Цивилизация
Год назад я написал статью о 40-летнем юбилее незамеченной денежной революции — отмене обмена денег на золото. Теперь приходится констатировать, что мы не заметили еще одну денежную революцию — уже современную. Она критически важна для понимания современной экономической динамики. Однако все время ускользает из анализа и тем самым искажает его, приводя к ложным выводам или недопониманию.
Вот суть новой денежной революции: Forex умер. Свободного рынка валюты больше нет. Сегодня он регулируем ведущими центробанками мира.
Валютные курсы перестали быть рыночными, ими стали манипулировать центробанки на любом нужном им временном отрезке — хоть краткосрочном, хоть долгосрочном. Снаружи это не заметно — ничего в функционировании рынков Forex формально не изменилось. Но внутренняя сущность отношений изменилась полностью. Валютный рынок превратился лишь в имитацию рынка, муляж, игрушку.
Новая денежная революция
Деньги — величайший мистификатор в истории. Они ставят все с ног на голову. Если я или вы имеем много денег — для нас это хорошо. Если много денег имеет государство — для него это плохо, это ведет к высокой инфляции. Государство отличается от нас тем, что печатает деньги — и это меняет все.
Все денежные революции поначалу незаметны. Так незаметно начинались инфляции, когда государство печатало слишком много денег. Так незаметно для простого обывателя произошел отказ обмена денег на золото — сначала внутри государств, а затем и в отношениях между государствами. Так теперь незаметно произошел переход к новой, сегодняшней валютной системе, основанной на волюнтаризме центробанков.
На самом деле это — тектонический сдвиг в мировой валютной системе, фактически переход к новой:
1. С 1946 по 1971 год действовала Бреттон-Вудская валютная система: все валюты привязаны к доллару, а доллар — к золоту. Она развалилась, когда президент США Никсон отказался отдавать золото в обмен на доллары. Отчасти это произошло из-за объективных экономических законов, отчасти из-за эгоистичности американской денежной политики. Мир не сразу осознал новую ситуацию и долго отчаянно хватался за фиксированные курсы, прежде чем погрузился в новую реальность — плавающих валютных курсов, определяемых рынком.
2. С 1971 по 2008 год действовала система свободного плавания курсов. Курсы валют ни к чему не привязаны, их регулирует рынок, спрос-предложение. Количество валютных стратегий стран сразу резко увеличилось — от односторонней привязки своей валюты к доллару до формирования валютных союзов с договоренностями о пределах колебаний курсов валют. Моя любимая валютная конструкция — это европейская «валютная змея в коридоре». Самая сложная и бессмысленная конструкция, развалившаяся под своей тяжестью. Впрочем, небесполезная, именно из такого рода валютных договоренностей и возник сегодняшний евро. Многие развивающиеся страны вошли во вкус занижения курсов своих валют для разгона экономического роста. А другие попали в ситуацию неконтролируемого укрепления своих валют под влиянием «голландской болезни», или, как еще говорят, «ресурсного проклятья».
3. С 2008 года — манипулятивная валютная система. С началом кризиса рыночное регулирование курсов ведущих валют все более и более становилось под контроль центробанков и на сегодня находится под ним полностью.
Валютные курсы внешне остались рыночными, но по существу стали сознательно регулируемыми (манипулируемыми). Фактически это возврат к Бреттон-Вудской системе фиксированных курсов в новом, современном издании. Валютные курсы снова под контролем государств.
Курсы формально не фиксированы государствами, но центробанки имеют свои целевые уровни этих курсов. Естественно, для США и других стран эти уровни для одних и тех же валютных пар различны и являются предметом гласного или негласного «торга» центробанков, результатом «перетягивания каната».
С точки зрения экономической теории это выглядит так. Существует «невозможная троица»: открытые рынки капиталов, управление валютным курсом и свобода/самостоятельность денежной политики. Одновременно возможно управлять любыми двумя из этих элементов, третий оказывается зависимым, предопределенным управлением избранными элементами.
1. Бреттон-Вудская система основана на открытых рынках и фиксированных курсах. Внутренняя денежная политика стран-участниц оказывалась в довольно жестких рамках, фактически не имеет самостоятельного содержания.
2. Система плавающих курсов валют означала смену парадигы: открытые рынки и независимость денежной политики. А валютные курсы — ну такие, какие получались. В голове руководителей стран мира это не укладывалось (да и вообще ситуация была не желаемая, а вынужденная), и они все время пытались наложить на динамику курсов ограничения, чтобы избежать сильных колебаний. Что, естественно, вело к ограничениям в денежной политике.
3. Новый сегодняшний этап — снова смена парадигмы. Открытые рынки капиталов остались. Это — святое и неизменное. Но теперь делается попытка совместно регулировать и контролировать курсы валют и денежную политику как единое целое, воспринимая их «в одном флаконе». Это своеобразный синтез двух предыдущих валютных систем. И существенная модификация, усложнение принципов «невозможной троицы».
