Цивилизация
Центральный банк опубликовал на своем сайте основные направления денежно-кредитной политики на 2013–2015 годы. В качестве своей главной цели на трехлетку ЦБР хочет видеть переход к режиму таргетирования инфляции. И пусть валютный курс после 2015 года меняется как хочет, ЦБР снимет с себя всякую ответственность за него. Что означает таргетирование инфляции в условиях российской экономики, к каким долговременным последствиям это может привести?
Невозможная троица
Есть три элемента денежной политики — управление валютным курсом, денежной массой и свободой передвижения капиталов (т. е. свободной конвертации рубля и трансграничными переводами капиталов). Экономическая теория утверждает, что управлять одновременно всеми тремя элементами нельзя — можно только двумя из них, а третий получается по остаточному принципу.
С начала нулевых годов ЦБР проводил политику свободного движения капиталов и контроля валютного курса. В результате денежная политика получалась такая, какая получалась. Денег оказывалось слишком много, и, в испуге перед потенциальным ростом инфляции, экономические власти страны придумали стабфонд (теперь Резервный фонд и Фонд национального благосостояния), в которые стерилизовали излишнюю, по их мнению, денежную массу.
Что значит «стерилизовали»? Это значит выводили деньги из обращения. Причем выводили именно рубли, которые затем условно пересчитывали в валюту и имели бюджетные фонды «как у больших» — якобы в валюте.
Фактически бюджет просто сжигал денежную массу, а следовательно, и часть конечного спроса в экономике, что тормозило экономический рост и не позволило России догнать по темпам роста Китай.
Китай избрал другой путь развития. При ограничении движения капиталов, он жестко зафиксировал свой валютный курс к доллару США. В результате у него копятся огромные валютные резервы (уже свыше $3 трлн). А эквивалент этих резервов в юанях выпускается в экономику. Но никакой страховочной сетки Китай натягивать не стал и никаких бюджетных фондов для стерилизации денег не создавал. Эти колоссальные деньги выплескивались в экономику и разгоняли экономический рост. Несмотря на это, инфляция была в разы ниже российской.
Вот чего никак не могут понять «домохозяйки» в экономической власти России (помните — «каждая домохозяйка может управлять государством»?). Основной инстинкт экономики — спрос рождает предложение. А предложение — это экономический рост. Ограничивая конечный спрос в экономике, вы тормозите ее рост.
При этом наши «домохозяйки» умудрились обмануть сами себя и начали рассматривать бюджетные фонды как некий антикризисный резерв. Не могут экономические власти страны копить свою национальную валюту в качестве резерва: это просто абсурд, ведь они ее печатают. Всегда напечатают сколько надо.
Некоторую трудность для понимания составляет то, что эмитирует деньги Центробанк, формально независимый от правительства и бюджета. С точки зрения институтов накопление бюджетных резервов — это просто накопление права Минфина на эмиссию денег, выпуск их в обращение через финансирование дефицита бюджета, независимо от эмиссии Банка России. Рост бюджетных фондов — это изъятие денег из экономики и рост права Минфина на бюджетную эмиссию в последующем. Ничего более.
Так была устроена эта финансовая система. Из-за высокой стоимости нефти резко возросли поступления в страну валюты («голландская болезнь»). Валюту стерилизовал ЦБР в валютных резервах, а рубли, которые он был вынужден выпустить для этого, стерилизовались в бюджетных фондах.
На страну свалилось богатство, но мы ответственно сказали ему: «Нет! Не надо нам никакого богатства. А то, не дай бог, будет инфляция»... Представьте себе наследника, который взял да и сжег доставшееся ему наследство. Почему? Типа это может его заставить не так сильно работать... Впрочем объяснять такие загибы в мозгах наследника я просто не берусь, это для беллетристов. Но именно так и работала российская экономическая политика.
В 2009–2010 годах, во время кризиса, Минфин запустил бюджетную эмиссию (использование резервного фонда для финансирования дефицита бюджета). С 2011-го, с возвращением высоких мировых цен на нефть и профицита бюджета, он снова вернулся к традиционной политике накопления Резервного фонда и стерилизации конечного спроса в экономике. То есть сразу же нажал на педаль тормоза в машине экономического роста.
Что планирует изменить Банк России в ближайшей трехлетке? Он хочет снять с себя ответственность за валютный курс и сосредоточиться на контроле инфляции. ЦБР давно этого хочет, потому что, с его точки зрения, так живут все «большие» центробанки. Но раньше не получалось: из-за сверхпритока валюты он вынужден был эмитировать деньги в экономику не через кредиты (как все центробанки), а через валютную эмиссию (выкуп валюты на рынке), эмитировать их вынужденно и больше, чем ему казалось нужным.
Теперь ситуация изменилась. Приток валюты снизился, а высокие цены на нефть компенсируются оттоком частного капитала. В результате рубль немного ходит туда-сюда, но в целом стоит на месте. Центробанку не приходится выкупать валюту с рынка, его резервы не растут. Действительно возрастает роль кредитов Центробанка как инструмента регулирования денежной массы. От бюджетной эмиссии отказались, от валютной тоже. Осталась кредитная эмиссия — обычный для центробанков всего мира инструмент.
