Голый король банковской системы

Центральный банк РФ поставил новый рекорд – ставка рефинансирования ЦБ снижена до минимального уровня в истории РФ после 1992 года. Бизнес-сообщество восприняло это с некоторым энтузиазмом. Но давайте разберемся, что это значит? Хороший это знак или плохой? Это управление кризисной экономикой или вялое следование за рынком?

На ставку рефинансирования обращается большое внимание в западных странах потому, что это фактически регулятор денежной эмиссии. Стандартный способ эмиссии денег – это рост кредитов центрального банка банковскому сектору под ставку рефинансирования.

Какое значение в российской экономике имеет этот индикатор? Вы будете смеяться – почти никакого. Начнем с того, что под нее ЦБ не дает денег. Для этого есть другие ставки. Но главное –

эмиссия денег в России происходит разными, очень нестандартными путями, которые не имеют к ставке рефинансирования никакого отношения.

У нас последние 10 лет использовался способ, характерный для развивающихся моностран (с одним экспортным ресурсом) – покупка валюты Центральным банком. Валюту ЦБР покупает за российские рубли, которые попадают в оборот. И эмиссия этих рублей была столь велика, что для сдерживания инфляции приходилось изымать деньги из обращения через бюджет – так и образовались Резервный фонд и Фонд национального благосостояния в бюджете.

С началом кризиса ситуация изменилась. Центральный банк осенью прошлого года давал банкам кредиты без обеспечения для того, чтобы избежать кризиса ликвидности и забирал деньги обратно с помощью продажи им валюты. Забрал больше, чем дал – денежная масса сжалась. Что, конечно, явилось фактором, усиливающим кризис.

С февраля этого года ситуация вновь изменилась. Денежная масса стала потихоньку расти. Кредиты без залога банки вынуждены возвращать ЦБР, а деньги эмитируются в экономику главным образом путем бюджетной эмиссии – расходуя бюджетный Резервный фонд (т. е. возвращая в экономику деньги изъятые бюджетом ранее).

В силу того, что эмиссия денег в России происходит не через выдачу их коммерческим банкам под ставку рефинансирования, изменение этой ставки не является существенным экономическим индикатором.

Так зачем тогда ЦБР снижает эту ставку? А все дело в том, что

ЦБР никак не может запустить практически парализованный механизм кредитования реального сектора. Банки, получая деньги, не увеличивают кредиты реальному сектору, а несут их обратно в ЦБР на депозиты или валютные корсчета.

Вот ЦБР и понижает ставку, чтоб несли обратно меньше – ведь параллельно снижается ставка по депозитам в Центральном банке... Чтобы банкам было невыгодно хранить деньги в ЦБР и чтобы они раздавали эти деньги реальному сектору в виде кредитов. Но это слишком близорукая политика.

С февраля 2009 года наблюдается снижение объемов банковских кредитов нефинансовым организациям. За семь месяцев (последние данные на 1 сентября 2009) только в апреле наблюдался рост кредитования (что компенсировало резкий спад в марте). И восемь снижений ставки рефинансирования за последние 6 месяцев никак на эту ситуацию не повлияли. Да и не могли повлиять.

И тем не менее каждое ее снижение банками и бизнесом воспринимается с большой радостью. Как надежда на изменение ситуации, на то, что кредиты станут доступнее реальному сектору ввиду снижения процентной ставки. Но это одна из ошибок общественного мнения и не более того. По двум причинам.

Первая из них: процентная ставка все еще запредельно высока. Не надо сравнивать ставку с инфляцией за последние 12 месяцев, как это делает Центробанк. Это просто неграмотно. Для сегодняшней ситуации не имеет значения какая инфляция была в ноябре 2008-го или марте 2009 года. Имеет значение, какова инфляция сегодня. Уже три месяца в России инфляция 0%. И ставка в 9,5% на этом фоне смотрится, безусловно, как слишком высокая. А процентная ставка для реального сектора еще существенно выше...