Как это работает?
Центробанки мира за спиной рынка
Регулирование валютных рынков осуществляется через двусторонние соглашения о взаимном обмене валют и доступе к ликвидным средствам (своп-линии) ФРС с центробанками других ключевых для Forex стран — Европы, Англии, Японии, Швейцарии и Канады. Это — скрытый от глаз и общественного контроля механизм манипулирования рыночными курсами валют. Грубо говоря, центробанки делают с курсами валют что хотят, никого об этом не спрашивая.
Можно было бы даже сказать, что возник единый центробанк мира, если бы не деле центробанки не были раздираемы противоречиями — как каждый в своей внутренней экономической политике, так и между собой.
Раньше, если любой коммерческий банк решил конвертировать евро в доллары, он шел на рынок и покупал доллары. Соответственно, когда это делало большинство — спрос на доллары увеличивался, доллар рос, евро падал. Сейчас эта связь разорвана. Теперь, если евробанкам нужны доллары, они не идут на рынок, а обращаются в ЕЦБ. Тот «печатает» евро, отправляет их в ФРС, получая взамен нужную сумму долларов, и выдает евробанкам кредиты прямо в долларах. Никакого влияния на рынок такие операции не оказывают, доллар больше не растет, евро — не падает. Своп-линии центробанков рыночно стерильны. И они стерилизуют рынок. ЕЦБ (а также Банк Японии и др. по списку) фактически становится эмитентом не только евро, но и долларов. Он сам себе устанавливает ограничения на эмиссию доллара и тем самым определяет ситуацию на Forex и динамику курса евро к доллару.
В 2008 году ФРС надо было что-то сделать для сдерживания резкого укрепления доллара. Тогда за три-четыре месяца он скакнул к евро сразу на 30 центов: с 1,6 до менее 1,3 доллара за евро. Это было неожиданно и крайне неприятно для США. Ведь этот путь девальвации (с 1,3 до 1,6) доллар шел 4,5 года перед этим, а потерял буквально в три месяца. Тогда своп-линии были введены ФРС как ограниченное явление — по времени (с апреля по 30 октября 2009 года) и объемам (всего $290 млрд с четырьмя центробанками). Рост доллара удалось остановить и даже отправить его обратно — к ноябрю 2009 года он отскочил до 1,5. ФРС тихонько (чтобы никто не услышал) попраздновала победу.
Но праздновать долго не пришлось — действие своп-линий закончилось, и доллар опять начал расти. За первое полугодие 2010 года он снова вырос до 1,2 к евро. В мае 2010 года ФРС и центробанки четырех стран возобновили механизм своп-линий. И доллар снова начал падать. Весной 2011 года доллар опять достиг почти 1,5. В декабре они продлили механизм своп-линий еще на полгода, летом 2011-го — еще на год. С тех пор они действуют постоянно, и все ограничения сняты — по объемам, срокам, присоединился центробанк Канады, разрешены все взаимные своп-линии между любыми центробанками и т. д.
Но в третий раз своп-механика для доллара не сработала. В последние полтора года валютная динамика вообще существенно затормозилась. На возврат к 1,2 потребовался год, потом вялый отскок на 1,3, и с середины осени 2012 года идет новое укрепление доллара, опять очень медленное.
Денежная политика
Конечно, вопрос не только в поддержании механизма перелива долларов в Европу. В конце концов, это только канал, важно, наполнен ли он. А его наполнение зависит не только от ФРС, но и от получателя долларов — ЕЦБ. Содержание и мощь денежных потоков по своп-линиям — в денежной политике соответствующих стран. Дважды курс доллара падал при включенном своп-механизме. И оба раза это совпадало с американскими QE — денежными накачками. А в третий раз своп-механизм не отключили, но его работа происходит на фоне стабильного баланса ФРС при активной денежной накачке европейской банковской системы евро со стороны ЕЦБ. Евро, естественно, падает, доллар растет.
Сейчас ФРС объявила третий раунд QE. Но деньги по нему начнут поступать банкам только сейчас, в конце ноября — декабре. Несомненно, есть все шансы, что это немного ослабит доллар и поднимет евро. Если ЕЦБ не даст адекватного ответа.
Так внутренняя денежная политика определяет валютный курс. Но ведь центробанки прекрасно понимают курсовые последствия своей денежной политики. И нельзя сказать, что они не проявляют никакой заинтересованности в уровне курса своей валюты. Они не могут не учитывать влияния курсовой динамики на экономику. Каково же оно, это обратное влияние курса?
Евро/доллар: перетягивание каната
Если валютный рынок на сегодня — это скрытые манипуляции центробанков, то чего хотят центробанки от валютных курсов?
