Цивилизация
У человека есть три достойные задачи на жизнь: увидеть то, чего еще никто не видел, понять то, чего еще никто не понял, и почувствовать то, чего еще никто не почувствовал. У некоторых получается.
В ближайшее воскресенье — день рождения Антони ван Левенгука. Этот странный человек, усердный малый предприниматель, скучный государственный служащий и эпатажный естествоиспытатель, увидел то, чего никто до него не видел. Он первым на свете разглядел сперматозоиды, бактерии и красные кровяные тельца эритроциты. Потому как от скуки жизни, умещавшейся между заботами по содержанию собственной текстильной мануфактуры и работой сторожем в городской ратуше, изобрел микроскоп. То, что Антони ван Левенгук увидел в свои отшлифованные стекла, превращенные в крошечные линзы и названные им «микроскопиями», не было оптическим обманом, это была настоящая оптическая правда.
В тот самый 1632 год, когда Левенгук появился на свет, «Бенилюкс» вообще расстарался для человечества: тогда же родились художник Ян Вермер и философ Барух Спиноза. Эти трое, Вермер, Спиноза и Левенгук, в сущности, изменили всю оптику человеческой жизни, заставив человека, издавна трепетавшего перед таинственным «тем светом», наконец попытаться разглядеть в мельчайших деталях «этот свет».
Новая оптическая правда рождалась в муках в прямом смысле из грязи жизни. Левенгук брал свои драгоценные бактерии из гнилой воды и даже выковыривал их из собственных зубов, чем приводил в ужас других добропорядочных бюргеров. Он проводил опыты со вшами, которых разводил в специально отведенном для этого чулке. Вермер смешивал краски таинственным образом, не доверяя это занятие прислуге, из-за чего его халат был вечно перепачкан. И только Спиноза мог позволить себе чистое созерцание.
Получилось так, что занимавшийся самым вредным и опасным среди этих троих мужчин занятием Левенгук (все-таки, упражняясь со вшами, копаясь в собственных зубах и в гнилой воде, запросто можно было подхватить какую-нибудь смертельную болезнь) прожил ровно столько, сколько Вермер и Спиноза, вместе взятые. Почти 92 года. В отличие от двух своих невольных соратников по борьбе за оптическую правду, Левенгук удостоился прижизненной славы. К нему заезжали короли. Его, о чем известно доподлинно, навещал русский царь Петр Первый, тоже не лишенный страсти к испытанию естества — правда, чаще, увы, на людях, чем на микробах. Наконец, есть стойкий апокриф, что свои великие «Приключения Гулливера» Джонатан Свифт написал как раз после знакомства с левенгуковскими опытами и что даже, может быть, Лемюэль Гулливер и есть Антони ван Левенгук.
На самом деле разглядывавший бесконечно малое Левенгук и пытавшийся понять бесконечно большое Спиноза, равно как переносивший на мертвые картины живой свет Вермер, проливали свет на главную загадку человеческой жизни — ее смысл.
Власть не может быть вечной, в крайнем случае она кончается в момент смерти правителя. Не может быть вечной собственность, после смерти она все равно не нужна. Плотские удовольствия хороши, но тоже, увы, небесконечны. Целью жизни, конечно, может быть справедливость, но едва ли кто-нибудь из вас доживет до ее торжества. Остаются дети и природа вещей.
Дети — единственный реальный шанс продлить наше физическое существование после его фактического завершения. Попытки разобраться в природе вещей — единственная возможность как-то зафиксировать в сознании вещный и тварный мир, в котором мы гостим так недолго. Пощупать, попробовать, принюхаться, приглядеться. Мы ведь почти не способны запомнить, сфокусироваться даже на мгновениях собственной жизни, не говоря уж обо всех этих бактериях-травинках-снежинках.
Оптическая правда жизни состоит в том, что наблюдение порой важнее участия.
Более того, что иногда наблюдение и есть участие. Те, кто за наркотики, за деньги, во имя какой-то религиозной или политической идеи захватывает в заложники, взрывают детей и женщин, кто ради власти сажает в тюрьму инакомыслящих и ради собственности отнимает эту собственности у других, — все эти люди не видят, не понимают и не чувствует, из чего на самом деле состоит жизнь. Как она иллюзорна и хрупка. Эти люди кроме всего прочего — оптические обманщики. Они слепы в самом важном смысле слова «слепота»... До 1677 года человек не видел сперматозоида. А дети рождались. Мы все сотканы из этих самых сперматозоидов, из мышечной ткани, из эритроцитов, из бактерий — из всего того, что первым разглядел Антони ван Левенгук. Творец оптической правды. Тот, который прожил в высшей степени достойную человеческую жизнь.
