Цивилизация
«До чего мы дожили, арабы теперь меньшинство в собственной стране!» Это высказывание багдадского парикмахера, возмущенного тем, что бывшего президента Ирака (араба-суннита) судит курд, приводит в репортаже о первом дне процесса над Саддамом Хусейном корреспондент The Washington Post. Первое обвинение, предъявленное Саддаму, — массовое убийство шиитов в 1982 году. А в это время избирательные комиссии пересчитывают бюллетени, поданные неделю назад на голосовании по проекту новой конституции Ирака, которая фактически превращает его в федеративное государство. При этом каждая из общин имеет собственные виды на будущее.
Если на происходящее в Ираке смотреть как на задачу из области политических технологий, то ничего более захватывающего придумать нельзя. Дано: ключевая страна региона, обладающая углеводородными запасами мирового значения, населенная различными и неприязненно относящимся друг к другу этническими и религиозными группами, не имеющая никаких демократических традиций и связанная крайне запутанными отношениями со всеми соседями. Требуется доказать: в этой стране можно при помощи внешней силы построить стабильную и хотя бы относительно демократическую систему власти, способную обеспечить государству единство и развитие. Задача-максимум: сделать это настолько успешно, чтобы Ирак стал образцом современного переустройства для всего Ближнего Востока.
Даже беглый взгляд на ситуацию свидетельствует: легких путей Соединенные Штаты не ищут. Более того, едва ли найдется страна, менее подходящая для того, чтобы проводить в ней подобные эксперименты.
Суд на тираном был призван стать напоминанием о том, что американская оккупация, несмотря на все издержки, принесла иракскому народу освобождение.
А также предупреждением коллегам Саддама в других странах: неправедная власть не вечна. И подобный эффект был бы, безусловно, весьма силен, начнись слушания против бывшего иракского президента вскоре после его свержения в апреле 2003 года. Тогда даже сами американцы, кажется, были поражены тем, с какой яростью иракские граждане крушили и топтали памятники вождю, которому буквально за несколько дней до того клялись в вечной верности.
Сегодня вид импозантного подсудимого, уверенно заявляющего о незаконности всех предпринятых против него действий, пробуждает у многих иракцев иные чувства.
Не симпатий к диктатору, а недовольства тем, что принесли два с половиной года, прошедшие с момента его бегства. Наибольшее же разочарование должны испытывать как раз в Вашингтоне. Начиная кампанию, лидеры Соединенных Штатов явно не рассчитывали на то, что она будет настолько продолжительной (реальных перспектив вывода американских войск из Ирака не просматривается), а главное — настолько сложной. Расширение международного исламского подполья, выход на региональную арену курдов в качестве серьезной силы, мощный подъем политического шиизма, способный вызвать разнообразные последствия в странах, где представлен шиитский фактор…
Американский исследователь ближневосточных проблем Уильям Бимэн, профессор университета Брауна, вообще опасается появления «шиитского транснационального блока», в который войдут шииты Ирана, Ирака, Ливана, Бахрейна, Кувейта, Саудовской Аравии, Афганистана, Пакистана и Индии. Если неформальным лидером такого блока станет Иран, единственное пока из мусульманских государств, где шииты находятся у власти (вторым может стать как раз Ирак), то главным для американской администрации станет вопрос «за что боролись?».
Ошибки и промахи американцев в их кампании по демократизации «большого Ближнего Востока» можно смаковать долго и обстоятельно. Это, однако, не приблизит к ответу на действительно насущный для великих держав вопрос: что делать с расположенными в нестабильном окружении авторитарными режимами, устойчивость и предсказуемость которых вызывает сомнения.
Ирак явно не стал той моделью, которую следует считать эталонной и применять повсеместно.
Такой вопрос возникает, например, в отношении Ташкента, причем для России данный случай по понятным причинам куда важнее, чем для США. Что делать с Узбекистаном, где совершенно очевидно растет внутреннее напряжение? Российская политика, которая сегодня сводится к поддержке президента Ислама Каримова как гаранта стабильности, проблем не решает, а только загоняет их вглубь с риском дождаться полномасштабного взрыва. Вместо попыток выпустить пар и принять меры по стимулированию развития страны Каримов делает ставку на силовое удержание статус-кво, что рано или поздно закончится плохо.
Впрочем, западные державы также не имеют ни малейшего понятия, что делать с неприятным им режимом. Призывы к демократизации Узбекистана носят дежурный характер. На практике же никто не знает, как производить ее в стране, где отсутствует какая-либо легальная политическая жизнь, зато есть бесчисленное количество кланов и группировок да еще и идеальные предпосылки для самого что ни на есть махрового исламского фундаментализма, способного моментально распространиться на весь регион.
Возможный выход из положения — сценарий, подобный египетскому, а именно поощрение управляемой демократии. Недавние выборы президента Египта, на которых под давлением США Хосни Мубараку впервые пришлось согласиться на реальную альтернативность, в Вашингтоне считают успешными. Да, Мубарак переизбран в очередной раз, да, административный ресурс был задействован в массовом порядке, а у соперников не было равных возможностей для ведения кампании. И все-таки в стране, где угроза экстремизма крайне высока (именно в Египте появилась в начале прошлого века радикальная организация «Братья-мусульмане», оттуда родом видные теоретики фундаментализма), пошел какой-то политический процесс. Это не решает проблему, с которой престарелый Мубарак неизбежно столкнется в ближайшие годы (сохранение стабильности при передаче власти), но создает хотя бы базовые механизмы для ее решения.
От узбекского руководства великие державы должны добиться примерно того же — перехода от глухого авторитаризма к сильно управляемой демократии.
То, что в соответствии с канонами ОБСЕ считается недопустимым, скажем, на Украине или в Грузии, в Узбекистане станет значительным шагом вперед. Все относительно, в том числе и степень демократичности. Так, наглядным свидетельством того, что в Иране, например, присутствует определенный уровень демократии, является тот факт, что на последних президентских выборах в июне этого года консерваторам, дабы «помочь» своему фавориту Махмуду Ахмадинежаду, пришлось задействовать «черный пиар» против его соперника и административный ресурс. Было дано указание не закрывать участки для голосования до тех пор, пока нужная активность и, соответственно, результат не будут достигнуты. Это очень нехорошо. Но в саддамовском Ираке, ниязовской Туркмении или каримовском Узбекистане ни о каком админресурсе даже речи не шло. Зачем? Сколько надо — столько и нарисуем…
Задача Москвы и Вашингтона как главных внешних игроков в Центральной Азии — принуждать Ташкент к египетскому сценарию.
В случае неконтролируемого взрыва (а он возможен как при попытке сохранения нынешней ситуации любой ценой, так и при необдуманном вмешательстве под лозунгом демократизации) расплачиваться придется не только Исламу Каримову, но и всем соседям и великим державам.
