Цивилизация
Как с помощью мощной PR-кампании превратить непроверенную научную гипотезу в 100-миллиардный бизнес, как сделать ее предметом жарких политических споров на высшем межгосударственном уровне и тем самым доказать свою собственную необходимость? Тем, кто занимается практической работой по реализации некоторых идей концепции устойчивого развития ООН — противодействия разрушению озонового слоя Земли и глобальному потеплению, например, – это удалось.
Озоновая дыра наших знаний
В середине 80-х годов было замечено, что озоновый слой вокруг Земли стал тоньше. В 1985 году была обнаружена озоновая дыра диаметром в 1000 км над Антарктидой. Когда она возникла, неизвестно. Известно только, что она носит сезонный, «ночной» характер (существует только во время полярной ночи), а затем полугодовым днем под воздействием Солнца она затягивается.
Озоновый слой защищает Землю от жесткого ультрафиолета, его ослабление усиливает поток солнечной радиации и увеличивает число заболеваний раком кожи. Научная общественность забила тревогу, потому что вдруг выяснилось, что сокращение озонового слоя может носить антропогенный характер, т. е. вызываться самим человеком. Были определены жертвы на заклание — фреоны (охлаждающая жидкость в холодильниках, некоторых аэрозолях, вспениватели в огнетушителях и т. п.).
С трудом укладывается в голове, что столь малораспространенные вещества могут дать такой сильный эффект, что утечка фреона из старого холодильника — причина глобальных изменений. Но сколько бы ни спорили с этим производители холодильников, в 1987 году ООН была собрана международная конференция в Монреале и принят т. н. Монреальский протокол. Он на настоящий момент подписан 196 странами — членами ООН, СССР подписал его тогда же, в 1987 году, в 1991-м Россия подтвердила свое правопреемство.
Бизнес, произнеся, что теория разрушения озона фреонами — это вздор, не имеющий смысла, вынужден был перейти на новые условия. Вместо обычного фреона использовать в холодильниках родственные ему вещества (ГХФУ и ГФУ), немного более дорогие и менее вредные. Это коснулось всех производителей и поэтому не привело к существенным преимуществам какой-то одной группы из них. Издержки, естественно, переложили на потребителя.
Генсек ООН Кофи Аннан сказал, что Монреальский протокол – «возможно, единственное очень успешное международное соглашение».
Результат оказался столь великолепен, что иначе как совпадением его назвать, мне кажется, невозможно. Сразу за наступлением первой контрольной даты протокола (полного запрета на производство фреонов в развитых странах в 1996 году), в 1997 году, озоновый слой вокруг Земли стал расти, а озоновая дыра в 2002-м уменьшилась по площади вдвое (правда, уже в 2003-м почти восстановила свои размеры). ООН празднует успех и с удовлетворением указывает именно на то, что международные усилия принесли победу...
Справедливости ради скажу: может быть, да, а может быть, и нет. Увы, поставить эксперименты не на чем — Земля у нас только одна. И насколько именно антропогенный фактор был виноват в сокращении озонового слоя, а усилия участников Монреальского протокола — в его росте, однозначно сказать нельзя. Мы имеем черный ящик, и что внутри, мы точно не знаем, только что на входе – выходе.
По мне, неправдоподобно устанавливать тут прямую причинно-следственную связь между усилиями «мудрецов» Монреальского протокола и динамикой озонового слоя. Эти усилия просто не могли привести к такому результату столь быстро. В развивающихся странах продолжали делать фреоновые холодильники, а старые холодильники по-прежнему шли (и идут) на свалку, а не в спецутилизацию. Правдоподобно выглядел бы эффект, растянутый на многие годы и десятилетия, а не немедленный результат.
На мой взгляд, именно немедленный результат доказывает неантропогенный характер динамики озонового слоя. Вероятно, есть гораздо более важные (и неустановленные до сих пор) причины колебаний озонового слоя. Человечество, конечно, может вносить (и наверняка вносит) свой вклад. Но вот очень похоже, что мы сильно его переоцениваем...
Пусть теория антропогенного разрушения озонового слоя не единственная, пусть решающая роль человека в этом до конца не доказана. Это никак не мешает международным чиновникам проводить свою линию. Монреальский протокол продолжает рулить. Проведено больше двух десятков встреч сторон, его подписавших. Развитые страны уже заморозили производство ГХФУ в 1996 году и к 2020-му должны от него полностью отказаться. Развивающиеся страны тоже пойдут по этому пути, соответствующие даты — 2013 и 2030 годы.
Бизнес к этому вполне равнодушен – холодильное производство перемещается из развитых стран в развивающиеся и по другим причинам (дешевая рабочая сила и др.). Поэтому его эти ограничения пока не очень беспокоят. Впрочем, кто бы стал слушать представителей этой небольшой для глобальной экономики отрасли...
В любом случае уменьшение загрязнения атмосферы фреонами — благо. И это не мешает наличию холодильника в каждом доме... Так что не будем излишне строги. На прекращении разрушения озонового слоя, по крайней мере, никто не зарабатывает. Не то что на теме глобального потепления.
