях гламур обречен перестать быть всеобщим способом мышления и идолом для поклонения и вернуться туда, где ему и место – в определенном сегменте индустрии развлечений. Хорошо бы, чтобы и у нас в стране вовремя увидели бы неизбежность этих перемен. Чтобы снова не оказаться в пустоте, в этом новом «постгламурном мире», «когда цирк уехал, а клоуны разбежались».
