Цивилизация
Историки разложат правление Путина на периоды. Их будет три — ранний, зрелый и поздний. В случае хеппи-энда. В противном случае будет и четвертый, который не хотелось бы обсуждать даже гипотетически. Очень хочется уже приступить к периодизации, не дожидаясь выхода учебников по сверхновейшей истории России.
Итак, ранний – самый приятный. Период утреннего Путина характеризовался общим воодушевлением. На смену яркому и харизматичному Борису Николаевичу, похожему на всех русских сразу, а потому идущему в разнос и в отрыв, пришел относительно молодой, сосредоточенный и сдержанный Владимир Владимирович. Почти немец, а от них всегда ждут структуры и порядка. Воодушевление общества было связано с разнонаправленными ожиданиями. Одни хотели, чтобы молодой да ранний Путин придал форму творческому хаосу, который позволил России Борис Николаевич и в котором радовалась жизни всякая божья тварь – от бандитов до журналистов. В котле 1990-х бывало жарко, но там вываривались совершенно новые формы жизни – парламентаризм, свободная пресса, частное предпринимательство. Каждый день как десять лет.
В 1990-е народилось столько доселе невиданных штук, названных потом институциями, столько произошло событий, что хватило на все последующее десятилетие – и спорить можно до бесконечности, и паразитировать на том первоначальном капитале реформ.
Однако вторая часть божьих тварей не отважилась прыгнуть в котел, не смогла или не захотела. И ждала от Владимира Владимировича структурных изменений другого рода – чтобы он покончил с хаосом творения как можно быстрее. Испытание свободной прессой, рынком, конкуренцией и – в широком смысле – открывшейся неприятной реальностью оказалось слишком болезненным. Деловитая атмосфера 1990-х уничтожила уютное пространство мифа, в котором существовала самая читающая страна, многонациональная семья народов, с ее непобедимой армией, доброй милицией и лучшим в мире здравоохранением и образованием. И боль от этой потери не смогли скомпенсировать никакие новые возможности.
Ранний Владимир Путин, утверждаясь в роли правителя, помог и пострадавшим от новой реальности. Хаос творения был переименован в «лихие девяностые», а советскому был возвращен статус сакрального. Трудно сказать, что именно в самом Путине заставило его услышать тех, а не этих. Возможно, он предугадал результат, еще не выбрав цель, – укрощение хаоса создало миф о великом Владимире Владимировиче с тефлоновым рейтингом, холодной рукой и неподкупным сердцем. Новый миф, создавшийся так легко, в одно касание, подсказал ему содержание и инструментарий второй стадии правления – возрождение советского и имперского мифа в их былом величии и создание актуальных буржуазных декораций.
Россия с энтузиазмом принялась за строительство виртуальных реальностей разных уровней – активные и состоятельные свивали уютное гнездышко гламура, веря, что они живут в Европе; пассивные и бедные убедили себя в том, что вернулись в советское, отличное, безопасное, вечное. Есть еда, пенсия, гимн и телевизор. Что не так? Чиновникам досталось главное – имперский хребет и деньги.
К концу зрелого Путина удалось придумать страну заново, не так искусно, как СССР, но все же. Придумывали неглупые, в сущности, люди, предпочитающие хорошую книгу физической работе на свежем воздухе. Мечтать – не строить.
Придуманная страна встала с колен, замочила террористов в сортире, ее снова все забоялись, она сделалась опять как Америка, но только добрая. Ее зауважали другие страны. Ее граждане обзавелись иномарками и евроремонтами. Она заполучила Олимпиаду, занялась строительством жилья и дорог. Она даже нарожала новых детей – благодаря материнскому капиталу и просто так, от радости. В стране расцвела небывалая духовность и религиозность. Образование и здравоохранение вот-вот должны были перейти в новое качество – ЕГЭ обеспечит равный доступ к лучшим ВУЗам, а томографы и арбидол – диагностику и излечение каждого жителя России. Олигархические яхты бороздили газетные страницы, придавая этому пиру духа толику остроты.
В проекте «Россия Путина» соединились вещи несовместные – КПСС и церковь, социальное иждивенчество и разбойничье предпринимательство, имперский герб и советский гимн, царь и выборы, свобода вывоза капитала и невозможность вести бизнес в стране, оппозиционный медийный гламур и патриотический медийный криминал. Как в ковчеге, в зрелой путинской России всякой твари полагалось по паре. Его устойчивость объяснялась способностью Путина удовлетворить практически всех. Почти по Окуджаве — умный сохранил голову, если не лез на рожон, трусливый получил коня и ускакал в Лондон, рвущийся к власти обрел и кресло, и кормушку, детям достались айфоны и мороженое, а девушкам – сумки Birkin.
