Цивилизация
На Балканах начинается процесс, исход которого важен не только для этого взрывоопасного региона, но и для многих локальных конфликтов. Генсек ООН Кофи Аннан заявил о скором начале переговоров о статусе края Косово. Формально он до сих пор остается частью Сербии и Черногории (бывшая Союзная Республика Югославия), но фактически является международным протекторатом с 1999 года.
Это заявление последовало за обнародованием доклада ооновского спецпредставителя Кая Эйде о ситуации в Косове, в котором автор предлагает приступить к обсуждению будущего статуса. В Приштине рекомендация Эйде вызвала всплеск воодушевления, местный парламент готов в ближайшее время официально отделиться от Сербии. Белград протестует и недоумевает, а министр иностранных дел Вук Драшкович заявил, что речь может идти о чем-то «большем, чем автономия, но меньшем, чем независимость». Правда, один из немецких комментаторов в этой связи заметил: все, что больше автономии, — это фактически уже независимость. Как будет в итоге называться и кем управляться автономный край Косово и Метохия, не столь уж важно.
Ясно одно: в состав Сербии он не вернется, косовары никогда уже не согласятся жить под юрисдикцией Белграда.
Шесть лет назад, когда Слободан Милошевич под международным давлением согласился вывести войска с мятежной территории, переговоры о статусе были увязаны с нормализацией гуманитарной, правовой, политической ситуации в крае. Сегодня даже самые убежденные оптимисты не рискнут заявить, что данное условие выполнено; собственно, и доклад Эйде изобилует примерами обратного рода. И все же процесс легитимации Косова запущен. Почему?
Полтора года назад, в апреле 2004 года, влиятельная Financial Times опубликовала небольшую заметку, на которую тогда мало кто обратил внимание. Основываясь на беседе с высокопоставленным сотрудником американской администрации, газета писала о том, что
президент Буш намерен отказаться от ряда «мифов», бытующих в международных отношениях.
Например, считается, что любой план палестино-израильского урегулирования должен привести к тому, что независимое палестинское государство будет создано в границах, отведенных ему резолюцией ООН от 1947 года. Между тем очевидно, что такого никогда не случится и добиваться именно этого — бессмысленная трата сил и времени.
Так почему бы не признать, что основополагающая резолюция утратила силу, а договариваться надо на другой основе?
Косово, а о нем тоже упоминал собеседник Financial Times, — проблема того же порядка. Сколько можно вопреки очевидному делать вид, что территориальная целостность Сербии неприкосновенна? А главное — зачем, если это не решает никакой проблемы, а только создает странную двусмысленность? В высказываниях неназванного источника в качестве территорий, признание которых разрубило бы гордиевы узлы, фигурировали также Северный Кипр и даже (с массой оговорок) Тайвань.
Со времени процитированной публикации международная ситуация изменилась. Соединенные Штаты столкнулись с падением собственного авторитета в мире и почувствовали, насколько ограниченна военно-политическая мощь, которая имеется в их распоряжении. В связи с этим готовность Вашингтона смело отказываться от дипломатических табу и вершить историю по-новому ослабла.
Однако ход событий заставляет вспомнить ту самую публикацию. Одностороннее размежевание Израиля с палестинцами, не соответствующее «сакральным» резолюциям 1940-х годов, продвигается вперед. Проблема Северного Кипра стоит уже иначе, после того как перспектива членства Турции в Европейском союзе из невероятной стала бесконечно далекой, но не исключенной вовсе. Да и статус Косова будет, судя по всему, обсуждаться уже не сам по себе, а как часть масштабной программы по преобразованию Балкан. Не случайно в Белграде только что побывал комиссар Евросоюза по расширению Оли Рен, который благосклонно отзывался о возможностях приближения Сербии и Черногории к ЕС. Что любопытно, как в составе нынешней конфедерации, так и по отдельности, если Черногория все-таки проголосует в будущем году за независимость.
Такое впечатление, будто Соединенные Штаты нашли полезное применение Европейскому союзу, к интеграционным успехам которого Белый дом в какой-то момент стал относиться с подозрением.
Однако провал конституции ЕС и прочие внутренние проблемы показали, что у Вашингтона нет оснований опасаться того, что Евросоюз превратится в серьезного стратегического конкурента.
В интересах Соединенных Штатов — стимулировать процесс дальнейшего расширения ЕС (показателен опыт прорыва за переговорный стол — при поддержке Вашингтона — Турции и Хорватии), благо Евросоюз официально ставит целью как можно более обширное распространение европейской модели. Коль скоро в ее рамках можно попытаться решить пару тупиковых конфликтов да к тому же мягко переложить дальнейшую ответственность за них на европейских партнеров, что еще нужно? А чем больше таких очагов внутри Евросоюза, тем меньше шансов, что он совершит неожиданный рывок и догонит США…
За разрешением косовской коллизии будут особенно пристально наблюдать на постсоветском пространстве. Признание независимости Косово создаст прецедент, к которому станут апеллировать все непризнанные государства — Абхазия, Южная Осетия, Карабах, Приднестровье. Когда западных дипломатов или политиков спрашиваешь, учитывают ли они этот фактор, те задумываются, но потом говорят, что у косовского и постсоветских локальных конфликтов нет ничего общего.
Это явное лукавство. Игнорировать вероятный «эффект домино» невозможно, и поэтому провозглашение суверенитета Косова крайне маловероятно. Скорее речь будет идти о сложных формах международного управления и внешних гарантий. И такая модель действительно может стать образцом для аналогичных ситуаций. Правда, если во имя мира во всем мире Евросоюзу придется поторопиться с принятием в свой состав Молдавии, Грузии, Армении и Азербайджана, то проблемы могут возникнуть уже не на периферии Большой Европы, а в самом ее сердце.
А вот России за косовским случаем стоит следить очень пристально.
Потому что вполне возможно, что на основании косовского опыта в будущем придется конструировать статус и для других непризнанных образований, для Москвы куда более важных.
