Цивилизация
«Холодная война», объявленная российской властью любым трактовкам истории ХХ века, в которых сталинизм не выглядит «белым и пушистым», намерение начать преподавать в светских школах основы религий (к счастью, не одной религии и факультативно), а также эксперименты по внедрению священников в давно уже морально разложившуюся армию — все это из разряда поисков властью новой национальной идеи. Между тем
современный мир устроен так, что национальная идея никакому государству, за исключением небольших мононациональных или стремящихся к самоизоляции, не нужна в принципе.
А у России есть еще и дополнительные отягчающие обстоятельства, делающие невозможной никакую воспринимаемую людьми и при этом реально осуществимую национальную идею. Идей-то может быть много, только они не будут национальными.
Комментируя решение президента РФ согласиться на священников в армии и преподавание основ религий в школах, кинорежиссер, клипмейкер и актер Федор Бондарчук неожиданно сказал одновременно смешную и важную вещь: «Что касается армии, то это (введение института армейских священников — С. Н.) еще более важно, потому что религиозная поддержка состоит не только в помощи солдатам, она формирует отношение к той самой национальной идее, которую мы так пытаемся скреатировать». Возможно, агентства ошиблись, и Бондарчук сказал «скреативить». Но в любом случае словосочетание «скреатировать или скреативить «национальную идею» звучит и диковато, и поучительно.
Что такое вообще национальная идея? Это попытка определить высший смысл существования конкретного государства и его народа, если он ощущает себя и является единым организмом. В нашем случае – ответить на вопрос, зачем вообще нужна Россия. С точки зрения активных публичных патриотов, которые и являются главными сторонниками появления такой идеи, сам вопрос выглядит кощунственно. Россия для них великая держава, и никто не может ставить под сомнение смысл ее существования. С точки зрения авторитарной власти, которой национальная идея нужна в качестве банального инструмента пиар-прикрытия и управления массами, вполне достаточно образа России-питекантропа, вставшего с колен с нефтегазовой дубинкой.
России придумать сколько-нибудь эффективную национальную идею мешают два обстоятельства непреодолимой силы. Первое, сугубо внутреннее, — отсутствие единого российского народа.
Россия испокон веков строилась и даже после распада досоветской и советской империй остается конгломератом народов. Национальная идея, выраженная строчками советского гимна «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь», не прошла проверку опытом. Не сплотила, не навеки и не великая. И сейчас считать Россию «великой Русью» значит приговорить страну к дальнейшему распаду. Потому что татарам, чеченцам, ингушам и даже русским на российском Дальнем Востоке по разным, но очень прикладным и понятным самому далекому от политики и высших идеалов человеку причинам «великая Русь» не нужна. Скорее, нужна страна, в которой они могли бы достойно жить и зарабатывать без утраты национальной идентичности (те, кому это важно).
Второе обстоятельство, ставящее крест на любой эффективной национальной (именно национальной) идее для России и вообще для современного человечества, — наднациональный характер ключевых проблем, определяющих качество жизни человека.
Глобализация окончательно доказала, что государство — форма, а не содержание. Причем форма преходящая: теоретически и даже практически все больше людей могут прожить вовсе без государства, они становятся (иногда против своей воли) гражданами мира.
Критически важные для сохранения людей как вида и его процветания проблемы — экономические, экологические, энергетические — могут решаться только в масштабах всего человечества.
В такой ситуации национальная идея может быть только идеей физического выживания государства (как, скажем, национальная идея Израиля — просто иметь еврейское государство) или идеей сохранения власти посредством изоляционизма (как якобы национальная идея чучхе в Северной Корее).
Именно поэтому национальная идея «Россия для русских» — прямой призыв к распаду страны, претендующей на интернациональную мировую функцию. А существовать с десятью или пятнадцатью национальными идеями — татарской, башкирской, чеченской — как единая органичная страна России просто не сможет, ее разорвет на части. И экономические соображения не в счет: Советский Союз тоже долго казался его конструкторам (а любая империя является искусственным, насильственным построением) экономически очень рациональным, с относительно разумным разделением труда между союзными республиками. Но распаду СССР это ни в коей мере не помешало. Мировая революция как первая национальная идея большевиков или построение коммунизма в отдельно взятой стране как последняя национальная идея КПСС тоже не сработали. Эти идеи оказалось невозможно воплотить в жизнь. Получалось как в советской песне: «мечта прекрасная, еще не ясная, уже зовет меня вперед». В результате все носители этой «неясной мечты» оказались сильно позади лидеров мировой цивилизации. Поэтому
не надо искать высший смысл существования России. Достаточно просто солидарными, но не принудительными, а свободными усилиями делать ее страной, максимально удобной для жизни как можно большего числа людей.
Причем отдавая себе отчет, что страны, как люди, появляются и умирают, а человечество остается. Человек важнее любого государства — государство может стать лишь его помощником в устроении более гармоничной земной жизни.