В валютной политике любой страны есть фундаментальное противоречие. Изменение курса нацвалюты приводит к противоположным изменениям в текущем балансе (прежде всего — внешней торговле) и балансе капиталов.
Снижение курса нацвалюты выгодно для текущего баланса и роста ВВП (экспорт растет, импорт падает), но не выгодно для баланса капиталов (капиталы убегают, потому что курс падает и спекулянты несут валютные убытки). И наоборот. Действия на рынке товаров и капиталов почти всегда противоположны.
В последние полтора года евро медленно падает. Это стимулирует отток капиталов в доллар. В этом же направлении действуют и долговые проблемы стран Европы. Бегство капиталов само по себе обостряет долговые проблемы. Это положительная обратная связь — чем больше, тем больше. Европа разорвала ее с большим трудом, ей удалось «приморозить» ситуацию продержав ее достаточно долго. Просто перетерпев ее. В результате евро падает, но непоследовательно и медленно, и капиталы перестали «убегать». Европа получила то, что хотела, и теперь очень боится резких движений, которые могли бы возобновить «бегство» капиталов и обострить долговые проблемы.
На мой взгляд, это понятная, но, возможно, самая невыгодная для Европы стратегия. Вот почему:
— пусть утечка капиталов остановилась, но угроза возобновления утечки сохраняется постоянно, и это не дает долговым проблемам Европы успокоиться, «рассосаться». Они все равно всегда в напряжении;
— борьба с долговым кризисом ведет к урезанию расходов бюджетов, что приводит к спаду ВВП. Весь этот год в Европе кризис, производство ВВП падает, уровень безработицы растет. Это сокращает доходы бюджетов и ведет к обострению долговых проблем.
На мой взгляд, более эффективно было бы резкое падение евро до уровня 1:1 с долларом в течение короткого времени (скажем, два-три месяца), а затем его медленное укрепление.
Падение евро дало бы Европе выгоды в торговле с США и Китаем (и Россией, кстати), существенный импульс реальному сектору экономики, выход из кризиса. После этих двух-трех нервных месяцев утечка капиталов бы точно остановилась, потому что в дальнейшем прогнозировалось бы не снижение, а рост евро. Долговая проблема на достаточно длительный срок была бы отодвинута с повестки дня.
Европа, возможно, и хотела бы девальвировать евро и выйти из кризиса — но не может. Европа не так устроена. Она в принципе не готова к радикальным решениям — уже только из-за существующей бюрократической процедуры принятия решений (согласования их десятками стран). Поэтому Европа очень медленно и непоследовательно режет хвост собачке по маленьким кусочкам, обливаясь слезами от жалости — девальвирует евро и урезает собственные бюджеты, заставляет южные страны урезать бюджеты. Жертвуя ВВП и занятостью. И терпит, терпит...
Интерес Европы к падению евро сам по себе противоречив: и хочется, и колется. А ведь есть еще интерес США к этому же курсу. Но и интерес США тоже противоречив. Ведь это страна не просто с двумя дефицитами, но с двумя колоссальными дефицитами — внешней торговли и бюджета.
С одной стороны, США нужна девальвация доллара для снижения дефицита во внешней торговле. Правда, главный торговый партнер США — это Китай, который держит привязку юаня к доллару, и девальвация доллара тут мало поможет (ведь юань автоматически девальвируется вместе с долларом, и ничего не изменится). США приходится публично жестко давить на Китай, чтобы подвигнуть его хотя бы на небольшое укрепление юаня к доллару. Но все же девальвация доллара дала бы США преимущество в торговле с Европой и другими странами (включая нефтеимпорт), а значит, стимулировала бы производство в США.
С другой стороны, у США огромен второй дефицит — бюджета. Для финансирования его нужны капиталы. Иначе придется занимать под большой процент. Простой выход из задачки «как сохранить маленький процент по госдолгу и большой объем его финансирования» — это укрепление доллара, что даст приток внешних капиталов, получающих двойную выгоду (от процента по госбумагам и от разницы валютных курсов, укрепление доллара, таким образом, компенсирует низкий процент по госбумагам).
Два дефицита — две прямо противоположных валютных политики. Как быть?
Впрочем, на сегодня все проще, этой дилеммы нет. У США нет никаких проблем с финансированием дефицита бюджета, и приток внешних капиталов для этого пока не нужен. Вполне достаточно перераспределения внутренних капиталов. Замедление роста фондового рынка и приостановка роста фьючерсов на сырье означают, что эти сферы больше не являются столь выгодными для бизнеса. Постоянные разговоры о кризисе заставляют бизнес помещать все больше капиталов в безрисковые инструменты — и ничего лучше госбумаг США тут нет. Сегодня США удается финансировать колоссальные триллионные дефициты своего бюджета за счет внутренних, американских источников и под рекордно низкий процент. И эта политика далеко не исчерпана.
