Каша из топора

Я много раз писал о том, что рост цен в мире стал резко структурированным: в одном секторе может быть дефляция, в другом гиперинфляция. Самое странное, что это уживается в рамках одного и того же товара. Вот типичный пример. Мировые биржевые цены на продовольствие растут в августе 2010 года с темпом 100% годовых (т. е. вдвое за год), а розничные, например в США, за тот же август 2010 только на 1% годовых, т.е. в 100 раз медленнее, фактически стоят на месте. Как это может быть? И что ждать от мировых цен на еду в ближайшем будущем?

Начнем с нашей недавней истории, она вполне показательна.

Осень 2007, Россия: скачок цен на продовольствие

В 2006 году инфляция впервые за последние 20 лет снизилась до однозначных значений (ниже 10% годовых). Большая победа, которой искренне радовалось правительство и денежные власти страны. И большую часть 2007 года цены также росли медленно. Однако в октябре инфляция вдруг неожиданно поползла вверх, причем опережающим темпом – на продовольствие. Тренд продолжался всю первую половину следующего 2008-го, и темп роста цен достиг пика в мае – 22% (к маю прошлого года), увеличившись в 3,5 раза (в мае 2007 года годовой рост цен составил всего 6%).

Всего за полтора года (2007 — первая половина 2008-го) цены на продовольствие в России выросли на 35%.

Что это было? Конечно, все аналитики обратили внимание на совпадение скачка наших цен на продовольствие и мировых. Мировые цены на еду, по данным Всемирного банка, за 2007 – первое полугодие 2008-го выросли больше чем на 80%. Объяснение напрашивалось само собой.

Но объяснение ситуации ростом мировых цен на продовольствие было только кажущимся. Как мировой рынок мог повлиять на российский?

Вероятно, главный канал этого влияния — цены на зерно, которое мы поставляем на экспорт. Мировые цены выросли на 80%, и это потянуло за собой рост внутренних цен на зерно. Но рост внутренних цен на зерно составил 2,5 раза — он почти вдвое обогнал мировые цены. Так что объяснения мировыми ценами хватает только наполовину. А вот с чего бы это ценам на картофель увеличиться на 80%? Мир тут совсем ни при чем. А ценам на мясо стоило бы действительно вырасти: ведь скот и птица едят зерно. Но нет. В мире цены на говядину поднялись на 34%, а у нас и того меньше – всего на 10–14%. Еще медленнее росли цены на курятину.

Рост цен на зерно на мировом рынке за полтора года привел к ожиданиям дальнейшего его роста и к «придерживанию» продукции для реализации ее позже. Отсюда и опережающий рост цен на зерно в России: сокращение поставок на внутренний рынок (резервирование их для экспорта) привело к самоускорению зерновой инфляции на внутреннем рынке (предложение упало). Чисто спекулятивный механизм. И очень чутко реагирующие на конъюнктуру российские зерновые компании.

Если мировой рынок и сыграл какую-то непосредственную роль в ускорении продовольственной инфляции в России, то только роль начального толчка. А в дальнейшем мы сами отличились.

Ведь очевидно, что давления издержек на рост цен на продовольствие в России почти не было. Да еще рубль укреплялся, и это удешевляло импорт. Очевидно, что ведущей стороной был рост спроса на продукцию, а вовсе не ее издержек. То есть чисто монетарный фактор.

Мировые процессы могли бы пройти незаметно для потребительского рынка, если бы ЦБР не ослабил денежную политику. За последние 4 месяца 2007 года ЦБР скупил $60 млрд в свои валютные резервы, эмитировав соответствующую сумму рублей. Количество наличных денег в обращении выросло за 4 месяца на 20%, что и спровоцировало рост потребительской инфляции. В дальнейшем ЦБР продолжал скупать валюту, но Минфин резко активизировал стерилизацию денег в своих бюджетных фондах, а ЦБР четырежды повышал ставку рефинансирования, и в результате удалось сдержать наращивание наличной денежной массы на уровне начала 2008 года. Рост цен на продовольствие захлебнулся и с лета 2008 года стал быстро сокращаться.

Но почему ЦБР ослабил денежную политику в конце 2007? Потому что с весны 2007 года началось бешеное ралли цен на нефть на мировом рынке и доходы российских экспортеров резко пошли вверх. Чтобы сдержать укрепление рубля, ЦБР скупал излишки валюты. А со стерилизацией эмиссии рублей (вызванной покупкой валюты) денежные власти страны опоздали.