Это легкая для понимания, но не главная причина падения кредитования. Вопрос не в ставке. Даже если бы она была сегодня на приемлемом уровне – например 3–5% годовых (для этого ставка Центробанка должна быть 0–1%) – вряд ли кредитование реального сектора стало бы расти.

Главная причина падения кредитования – в нежелании банков давать кредиты реальному сектору ввиду ненадежности его положения. Больше кредитов – больше невозвратов.

Проблема плохих кредитов всячески замалчивается и искажается всеми участниками процесса кредитования. Предприятия не говорят о своем отчаянном финансовом положении потому, что им тогда не дадут кредитов. Банки не говорят об этом потому, что не формируют в достаточной степени резервы под плохие кредиты, т. к. эти резервы резко ухудшили бы показатели прибыльности. Центробанк живет по принципу «Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад». Зачем ему рапортовать о провале своей банковской политики? Наконец, пресса об этом мало пишет потому, что это замалчивается всеми участниками кредитного процесса. Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку.

И только один участник этих процессов выбивается из стройных рядов – это рейтинговые агентства. Напомню прогнозы ведущих мировых рейтинговых агентств по России на конец 2009 года. По данным Standard & Poor's, 35–50% кредитов – это проблемная задолженность, прогноз Fitch Ratings – 25%, Moody's – 20%. При официальных оценках в 9–12% эти цифры выглядят шокирующими. Директор Fitch говорит о том, что их прогнозы на конец года уже достигнуты.

Аналитики Moody's отказываются менять свой прогноз, несмотря на оптимизм российских банкиров и чиновников. И предупреждают о том, что объем сформированных резервов в российской банковской системе вдвое (!) ниже необходимого.

Вспомните, как много говорилось, в том числе и премьером Владимиром Путиным, о том, что рейтинговые агентства давали завышенные оценки надежности финансовым компаниям и банкам – и это называлось одной из причин кризиса. Теперь эти агентства стараются выглядеть реалистичными, но их никто не желает слушать и слышать...

Кому верить в этой ситуации? Тем, кто материально заинтересован искажать и приукрашивать проблему, или тем, чей бизнес – говорить правду? Вот решающий аргумент – если бы оптимизм российских банкиров сопровождался ростом кредитования реального сектора, были бы основания им верить. Но кредитование падает...

Мы преуспели только в замалчивании реальных проблем банковского сектора, а вовсе не в решении этих проблем. Словесный оптимизм российских банкиров и чиновников – это «голый король» из сказки. Помните как это было – соврал один, потом второй, сформировалось общественное мнение, что на короле – прекрасное платье. И против него уже все боялись идти. Сам король наконец поверил. А потом ребенок сказал – «А король-то голый». Вот рейтинговые агентства находятся именно в этой ситуации и открыто сказали, что король-то голый. Но их никто не услышал, потому, что не выгодно это слышать. Всем не выгодно...

Накопленный портфель плохих кредитов и бедственное финансовое положение реального сектора – вот главная проблема, которая сдерживает кредитование реального сектора. Процентная ставка имеет значение, но вторичное. Поэтому никакое снижение процентной ставки не увеличит кредиты.

Это иллюзии. Поэтому снижение ставки рефинансирования Центральным банком ничего не изменило за 6 месяцев этой политики. И не способно ничего изменить само по себе.

Снижение процентных ставок имело бы значение только в двух случаях – при разрешении проблемы плохих кредитов в банковских портфелях или при заметном улучшении финансового положения реального сектора. Увы, ни того, ни другого не наблюдается... И не видно даже хоть каких-то усилий по реальному решению этих проблем.

Поэтому просто давайте перестанем обращать внимание на такие пустяки как снижение ставки рефинансирования Центрального банка. Это практически не имеет значения. Что бы об этом не говорили. «Если на клетке со слоном увидишь надпись «буйвол» — не верь глазам своим» (Козьма Прутков).

А значение имеет то, что проблемы банковского сектора не решаются, а просто замалчиваются. И под шапкой этого молчания они продолжают накапливаться.