Банк России преисполнился решимости сменить акцент в «невозможной троице» и перейти от контроля валютного курса к самостоятельной денежной политике. Правда, это иллюзия такой возможности. Для того чтобы реализовать ее, Банк России должен отказаться наращивать свои резервы и сдерживать укрепление курса рубля.
«Голландская болезнь»
Избыток валютных поступлений в страну может стать проблемой. В экономической науке эта проблема получила название «голландской болезни», потому что была подробно изучена на примере открытия в Голландии месторождений нефти в 1959 году.
Проблема вот в чем. Много иностранной валюты в стране обесценивает ее относительно национальной валюты. Это ведет к завышению курса нацвалюты, со всем букетом последствий: это снижение стоимости импорта и конкурентоспособности отечественной продукции на внутреннем рынке; повышение доходности сектора, приносящего валюту, в ущерб всем остальным секторам; инвестиции во все остальные сектора относительно малоэффективны. Результат — сдвиг экономической структуры в сторону сектора, проносящего валюту, увеличение зависимости экономики от этого сектора и от мировых цен на его продукцию. Страна становится производителем монопродукта.
Совершенно очевидно, что Россия в начале нулевых попала именно в такое положение: рост цен на нефть привел к усилению зависимости от «нефтяной иглы».
Страна может противостоять такой тенденции. Но для этого надо не допускать роста курса нацвалюты. И способ для этого в условиях относительно свободного движения капиталов только один — скупка Центробанком страны всего излишка иностранных валют. Этот метод применяла Япония и многие, фактически все, азиатские быстрорастущие страны. Наиболее последовательно проводит такую политику в жизнь Китай. Правда, их быстрорастущий сектор — это дешевая рабочая сила, т. е. охватывает почти всю экономику.
Очевидно, что целью центрального банка тут является именно стимулирование экономического роста путем недопущения роста валютного курса страны. Денежная масса в национальной валюте, эквивалентная приросту валютных резервов центробанка, выплескивается в экономику. Все азиатские страны нашли способ «переварить» эту денежную массу и направить ее на экономический рост.
Но не Россия, которая пошла по пути стерилизации денежной массы через бюджетную политику. Вместо того чтобы увеличить расходы бюджета или снизить ненефтегазовые налоги, Россия собирала с экономики налоги и сжигала их в топке бюджетных фондов.
В нулевые годы курс рубля рос, но сдержанно: ведь параллельно Банк России скупал валюту в свои валютные резервы. Теперь ЦБР больше не хочет делать это.
«Инфляция издержек» против «инфляции спроса»
Контроль инфляции через ужесточение денежной политики (будь то собственно политика Банка России или стерилизация денег через бюджетные фонды) — это сдерживание инфляции со стороны конечного спроса.
Эта политика дает двойной эффект — сдерживает инфляцию и производство (ведь она сдерживает конечный спрос). Второй эффект явно негативен, и поэтому
политика сдерживания инфляции денежными инструментами применима далеко не всегда. Она полезна, если причиной высокой инфляции является рост денежной массы.
К ней прибегают в двух случаях очевидной «инфляции спроса».
1. «Перегрев» экономики — слишком быстрый экономический рост, сопровождающийся высокой инфляцией. Сдерживание инфляции денежной политикой тут эффективно, а сдерживание роста помогает смягчить последующие кризисные явления. Речь идет лишь о достаточно узком диапазоне экономического цикла, на завершающей стадии роста. Ранее ужесточение монетарной политики неприемлемо, так как цены во время кризиса и так растут обычно очень мало и сорвать возобновление роста очень легко.
2. Экстремальные случаи сверхвысокой инфляции. Например, гиперинфляция или случай 80-х годов в США, когда Федеральный резерв США сдерживал скачок инфляции после «нефтяного шока».
Есть другая инфляция — инфляция издержек. Это случай, когда причиной инфляции выступает не разгон спроса, а удорожание самих факторов производства — рабочей силы или сырья. Типичный пример — скачок цен на нефть в середине 70-х годов из-за политики ОПЕК. Все развитые страны — импортеры нефти оказались в ситуации с существенно повысившейся инфляцией. И с большим трудом адаптировали экономику к новому уровню издержек на энергию.
Как остановить инфляцию издержек? Как правило, тут надо заниматься непосредственно причиной инфляции, которая носит обычно внешний, не вытекающий из самой экономической динамики характер.
Если речь о скачке цен на энергию, то надо развивать энергосберегающие технологии, альтернативную энергетику и т. п. Если речь о резком росте стоимости рабочей силы, то надо искать политические пути его сдерживания — переговоры с профсоюзами и т. д. Бороться с инфляцией издержек методами ужесточения денежной политики совершенно бесперспективно. Эффект в сдерживании инфляции мал, а в сдерживании экономического роста велик.