Вот ведь парадокс. Действительно, продовольственные цены в России резко скакнули вместе с мировым рынком. Но вызван этот скачок был не непосредственно ростом мировых биржевых цен на еду, а косвенным влиянием на нашу экономику скачка цен на нефть. Влияние мирового рынка было, но не прямое, а очень опосредованное.

Вам недостаточно доказательств? Посмотрите на сегодняшнюю ситуацию. Инфляция, в т. ч. и продовольственная, в этом году в России падает, хотя мировые цены на продовольствие уже вернулись на докризисные максимумы. Конечно, продовольственный рынок не так уж спокоен. То и дело подскакивают то гречка, то картофель... Но все же он мало коррелирует с динамикой мирового рынка, где цены на продовольствие очень быстро растут последние три квартала.

Продовольственная инфляция в России — это не следование за динамикой мирового рынка, она определяется в первую очередь внутренними российскими факторами.

И тут самое время задаться интересным вопросом, а почему так скакнули мировые цены на продовольствие и нефть в 2007–2008 годах?

Нулевые годы: мировой рынок сошел с ума

Если проанализировать динамику мировых цен на нефть, металлы и еду за последние полвека, то бросаются в глаза 2 больших скачка цен.

Первый из них был в середине 70-х годов. В первом квартале 1974-го цены на нефть выросли сразу втрое (или вчетверо, если сравнивать с их уровнем всего полгода назад). Сменился контролер цен: вместо нефтяных компаний США и Европы ценами на нефть стали управлять страны ОПЕК. У них хорошо получилось, нефтяники остались довольны.

Цены на металлы и продовольствие увеличились всего вдвое, но стоит обратить внимание на то, что они начали свое ралли вверх еще за год до этого. Причина вполне очевидна: как раз в начале 1972 года президент США Ричард Никсон отменил обмен долларов на золото, и за 5 последующих лет доллар подешевел в золоте вчетверо. Хотя к другим валютам он упал гораздо меньше, но в головах людей все еще сидел «золотой стандарт», и рост цены на золото в долларах воспринимался как его девальвация. Возможно, именно поэтому вслед за скачком мировых цен последовал их откат в полтора раза (кроме нефти и драгметаллов): мозги постепенно смирились с тем, что золото уже не мерило стоимости валюты, а такой же товар, как и остальные...

Главным образом скачок цен середины 70-х годов был связан с девальвацией доллара, в котором ведется учет мировых рынков, а не собственно с ростом цен. В мире началась новая эра плавающих валютных курсов и нового уровня стоимости энергии.

Цены на нефть продолжали расти до конца 1980 года (увеличившись за 6 лет еще втрое). А затем начали потихоньку падать. И в первом полугодии 1986 года вдруг резко упали вдвое и продержались на этом низком уровне до конца 90-х годов. Мировой экспортер нефти – СССР/Россия – тогда получил два мощных удара: банкротство и распад страны в конце 1991 года и кризис 1998-го. А вот

мировые цены на продовольствие, несколько упав после скачка в середине 70-х, все эти бурные годы стояли примерно на одном уровне, несмотря на кризисы, инфляцию, плавающие курсы валют, гонку вооружений, эпоху всемирного разоружения в 90-х годах и т. д. Целых 30 лет. До середины нулевых годов.

И тут случилось абсолютно экстраординарное событие — синхронный скачок всех мировых цен. За 5 лет, с середины 2003-го по середину 2008 года, цены на нефть и металлы взлетели вчетверо, цены на продовольствие — в 2,5 раза. Самое поразительное в этом скачке, что он не был спровоцирован какими-то социальными или политическими причинами, внешними для экономики (войнами, катастрофами, неурожаями). Только частично его можно объяснить девальвацией доллара в нулевые годы (по отношению к евро доллар упал примерно в полтора раза). Нет, этот скачок цен вытекал прежде всего из внутренней логики развития мировой экономической системы. Просто именно в этот момент количество переросло в качество. О чем речь?

Хвост виляет собакой

Финансовые рынки доросли до совершенно новой роли в экономике. Из обслуги экономических процессов они стали их командирами. И произошло это благодаря срочным рынкам (сделки с отложенным сроком поставки) — фьючерсам, опционам и более сложным инструментам, выстроенным на их основе.