Бизнес на глобальном потеплении
Считается, что с середины прошлого века идет устойчивое повышение средней температуры на планете. С 1960 по 2010 годы она выросла на 0,6 градуса. При этом общепринятой теорией считается, что главная причина этого повышения носит антропогенный характер и связана с выбросом газов, дающих парниковый эффект.
Чем это страшно? Таянием льдов, повышением уровня мирового океана, сменой зон урожайного земледелия и учащением природных катастроф. Поэтому эмиссию (выброс) СО2 надо сдержать.
Начнем с воспоминания о климатгейте-2009. Опубликована внутренняя переписка климатологов, из которой следовало, что данные о повышении средней температуры обрабатываются таким образом, чтобы подтвердить теорию о ее повышении. Сам факт повышения температуры был поставлен под сомнение. Но климатологи оправдались (кто бы сомневался — это же мейнстримовская идея). Однако сомнения остались.
Вот данные ООН за последние 20 лет. Температура Земли повысилась на 0,4 градуса. Это соответствует росту на 2 градуса за весь XXI век. Совсем не +6,4, как нас пугали.
Говорите, что это связано с антропогенным фактором? А как быть с тем, что в период быстрого экономического роста в середине нулевых годов средняя температура падала, во время кризиса и сокращения производства в последние 3–4 года — росла? Что с конца 90-х годов средняя температура вообще не растет (весь рост пришелся на начало — середину 90-х)? Это все, повторяю, официальная ооновская статистика (доклад комиссии по окружающей среде ООН «От Рио — к Рио+20»).
Океан также потеплел на 0,3 градуса и повышал свой уровень на 2,5 мм в год. Это 25 см за век. Не полметра, как нас пугали. Не так уж и много.
Природные катастрофы вполне соответствуют динамике средней температуры. В 90-е быстро росли, в нулевые скорее показывают тренд к снижению (по количеству в год).
Ничего особенно страшного с глобальным потеплением не происходит. Похоже, оно взяло в последнее десятилетие паузу. Что будет дальше, кто знает? Может, вернется потепление, может, нет. Но ООН совершенно не торопится сообщить миру благую весть о паузе в глобальном потеплении. Интересный вопрос — почему бы это?
Известно, что за 36–70% парникового эффекта отвечает обычный водяной пар. И его действие не вполне однозначно. Повышение влажности ведет к парниковому эффекту, но повышение влажности ведет также к росту облачности, что, в свою очередь, снижает парниковый эффект. Таким образом, вполне возможно, что природа сама себя отрегулирует, отреагировав на повышение температуры повышением облачности, что приведет к снижению температуры поверхности Земли. CO2 отвечает только за 9–26% парникового эффекта.
Наконец, есть несколько вполне проработанных и вполне правдоподобных теорий неантропогенного происхождения парникового эффекта — от динамики солнечного излучения до выхода из малого ледникового периода XIV--XIX веков.
Многие независимые ученые и политики говорят о том, что тема глобального потепления «перегрета». Что влияние человечества на климат Земли ничтожно. Что это не наука, а политиканство и спекулятивный бизнес. Даже что это величайшее жульничество в истории.
Несмотря на все эти вполне очевидные факты и идеи, на наличие оппозиции мейнстримовской теории, ООН привел мир к заключению Киотского протокола 1997 года, обязывающего развитые страны и страны с переходной экономикой сократить или стабилизировать выбросы 6 типов парниковых газов, прежде всего СО2. Первый этап действия протокола приходился на 2008–2012 годы, 38 стран должны были сократить выброс СО2 на 5% по сравнению с 1990 годом. Россия — стабилизировать.
И было создано сразу два рыночных механизма выполнения этого требования — торговля квотами на выброс СО2 и совместные проекты.
Суть механизма (грубо) сводилась к тому, что государства, взявшие обязательства, при их превышении покупают дополнительные квоты на выброс СО2 у других государств или корпораций. Кроме того, компании, предоставляющие технологии и проекты, ведущие к снижению выбросов СО2, вполне могли получать от других стран или компаний обратно не возврат инвестиций, а квоты, которые продавали в последующем на рынке. Таким образом, правительства развитых стран с превышением квот платили за экологичные технологии тем, кто квоты не выполнял, и развивающимся странам, которым квоты не были установлены. Но не напрямую, а через рыночный механизм, отбирающий самые эффективные экологические проекты. Задумано прекрасно. Что вышло?
Рынок за 3 года (2006–2008) из ничего достиг оборота в $140 млрд и на этом уровне стабилизировался (2009–2011) — в связи с мировым кризисом. А потом начались проблемы. Крупнейший эмитент СО2 США так и не ратифицировал Киотский протокол. Потому что очевидно, что пришлось бы платить из бюджета. Быстрорастущим странам, прежде всего Китаю и Индии, квоты не были установлены. И атака на них, предпринятая в 2009–2010 годах по поводу установления квот и глобальной ответственности, к успеху не привела, эти страны категорически против. Потому что им пришлось бы платить, и платить много. Их главное основание, что на душу населения они эмитируют парниковых газов существенно меньше, чем развитые страны.
