Бедный всадник

Во всех без исключения революциях виновата действующая власть, которую свергают— и никто больше. Все без исключения революции происходят из-за того, что власть во что бы то ни стало хочет сохранить себя, а не страну. Благодаря прямой трансляции из Бишкека телеканала CNN весь мир увидел лихо скачущего всадника с желтой лентой в руках. Этот мужчина скакал аккурат в районе Дома тамошнего правительства, где от неизбывной киргизской бедности работали и правительство, и администрация президента и даже местный Центризбирком. Когда я смотрел на этого всадника, это совершенно эпическое— на радость телевизионщикам— воплощение революции, я хотел спросить обитателей Кремля: эй вы там, за Стеной, понимаете ли вы, отчего президенты, с которыми вы встречаетесь десятки раз тайно и явно, пьете чай, которым тайно и явно пытаетесь помочь во что бы то ни стало усидеть на троне, вдруг в одночасье перестают быть президентами?

Аскар Акаев, человек, к которому я отношусь с большой симпатией, интеллигент, теплофизик и совершенно не тиран по наклонностям, на своих вторых президентских выборах набрал голосов больше, чем Владимир Путин на своих. Более того, можно не сомневаться, что проакаевские силы выиграли и те самые парламентские выборы, которые привели к революции. Оппозиция сама претендовала маскимум на треть мест и в реальности получила не больше, даже если выборы и были отчасти сфальсифицированы. Почему же ему, хорошему в общем человеку, пришлось бежать из страны так внезапно и позорно? Лидер любой страны должен бояться устойчивого рейтинга выше 60 процентов.

Этот рейтинг означает лишь одно: нации (а основу любой нации составляет молчаливое большинство) решительно все равно, кто у нее президент.

Киргизы свергли своего президента не потому, что все были против него. А потому, что он правил очень долго, слишком долго, почти 15 лет, и за это время там не появилось достаточное количество людей, которым есть что терять. Не улучшилась жизнь. Если в стране 95 или 98 процентов бедняков, а власть все не меняется и не меняется, обязательно найдутся те полпроцента, которые при молчаливом согласии 95 или 98 попытаются изменить власть силой. Конечно, можно пытаться употреблять власть исключительно ради укрепления самой власти(не это ли делают нынешние кремлевские обитатели?), можно держать это молчаливое большинство в постоянном страхе. Но если человек постоянно испытывает страх, со временем чувство страха притупляется. Люди просто устают бояться.

Об этой усталости от страха и должны помнить те метящие в пожизненные президенты лидеры стран бывшего СССР, которые, в отличие от Акаева, явно не побрезгуют утопить любые массовые протесты в крови.

Например, Александр Лукашенко.

Демократия— это не моральный вывих интеллигенции и не зловещая выдумка Запада, не дающего нам идти по «особому пути». Два законодательно ограниченных во времени президентских срока позволяют населению быть уверенным, что каждый действующий лидер нации не успеет им окончательно надоесть и сменится в точно установленный срок. А любой антидемократический режим безграничной личной власти становится еще и режимом личной ответственности. Как только Хозяин дает слабину, челядь моментально покидает такого Хозяина. Потому что при едином Хозяине челядь инетерсует только сохранение личных состояний.

Если бы Аскар Акаев не стал выдвигать в парламент сына и дочь, если бы позволил оппозиции набрать те самые 30 процентов голосов, на которые они надеялись, он разделил бы власть с оппозицией. А значит, разделил бы ответственность. Ему все равно пора было уходить с поста в конце года — пришел конституционный срок истечения полномочий. И он бы тогда спокойно ушел, а не убежал.

Поэтому строители кремлевской вертикали власти, архитекторы однопартийного парламента, мечтатели о третьем путинском сроке, переписчики Конституции ради будущего путинского премьерства в новой парламентской республике, помните о киргизском всаднике с желтой повязкой в руке. Он едва ли будет счастлив, этот бедный всадник. Революции сами по себе редко приносят простым людям улучшение жизни. Чаще — наоборот. Но революции совершаются тогда и только тогда, когда незначительная часть людей уже не в состоянии терпеть то, как они живут сейчас. А молчаливое большинство с ними согласно.