По всему выходило, что новая Россия получилась. И даже не пришлось проводить реформы, расковыривая старые раны, нанесенные злым Гайдарочубайсом. Пиар плюс нефть – это был настоящий успех зрелого Путина.
Как только Путин в него поверил, началась его следующая стадия – поздняя. Главное содержание позднего Путина – именно вера в то, что пиар и есть реальность. Что великая страна существует не в его воображении, не в докладах министров, не в телике, а на самом деле. Вот хоть выйти из бронированного лимузина на свежезаасфальтированную к его приезду дорогу. Речь, конечно, о коллективном Путине, который верил, что с придуманной страной ничего плохого никогда не случится. По отдельности, в частном порядке никто из архитекторов этой гипнотической реальности под свой гипноз не подпадал – деньги и дети в Лондоне. И про самих себя, и про текущий момент, и про правителя им все понятно. Но, будучи в здравом уме, держа в руках все политические и экономические рычаги, коллективный Путин бодро, под пение гимна и курение ладана, шаг за шагом приближался к пропасти. Проект путинской России для всех был обаятелен и удобен. Так великая сила мифа оказалась сильнее даже инстинкта самосохранения.
Последние новости, увы, вынуждают говорить о четвертом периоде – заключительном. Сценаристы знают, почему симпатичная девушка Афродита, если выдать ее замуж за пожилого некрасивого кузнеца, обязательно заведет себе молодого любовника. Они расскажут вам заранее, чем закончится история парня-подкидыша по имени Эдип, которого выбросили из дому родители.
Миф – опасная штука, он начинает действовать сам по себе, если залезть в него по уши и отпустить вожжи. Виртуальность управляет страной, но этой виртуальностью, похоже, уже никто не управляет. И она развивается хаотически, как злокачественный процесс.
В декабре пала Госдума, Общественная палата погибла чуть раньше, хотя вряд ли вообще существовала, на днях позорно и финально рухнул Совет федерации, утвердивший закон о митингах, большое правительство сделалось анекдотом с самого начала своего существования, еще более скверным – малое правительство, которое теперь то ли в Белом доме, то ли в Кремле. Обрушилось сакральное здание РПЦ, от одной только песни и пляски четырех скоморохов и 12-ти стульев. Исчез институт президентства. Давно, еще в зрелом путинском периоде распалась медиасреда, сломался телевизор, исчезла журналистика. Политики и партии отменили сами себя, тоже не вчера. Дышит на ладан институт благотворительности, на днях в него врезался поезд, идущий в Северную Корею. Разложились две важнейших социальных отрасли – здравоохранение и образование. Едва держится на плаву миф о рубле и великой нефти. Служители мифа изо всех сил стараются хоть что-то спасти, но работать приходится с тем же мифом, а колышки вколачивать некуда – ткань расползается. Скажем, министр Мединский, до назначения как раз работавший с мифами, придумал стереть с карты города революционера Войкова, заменив его на великого князя Сергея Александровича и его супругу Елизавету Федоровну, «одну из самых почитаемых святых». Что толку в этом действии, когда в его основе опять мифологизация? Или, например, прокуроры, которым никто не верит, пишут обвинительное заключение для суда, которого в России нет, про то, как противопоставили себя всему православному миру девушки из Pussy Riot, как нанесли они глубокие духовные раны православным христианам и кощунственным образом унизили вековые устои РПЦ. И все – можно дальше уже ничего не делать. Миф, изложенный в этих нескольких абсурдных строках, закончит свою работу по уничтожению РПЦ. И так во всем.
Мы вынуждены стать свидетелями грандиозного и уникального исторического процесса – на наших глазах рушится огромная цивилизация. И причина лежит в области нематериального, ее нельзя пощупать руками. Экономическое бессилие, нашествие варваров, атомная бомба или экологическая катастрофа обошли нас стороной. Мы погибаем под грузом невыносимого количества лжи и самообмана. Нашей цивилизации осталось проверить гибельность последнего из оставшихся мифов – о неизбежности крушения изолгавшейся страны. И потом, может быть, о спасительности такого наказания. Но это будет уже новая историческая эпоха, которая не укладывается в историческую антинаучную периодизацию правления Владимира Путина.