Что будет, если давить денежной политикой инфляцию всегда, независимо от причин инфляции и стадии экономического цикла? Ничего хорошего. При изрядном политическом контроле общества это удастся сделать, но следствием будет угнетение экономического роста.
В принципе именно таков случай России. Конституция РФ и сверхлиберальный закон о Центробанке зафиксировали за ЦБ главную функцию — сдерживание инфляции. В результате ЦБ действует формально независимо от правительства и всегда в одном направлении — сдерживания инфляции монетарными методами. Абсолютно независимо от экономического контекста, причин инфляции и т. д.
Пожалуй, нигде в мире Центробанк так не оторван от задач текущей экономической политики: посмотрите, как Европейский ЦБ беспокоится о долговом кризисе в Европе или ФРС — об уровне безработицы в США. Только наш Центробанк ничто не беспокоит, кроме уровня инфляции.
Почему инфляция в России остается высокой (по меркам развитых стран)? Первым и, возможно, главным источником инфляции в России является именно инфляция издержек — ежегодное весьма значительное повышение гостарифов на газ, а за ним и на электроэнергию, ЖКХ, транспорт и т. д. Государство сознательно ежегодно делает это, несмотря ни на кризисы, ни на падение реальной зарплаты — ни на что.
Для чего? Чтобы в распоряжении госкомпаний оставалось больше финансовых ресурсов. Вы же не думаете всерьез, что «Газпром» входит в десятку наиболее прибыльных компаний мира только из-за эффективности своей работы? Я вот считаю, что он там из-за того, что государство регулярно повышает тарифы на газ и очевидно недобирает налогов с «Газпрома». То есть за наш с вами счет.
До тех пор пока перекачка денег из миллионов карманов потребителей в карманы считаных госкомпаний через опережающий рост тарифов не прекратится, инфляция издержек будет нашей обыденной реальностью. И борьба с ней монетарными методами Центробанка способна задавить не инфляцию, а только экономический рост.
Центробанку надо шире видеть экономический контекст и роль денежной политики в нем и не надо самонадеянно считать борьбу с инфляцией только своей задачей и своей главной задачей вообще.
Финансовая реформа для экономического роста
Переход к таргетированию инфляции Банком России означает, что:
— Россия больше не будет противостоять (даже частично) последствиям «голландской болезни» и неизбежного роста курса рубля;
— Россия будет бороться с инфляцией издержек монетарными методами;
— профицит бюджета будет сжигаться в топке бюджетных фондов.
Каждый из этих элементов экономической политики будет угнетать экономический рост. И ради чего? Очевидно, только ради перезапуска механизма середины нулевых годов — притока капитала в Россию. Капитал будет привлекаться относительно высокими процентными ставками и уверенностью в росте курса рубля, т. е. двойным заработком. И чем мы жертвуем ради этого? Отечественным производителем, который будет вытесняться с внутреннего рынка дешевым импортом. Это тупиковая политика, ведущая в конечном счете к снижению доходов российских граждан и росту безработицы.
Чем ее можно было бы заменить? Вот как могла бы выглядеть решительная реформа уродливого финансового сектора российской экономики, если исходить из идеи максимизации экономического роста.
Недопущение роста валютного курса рубля — не номинального, а реального (т. е. он должен номинально падать с темпом инфляции). Это предполагает откровенный курс на накопление Банком России валютных резервов. И отказ от стерилизации бюджетом денежной массы. В случае наличия профицита — снижение налогов, прежде всего на труд.
Не дело бюджета стерилизовать денежную массу. В случае необходимости пусть это делает сам Банк России, привлекая деньги на депозиты или выпустив свои облигации.
Из валютного резерва Банка России создать настоящий самостоятельный суверенный фонд. ЦБР достаточно валютных резервов на уровне трехмесячного импорта. А остальное у него изъять под публичное управление.
Резервный фонд бюджета вообще упразднить, а деньги, якобы в нем содержащиеся, уничтожить. Фонд национального благосостояния раздать поровну всем с возможностью использования по правилам, аналогичным материнскому капиталу или добровольным пенсионным накоплениям.
Не стоит бояться колебаний мировых цен на нефть. Для этого совсем не нужны нам резервные фонды. Надо будет — просто и откровенно напечатаем денег: это, по существу, мало отличается от финансирования дефицита бюджета из Резервного фонда. Дефицит бюджета профинансируем займами на рынке, тем более что наш внутренний долг смехотворно мал.
Я, конечно, отдаю себе отчет в том, что это лишь теоретическая конструкция, если хотите — просто экономическая фантазия. Наши власти совершенно не готовы и не заинтересованы в подобной финансовой реформе. Бюрократы вообще обычно против реформ. А уж отказываться от столь симпатичной бюрократам секретности в использовании средств валютных резервов страны и т. п. — это себе представить трудно без серьезных политических реформ и новых решительных некоррумпированных людей во власти. Пока их нет, будем довольствоваться жалкими остатками от потенциального экономического роста страны.