Поэтому сегодняшний интерес США — к девальвации доллара. И он вступает в прямое противоречие с интересом Европы. Начинается «перетягивание каната». В арсенале США мощные инструменты — QE-3, американские банки могут всегда обострить проблемы финансирования суверенных долгов наиболее уязвимых стран Европы, а американские СМИ всегда готовы запустить новый раунд обсуждения развала зоны евро, кто первый из нее выйдет, почему из нее надо срочно бежать Германии и т. п. Надо — запустим QE-3 для ослабления доллара; надо — обострим долговые проблемы Европы для укрепления доллара (как только США понадобятся внешние капиталы для финансирования своего дефицита бюджета).
Яйцо или курица? Съедим и то, и другое
В валютных системах последнего полувека неизменным остается одно — это открытые экономики, избегание торговых войн и протекционизма, свободное передвижение капиталов. А центр тяжести в двух других элементах «невозможной троицы» меняется. Сначала это были фиксированные курсы и никакой свободы денежной политики. Потом — наоборот. Сейчас явно пришли к синтезу, совместному учету влияния денежной и курсовой политики на экономику.
Теперь нет нужды спорить, что раньше — яйцо или курица, теперь все поняли, что яйцо — из курицы, но и курица из яйца. Это — серьезное усложнение экономического управления, его новый уровень. Это способность думать еще на один шаг вперед. И это нормально.
Практика экономического управления тут явно обошла теорию. И это тоже нормально для социальных наук. Ведь наука изучает факты, а не предположения. Факты и новые закономерности должны сначала возникнуть для того, чтобы их можно было изучать. Социальные науки всегда будут отставать от социальной практики.
Предсказывать будущие закономерности нереально — слишком сложны социальные системы. Таких предсказаний может быть множество, а сбудется только одно — и то в какой-нибудь неожиданной форме. Точные науки имеют дело с одними и теми же повторяющимися закономерностями и могут проверить их в повторяющихся опытах. Социальные науки имеют дело с меняющейся и постоянно усложняющейся системой, в которой регулярно возникают новые взаимосвязи и невозможно поставить «чистый опыт» для какого-либо доказательства.
Поэтому широкой публикой (да и наукой) пока и не осознано, что валютный рынок на сегодня — это манипуляции центробанков и имитация настоящего рынка. Валютные курсы теперь в отличие от 40 прошлых лет включены в арсенал инструментов экономической политики ведущих стран мира. Теперь они — «секретное оружие» в борьбе мировых центробанков за благополучие своих экономик. Они — объект манипуляций центробанков ведущих стран мира со скрытыми и не всегда ясными для посторонних мотивами. А посторонние тут все — кроме самих центробанкиров. Этакая схватка бульдогов под ковром.
На протяжении последних 40 лет явно манипулировали валютными курсами только некоторые страны Азии (их называют еще «тигры» или «драконы»), которые занижали курсы своих валют для ускорения экономического роста. И богатые страны смотрели на это сквозь пальцы, потому что их устраивала такая ситуация — они получали товары из этих стран (по импорту) по заниженной за счет курсов цене и повышали благосостояние своих граждан.
С приходом кризиса 2008 года ситуация изменилась. Богатым странам потребовалось сразу все — и дешевые импортные товары, и дорогие рабочие места для своих граждан. А это, оказывается, плохо совместимо. Валютные противоречия между богатыми и быстрорастущими странами обострились. Но теперь в валютные игры оказались вовлечены все. Богатые страны даже между собой ведут невидимые миру, но весьма напряженные валютные войны, устраивают «психические атаки» на курсы валют, тайные подрывные действия через комбанки, призывают других к солидарности, ведя весьма эгоистическую собственную политику и т. д.
Это — джинн, выпущенный из бутылки. Обратно его уже не загонишь. Если я научился тонко управлять сложной системой — зачем мне возвращаться обратно к простым, но грубым рецептам? Особенно, если противник не собирается отказываться от преимуществ, которые дает новый уровень управления.
Валютные войны возвращаются. Пока тайно и незаметно. Но все увереннее и публичнее. Как иначе можно понять атаки США на китайский юань или привязку швейцарского франка к евро? Атаки американских СМИ на еврозону? Пока это односторонние, реже двусторонние действия. Но, вполне возможно, что скоро мы увидим и новые договоренности о взаимных «коридорах» колебаний валют — как двусторонние, так и многосторонние. Уже, казалось бы, забытая, ушедшая в прошлое практика может вернуться. Но не просто в виде согласования курсовой политики. А с использованием курсовой политики для фактического согласования странами своих денежных и отчасти бюджетных политик. Мир постоянно усложняется и демонстрирует нам яркие краски нового витка спирали, этакое валютное регулирование в стиле ретро, но с новым содержанием.
