Две картины мира

Сытый голодного не разумеет. Бедный богатого. Здоровый больного. Родившийся 400 лет и 4 дня назад гениальный голландский художник Харменс ван Рейн Рембрандт среди множества знаменитых, талантливых и прекрасных картин нарисовал две великих. Два автопортрета. Один-с любимой женой Саскией на коленях. Другой-себя одного за считанные дни до смерти. В этих двух автопортретах-две картины мира и весь мир.

«Автопортрет с Саскией на коленях» принято датировать 1635 годом. Некоторые источники указывают «около 1635 года». Как бы то ни было, перед нами упивающийся счастьем уже небедный муж богатой любящей и любимой жены. Ему чуть меньше 30. Красивая шляпа, пышные волосы (парик, не парик, какая разница). Наглая счастливая улыбка. Высокий бокал вина в руках. И жизнь, как этот наполненный бокал. Или, как принято говорить сейчас— «полная чаша». Он молод и силен. Он все умеет, он знает себе цену. Это картина мира состоявшегося человека, уже опытного, но еще полного сил. Добившегося всех очевидных атрибутов неоспоримого земного счастья.

А вот вторая картина. Очередной рембрандтовский автопортрет, которых мастер за 63 года своей жизни нарисовал почти сотню. Но на самом деле не очередной- последний. Год 1669-й. С момента той, первой картины мира и картины жизни одного частного человека прошло всего-то 34 года. Но этого времени было вполне достаточно, чтобы мир перевернулся.

Давно позади страшный 1642-й-смерть горячо любимой жены, картина «Ночной дозор», в одночасье превратившая мастера-жизнелюба, «второго Рубенса» в «первого» Рембрандта. В человека, вдруг осознавшего, что жизнь-это путь к смерти. Что все может закончиться внезапно, в любой момент. Уже похоронен и единственный сын Титус, болезненный слабоумный мальчик, последняя и явно не оправдавшаяся надежда в жизни. Пережить единственного ребенка-что может быть страшнее. Рембрандт беден и одинок, его одутловатое лицо и седые волосы не имеют ничего общего с тем уверенным в себе красавцем и гением, державшим бокал вина в руке и женщину мечты на коленях. Но выражение лица вовсе не трагично, оно исполнено достоинства и…безразличия. Судьба сделала все, что могла. Собственная смерть уже не страшна. Она если и не избавление, то по крайней мере окончание безнадежно загубленного пути к высшему счастью.

Рембрандт Харменс Ван Рейн в двух своих картинах зафиксировал саму суть каждой человеческой жизни и жизни человечества. Счастье и несчастье в нашем мире-это случайные числа, выпадающие в произвольном порядке. При этом каждому из нас-и гиперзлодеям, и суперправедникам, и миллиардам обывателей, ничем не выделяющихся их общей людской массы-важнее всего собственная жизнь. Которая одна— несмотря на согревающие некоторые сердца много веков сказки про переселение душ, загробный мир и рай как главный приз за явленные в земном мире добродетели. Войны, эпидемии, диктатуры, демократии, авиа- и автокатастрофы имеют для нас значение исключительно применительно к собственной жизни.

«Чужая» автокатастрофа для большинства из нас куда меньшая беда, чем, например, гибель домашнего попугайчика.

Даже зубная боль до неузнаваемости меняет наше восприятие окружающего мира. Мы даже если очень стараемся, не можем до конца пережить за другого его беду, его потерю, его страдание. Мы спасаем друг друга своей случайной любовью, когда видим в другом такого же защитника. Мы одиноки и бессильны, сколько бы денег, яхт и самолетов не было у нас. И тот самый богатый, который не разумеет бедного, быть может еще более уязвим в момент, когда по закону случайных чисел надвигается беда - ему ведь есть что терять.

Рембрандт Харменс Ван Рейн не только написал две этих великих картины мира, он и прожил их. Он познал предельное счастье и беспредельное несчастье. И у него хватило сил, желания, духа, смелости, воли зарисовать прожитое. Запечатлеть для потомков момент высшего взлета и низшего падения. То есть, хватило мужества посмотреть на эту насыщенную такими перепадами житейских высот судьбу откуда-то со стороны. Конечно, это не спасение-взгляд со стороны. Это скорее дар, умение, позволяющее сказать что-то такое, что чувствует каждый, да только почти никто не способен выразить. Спустя 400 лет и 4 дня после рождения мы помним имя этого человека. Можно считать факт этой памяти заслуженной наградой, да только мертвым не нужны награды.

…Знаменитый грузинский кукольник Резо Габриадзе сделал свой самый замечательный спектакль про муравьев, погибших в Сталинградской битве. Мы муравьи. Каждый из нас- муравей.

И каждый год, каждый месяц, каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду участвует в своей Сталинградской битве.

Надо только остановиться, вдохнуть воздух и зафиксировать очередной момент на пути к неизбежному поражению.