Если раньше фьючерсы на нефть играли вспомогательную роль страховки на случай колебания цен, то теперь рынок нефти оказался весь, почти монопольно, в руках финансовых спекулянтов — настолько возросли денежные потоки, которыми они управляют. И спекулянты немедленно затеяли свою обычную игру — скупку активов (в данном случае сырьевых фьючерсов) наперегонки. Веселая игра, которая неизменно кончается кризисом. Но в процессе можно очень неплохо заработать. Как и потом, на последующем падении. Главное для спекулянта, чтоб было движение, движение — это жизнь.

Произошло волшебное превращение, смена масок. Раньше цены на базисный товар (нефть) определяли цены на фьючерс (и теория вопроса именно такова). А теперь цена на фьючерс стала определять цену на базисный товар. Потому что срочный рынок стал мощнее спотового (рынка реальных поставок товара). На одну сделку с поставкой товара приходится 10 сделок без поставки, предполагающих исключительно финансовые расчеты. Хвост начал вилять собакой.

Не то чтобы кто-то сознательно придал финансовому рынку новую роль: даже предсказать такой ход событий было бы практически невозможно, настолько он противоречил всей экономической теории. Это произошло не по чьей-то злой воле, а силой экономических законов — стало следствием постоянного наращивания мощи финансового капитала в экономике.

И когда говорят, что мировой финансовый кризис произошел из-за роста цен на недвижимость, ипотечных кредитов «плохим» заемщикам и сложных финансовых инструментов, выстроенных на них, — я, конечно, согласен. Но не только. Не менее важной причиной кризиса послужил спекулятивный «пузырь» мировых биржевых цен, распространившийся практически на все рынки. Почему-то этому уделяют совсем мало внимания.

Кризисный спад мировых рынков — это не результат спада в недвижимости. А результат «лопания» собственного «пузыря» на этих рынках. И «брызг» от падения цен на нефть и металлы в 4 раза и почти вдвое на продовольствие было не меньше, чем от падения недвижимости на 15%.

Именно резкий рост всех мировых цен (включая недвижимость), особенно ускорившийся в середине нулевых, и породил нынешний кризис. И причиной скачка, «пузыря» мировых цен, послужил именно срочный финансовый рынок. Он сработал как усилитель и/или как инициатор надувания «пузырей».

Предсказывать рост цен на нефть, исходя из ее мирового потребления и производства, просто смешно. Этот подход устарел лет на 10. Совершенно аналогично, пытаться объяснять динамику цен на продовольствие засухой или другими стихийными бедствиями — тоже несерьезно.

Что дальше? Те же грабли

Кризис ничего не поменял в структуре мировой экономики: финансовые рынки уже не расстаются со своей новой ролью. Динамика мировых цен зависит от финансового рынка, а не от реальных потребителей/производителей. Как только рынки миновали свою нижнюю точку в первом квартале 2009 года, все основные цены вновь быстро устремились вверх. Кризис закончился, да здравствует новый «пузырь»!

И если цены на нефть, несмотря на арабские революции и ливийскую войну, все еще отстают от уровней 2008 года на 20%, то цены на металлы и на продовольствие в первом квартале 2011 года установили новые исторические рекорды, преодолев докризисный уровень.

Разгон мировых цен продолжается уже два года. По законам жанра, цены должны преодолеть прошлые максимумы раза в полтора-два до того, как случится новый кризис. Что он случится — это вряд ли стоит даже обсуждать. Нефть в этом году должна будет преодолеть $150 за баррель, а потом устремиться к $200. В общем, еще год-два веселья — и новый кризис.

Он не будет столь мощен, как кризис 2007–2009 годов. Но он, несомненно, будет выражаться в падении мировых биржевых цен — и падении глубоком, так как очень быстро они сейчас растут. Ну не могут биржевые цены устойчиво превышать потребительские. Это очевидно. И если потребительские цены растут медленно, то биржевые после бурного спурта должны буду сильно упасть, чтобы прийти в соответствие с реальностью.

Насколько это отразится на мировом и страновом ВВП, пока неясно, но быстрого роста ВВП ждать в любом случае не приходится из-за слишком дорогих ресурсов и энергии. Падение их в ходе следующего кризиса даст глоток свежего воздуха реальной экономике, но этот глоток будет очень недолгим. А вот коллапс всех производных, выстроенных на срочном рынке, и падение стоимости активов институциональных инвесторов может ввергнуть финансовую систему развитого мира в новый серьезный кризис.

Развитый мир перешел черту, завершил экономический переход — он теперь должен довольствоваться низкими и неустойчивыми темпами роста экономики на обозримое будущее. И ситуация со срочным финансовым рынком этому поспособствует: она оттягивает на себя деньги, которые могли бы быть инвестированы в реальный сектор, а затем в ходе кризиса вдруг просто уничтожает их.

