Ни своих, ни чужих

В недавнем интервью телеканалу Russia Today Владимир Путин, критикуя действия Запада в сирийском кризисе, заметил: «Тогда нужно взять сейчас и открыть ворота Гуантанамо и оттуда всех узников Гуантанамо запустить в Сирию, пускай повоюют. Ведь на самом деле это то же самое». Сарказм в духе российского президента, но в логике не откажешь. Ситуация на Ближнем Востоке запуталась настолько, что понять, кто с кем воюет и кто на чьей стороне, уже невозможно.

Убийство американского посла в Бенгази, городе, жители которого год назад с ликованием приветствовали натовские бомбежки Ливии, только подтверждает степень смятения.

Когда 11 лет назад осела пыль на месте крушения Всемирного торгового центра, уничтоженного арабскими камикадзе, казалось, что появилась новая линия фронта, которая всех расставит по местам. Большевистский лозунг «кто не с нами, тот против нас», дословно повторенный Джорджем Бушем, предусматривал, что, как и в недавние еще времена биполярной конфронтации, есть «свои и чужие». По ту сторону добра и зла оказались «международные террористы» — враги «свободного мира», для которых и была создана тюрьме в Гуантанамо. Против этих людей есть универсальное средство — демократия, которая в идеале должна взрасти сама, а если этого по какой-то причине не происходит, то ее можно и насадить, вплоть до насильственных методов.

Неоконсерваторы исходили из двух посылок. Во-первых, поскольку Соединенные Штаты — глобальная сверхдержава, то и меры по обеспечению их безопасности должны носить всемирный характер. Во-вторых, гарантией предсказуемого и мирного развития является демократическое устройство, и чем больше стран его придерживаются, тем меньше угрозы Америке. Дальнейшие события — Афганистан, Ирак, выборы в Палестине, поддержка «цветных революций» и пр. — были воплощением в жизнь таких представлений.

Линия Буша — Чейни — Рамсфельда была признана ошибочной, и содержанием президентства Барака Обамы стало избавление от наследия предшественников. По иронии судьбы, то, к чему стремились неоконсерваторы, начало по-настоящему происходить как раз при администрации Обамы. Ближний Восток пробудился, и массы людей потребовали реальной демократизации, сметая — где-то самостоятельно, где-то с помощью извне — диктаторские режимы. Вчерашние надежные союзники США по борьбе с терроризмом оказались свергнуты, а бенефициарами революций — вполне народных — становились те, кого совсем недавно считали если и не террористами, то их пособниками, находящимися на подозрении. Вожделенная демократия в смысле способности граждан менять власть состоялась. На плюралистических выборах в Тунисе и Египте победили исламисты, успех «либералов» в Ливии — не более чем игра названиями. Даже о светском и прозападном эмигрантском Сирийском национальном совете, который еще пару месяцев назад претендовал на право представлять всю сирийскую оппозицию, сейчас слышно мало, бал правит кто-то другой.

Решение Вашингтона не цепляться за Мубарака или бен Али было сочетанием сугубой прагматики и идеологической догмы. Прагматики, потому что в США верно оценили перспективы: шансов у автократов нет. Догмы, потому что невозможно оказаться на «неправильной стороне истории» — нужно быть с восставшим народом.

Даже если лозунг свободы «зеленеет», а привычная система отношений в области безопасности рассыпается.

Сейчас часто вспоминают опыт Афганистана 1980-х годов, когда Соединенные Штаты делали ставку на моджахедов в борьбе против Советского Союза, а из них потом выросла «Аль-Каида» (организация запрещена в России), повернувшая оружие против недавних покровителей. Параллель условна. В Афганистане ставка делалась сознательно: задача нанести урон коммунизму и Советам считалась настолько приоритетной, что издержки в расчет попросту не принимались. К тому же тогда еще невозможно было предвидеть, насколько ислам укрепит свои политические позиции, когда не станет идеологической конфронтации по прежней модели.

Сегодня едва ли у кого-то могут быть иллюзии относительно вектора развития: антиамериканизм в арабском и в целом мусульманском мире — явление повсеместное, причем именно в широких народных массах, которые и составляют корпус избирателей. Тем более что семена культурно-религиозного противостояния, посеянные в начале нулевых в процессе контртеррористической кампании, дали всходы. И на исламского фанатика-радикала находится свой полоумный пастор Терри Джонс, который публично сжигает Коран, искренне наслаждаясь плодами своей провокации и собственной неприкосновенностью благодаря первой поправке. А главное: поддержка революций на арабском Востоке — не сознательный и продуманный выбор Вашингтона, а попытка приспособиться к буре событий плюс упомянутый выше идеологический инстинкт.

Накануне годовщины событий 11 сентября брат нынешнего лидера «Аль-Каиды» Мухаммед аз-Завахири, живущий в Египте, в интервью «Аль-Джазире» предложил Западу и США перемирие на 10 лет. Американцам предлагается не вмешиваться в дела исламских стран, они в ответ готовы защищать «законные права» Америки и Запада, а также перестать их провоцировать. Нет смысла обсуждать это всерьез. Во-первых, Мухаммед сам признает, что уже много лет не общается со своим братом Айманом. Во-вторых, даже если бы общался и мог повлиять, «Аль-Каида» не вертикальная структура, где принятое наверху решение выполняется на местах, а абстрактный бренд, включающий в себя самые разнообразные структуры с разными целями и задачами.

Тем не менее сам факт заявления показателен. Мухаммед аз-Завахири — бенефициар «арабской весны». Он провел 14 лет в египетских тюрьмах по обвинению в экстремизме, однако в этом году был окончательно оправдан, как и многие другие противники прежнего режима. (Напомним — предельно проамериканского.) Политический ислам, который с начала 2000-х было принято обсуждать в контексте «Аль-Каиды» и глобальной контртеррористической коалиции, сейчас обрел совсем иное измерение. Исламисты легитимно приходят к власти в арабских странах. «Братья-мусульмане» (организация запрещена в России) управляют Египтом, причем, вопреки ожиданиям, Мухаммед Мурси не стал декоративным президентом при военной хунте, а решительно взял ситуацию под контроль. Между ним и экстремистами-соратниками братьев аз-Завахири, конечно, есть большая разница. Но уже не такая, как между ними и Мубараком. И пропасть, скорее всего, будет сужаться. С двух сторон: социализация радикалов, но и смещение умеренных в их направлении. И легитимация тех и других.

10 лет назад надеялись, что теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне хотя бы прояснили глобальную ситуацию на предмет врагов и друзей. Но «арабская весна» смешала все карты.

В Ливии, Египте, Сирии, Йемене Америка фактически стала союзником тех, с кем она боролась в рамках противостояния терроризму. «Аль-Каида», правда, тоже проворонила взрыв протестов в арабских странах, который произошел без ее участия, однако затем она начала быстро встраиваться.

Ближний Восток переживает тектонический сдвиг, фундаментальные перемены, контуры которых только наметились.

И Усама бен Ладен, и Джордж Буш участвовали в создании предпосылок для них, но то, что началось, имеет собственную логику, и сценарий почти не зависит от внешних сил. Изменения на Ближнем Востоке подводят черту под иллюзиями, что мир XXI века удастся выстроить по простой и понятной схеме.