Канада, посмотрев на все это безобразие, в конце 2011-го объявила о выходе из Киотского протокола. Это сэкономит им около $14 млрд расходов госбюджета в год. Россия отказалась участвовать в продлении квот (действие которых заканчивается в этом году), потому что они не распространяются на все страны. На конференции в Дурбане (ЮАР, декабрь 2011-го) не удалось заключить новое обязательное для всех соглашение, и просто продлили старое, но очень похоже, что Япония и некоторые другие страны также выйдут из количественных ограничений. Это вполне логично.
Сегодня на 16 развивающихся стран, несвязанных квотами, приходится до 80% выбросов парниковых газов. Какой смысл сдерживать выбросы оставшихся 20%? Для глобального потепления — никакого. Киотский протокол фактически рассыпается и, возможно, останется обязательным только для Евросоюза. Что почти не имеет смысла с точки зрения сдерживания глобальной эмиссии СО2.
Кроме того, Киотский протокол не имел никаких последствий для глобальной эмиссии СО2. На графике в упомянутом докладе ООН видна практически прямая линия роста концентрации СО2 в атмосфере с 1992 года. Вся суета с квотами никак на нем не отразилась. Да и рост очень неспешный — 9% за 20 лет. Вполне возможно, что это просто из-за сокращения площади лесов — особенно в дельте Амазонки — и не имеет отношения к промышленности северного полушария...
Распад Киотского протокола — логичное следствие игры в одни ворота (когда развитые страны платят, а развивающиеся пользуются их деньгами). Пусть даже развитые страны платят фактически своим же компаниям и за произведенное ими оборудование. На довольно зыбком фундаменте (глобальное потепление) оказалось построено громадное здание международных соглашений и стомиллиардного бизнеса. Так работает сегодня ООН.
Россия: назло маме отморожу уши
Самое забавное, что Киотский протокол, как говорят, Владимир Путин подписал под уговоры Германии и Франции и их обещания посодействовать вступлению России в ВТО. Вступление в ВТО задержалось (проблемы с Польшей, Украиной, грузинская война и т. д.), и, похоже, наш премьер (теперь президент) банально обиделся. И не стал участвовать во всей деятельности, связанной с Киотским протоколом.
А жаль. Ведь Киотский протокол — супервыгодное для России мероприятие. Было бы. Очень удачно ООН выбрал год «старта» — 1990-й, год максимального производства в СССР и, соответственно, максимальных выбросов. Институт Гайдара посчитал, что выбросы CO2 в 2009-м были меньше 1990-го на 37%. Это почти миллиард тонн.
По цене 4–12 евро за тонну Россия получала бы в среднем не менее 4–8 млрд евро ежегодно на продаже квот. Деньгами в бюджет. Или осуществляя самые передовые экологические проекты западными фирмами с оплатой технологий и оборудования не деньгами, а квотами.
Но политическая воля была приостановить деятельность. И только летом 2010 года (опоздание на 2 года — половина срока действия квот) Минэкономразвития одобрило первые 15 проектов, а в конце 2010-го Сбербанк (ставший агентом по отбору заявок и расчетам) закончил экспертизу следующих 58 заявок. Это капля в море, в 10 раз меньше, чем могла бы страна получать ежегодно.
А осуществлен на сегодня, насколько я знаю, только 1 (один!) проект с продажей углеродных квот российской компанией. Японские компании Mitsubishi и Nippon Oil — партнеры компании «Газпромнефть» по освоению Еты-Пуровского месторождения в Ямало-Ненецком автономном округе — получили квоты, образовавшиеся за счет того, что «Газпромнефть» проложила с месторождения трубопроводы, по которым попутный газ вместо его сжигания транспортируется на перерабатывающие мощности компании СИБУР в обмен на компенсацию «Газпромнефти» в виде технологий и оборудования.
Ведь супервыгодно — и газ, который раньше просто сжигался, пошел в переработку и приносит прибыль, и весь проект осуществлен фактически бесплатно (оплачена только работа). А сколько могло бы быть еще таких проектов за 4 года? Но их нет... И во втором периоде обязательств по Киотскому протоколу Россия участвовать отказалась.
* * *
Монреальский и Киотский протоколы — это грустная история о том, как идея, которая начинается с самых благих намерений, проходя через горнило международной бюрократии и политики, превращается в нечто, мало соответствующее начальной цели и живущее своей собственной очень сложной жизнью. При этом активно и даже агрессивно защищающее свое право на жизнь и дальнейшее развитие.
Это история о том, как люди, закопавшись в деталях, теряют общее видение. И, раз взяв направление, уже не задумываются о том, куда оно ведет на самом деле.
Лично мне кажется, что описанные выше самые громкие проекты концепции устойчивого развития ООН потерпели фиаско. Даже преуспев, как Монреальский протокол. Но отказаться от них ООН уже не сможет.
В июне в Рио-де-Жанейро откроется очередная конференция ООН по устойчивому развитию (сокращенно «Рио+20»). Ее лозунг: «Будущее, которое мы хотим». Конференция подведет итоги деятельности за последние 20 лет и поставит цели на следующие 20 лет. Послушаем. А к критике самой концепции устойчивого развития я вернусь в одной из следующих статей.