Очевидно, что России в нулевые годы очень повезло со скачком мировых цен. Но и кризис оказался для страны самым сильным из всех стран G20. Сейчас, фактически при рекордных мировых ценах, Россия проедает все доходы от экспорта нефти/газа/металлов. И еще не хватает — приходится повышать налоги. Мировые цены за год-два еще вырастут. Правительство еще наберет расходных обязательств (выборы на носу!). А потом придет кризис. Доходы упадут, выпрыгнет из-под контроля бюджетный дефицит, и покрывать его останется только за счет денежной эмиссии со всеми вытекающими последствиями.

В следующем году предстоят выборы президента не только России, но и США. Поэтому американские денежные власти сделают все, чтобы избежать большого кризиса. Если надо, продлят QE2, устроят QE3 (другое название денежной эмиссии долларов). Поэтому кризис, скорее всего, отложится на весну/лето 2013 года.

Опять нашему тандему повезет! Вот только окончиться это везение может очень нехорошо — по варианту 1991 года или по ливийскому.

Голодный миллиард

Все эти игры финансового капитала в конечном счете, конечно, не могут не отражаться на тарелках конкретных людей. Цены на продовольствие в США в феврале этого года выросли сразу на 3,9%, что является самым мощным скачком за последние 37 лет (как раз со скачка цен на продовольствие в середине 70-х, о котором я писал выше). Рост мировых биржевых цен на продовольствие все-таки прорывается в розницу. Пока лишь немного, но будет прорываться насколько возможно. Точно так же, как рост мировых цен на нефть прорывается в рост цен на бензин. Инфляция активов переходит в потребительскую инфляцию, пусть пока и небольшой частью, но постоянно подталкивает ее.

По мнению президента Всемирного банка Роберта Зеллека, цены на продовольствие в ближайшие годы останутся высокими, а число людей в мире, которые хронически недоедают, стремительно приближается к миллиарду (на конец прошлого года — 925 млн человек).

Ни для кого в мире не является секретом, что главная причина роста цен на продовольствие — это спекуляции на финансовых рынках, в которые втягиваются все больше игроков. И, что особенно важно, институциональные инвесторы – государственные и частные пенсионные фонды, страновые суверенные фонды, университетские фонды и т. д. Они вложили в сырьевые фьючерсы сотни миллиардов, если уже не триллионы долларов. Что уж говорить о банках и разнообразных хедж-фондах...

Франция, которая сейчас председательствует в G20, очень озабочена проблемой роста цен на продовольствие. И G20 создала специальную группу для подготовки реформ, направленных на регулирование сырьевых рынков, в первую очередь для сдерживания мировых цен на аграрную продукцию... И знаете, кто ее курирует? Президент России Дмитрий Медведев.

С большим нетерпением жду от него инициатив в этом направлении. Инициатив, против которых, очевидно, стеной станет весь мировой финансовый рынок. Если они, конечно, будут претендовать на эффективность...

Очень интересно было бы посмотреть, как Медведев предложит что-нибудь радикальное, например запретить (резко сократить) беспоставочные фьючерсы или участие институциональных инвесторов в аграрных и нефтяных срочных рынках. И как эти меры будут приниматься отдельными странами, а финансовый рынок будет изобретать новые инструменты, чтобы обойти эти ограничения... Это действительно забавно, если не вспоминать о голодном миллиарде людей. Стоит, пожалуй, отметить, что

рост цен на продовольствие делает сельское хозяйство весьма прибыльной отраслью экономики, и капиталы начинают перекачиваться сюда. Миллиарды долларов тратятся на скупку сельхозземель в Южной Америке и Африке. Некоторые рассматривают это почти как новый Клондайк, новую «золотую лихорадку».

Производство продовольствия с некоторым запаздыванием пойдет вверх, потому что это становится выгодно. Проблема только в том, что цены на продовольствие вниз уже не пойдут — скорее, еще вырастут. И изобилие продовольствия будет по-прежнему недоступно голодному миллиарду.

Смогут ли мировые политики ограничить аппетиты финансового рынка — вот в чем вопрос. Они должны это сделать: это единственный выход из сложившейся ситуации. Если с ценами на нефть и металлы ситуацию еще можно терпеть, хотя и она замедляет рост ВВП, то с ценами на продовольствие невозможно. Иначе будет «каша из топора», потому что ее больше не из чего будет делать.