ШОС как зеркало мира

Шанхайской организации сотрудничества стукнуло 10 лет, и у нее есть основания быть довольной достигнутыми результатами. Успехи, правда, лишь отчасти являются плодом деятельности собственно ШОС. Немалый вклад внесли западные державы и структуры, значительно ослабевшие за отчетный период. Вообще восприятие ШОС на Западе наглядно отражает тот путь, который прошла с 2001 года мировая политика.

Шанхайская организация сотрудничества официально была создана на базе «шанхайской пятерки» (группа стран, занимавшихся урегулированием пограничных вопросов в Азии после распада СССР) незадолго до 11 сентября 2001 года, момента, который определил всю глобальную геополитику 2000-х.

Тогда казалось, что ничто не помешает закреплению США в качестве мировой доминанты, и к центральноазиатскому креативу Москвы и Пекина Запад отнесся со снисходительным пренебрежением: опять, мол, Кремль, одержимый стремлением имитировать влияние, пытается вовлечь китайских партнеров в антиамериканские демонстрации.

Москву тогда еще не считали способной вернуть себе реальные рычаги, а подъем Пекина не казался столь неотвратимым и стремительным, как впоследствии.

События 11 сентября резко сдвинули фокус внимания Вашингтона в Центральную Евразию, то есть именно в тот регион, для обустройства которого формировалась ШОС. Конструктивная позиция Владимира Путина, который не стал сопротивляться и торговаться, а просто согласился с американским военным присутствием в Центральной Азии, была воспринята Соединенными Штатами как должное. Любопытно, что с Китаем тогда этот вопрос обсуждали в сугубо уведомительном порядке, да и Пекин предпочел сдержанно дистанцироваться, хотя с самого начала было понятно, что КНР рывок американских военных к ее границам совершенно не радует. Про ШОС тогда просто никто не вспоминал, поскольку все свои вопросы американская администрация решала на двусторонней основе с каждым из правительств.

Шанхайская организация заставила вновь говорить о себе в 2005 году, когда на очередном саммите страны-члены попросили Вашингтон определиться со сроками пребывания своих вооруженных сил в регионе.

Это было не ультимативным требованием, а напоминанием о том, что в этой части мира есть «хозяева», так что «гости» могут находиться там только до тех пор, пока они не возражают. На США это произвело неприятное впечатление, однако его списали на общий рост напряжения с Россией — как раз в тот период по постсоветскому пространству прокатилась волна «цветных революций», напугавших и возмутивших Москву. Возмущение было не в последнюю очередь связано с тем, что Кремль (и в этом с ним было согласно и китайское руководство) воспринял события в Грузии, Украине, Киргизии и Узбекистане (андижанский мятеж) как черную неблагодарность Вашингтона за помощь в афганской кампании. Как бы то ни было, с 2005 года за деятельностью ШОС следили с растущим вниманием.

Однако тональность в отношении ШОС стала заметно меняться, когда во второй половине 2000-х годов американская политика начала буксовать по многим направлениям. Чем с большими трудностями сталкивались США, тем активнее говорили об антиамериканских устремлениях крупных недемократических держав, прежде всего России и Китая. Тогда же с подачи неоконсервативных идеологов возникла идея о новой конфронтации — либеральный капитализм против авторитарного, под носителями которого понимались опять-таки Москва и Пекин.

Из этой попытки воссоздать привычный бинарный мир ничего не вышло, но она добавила красок в стереотип о ШОС: то ли клуб не любящих Америку автократов, то ли какая-то анти-НАТО. Прием в качестве наблюдателя Иран довершал картину.

Наконец, нынешний этап восприятия ШОС — это отражение растерянности Запада перед лицом рассыпающейся мировой мозаики, когда применение привычных схем не позволяет объяснить ситуацию, а с новыми рецептами ничего не получается. Шанхайская организация, которая, несмотря на обилие внутренних разногласий и нестыковок, продолжает развиваться, видится то как растущая на глазах угроза, то как потенциально весомый партнер, способный помочь в решении острых проблем. Например афганской.

Что такое сегодня ШОС на самом деле? Безусловно, это региональная структура, значение которой увеличивается. Во-первых, за счет того, что в ней вместе участвуют Россия и Китай, во-вторых, потому что она в совокупности имеет максимально возможное влияние в Центральной Евразии.

Является ли ШОС антиамериканской? Она не ставит перед собой такой задачи, у каждой из стран-членов свои обширные отношения с США, которыми они не намерены жертвовать. Однако по той же причине все они с удовольствием используют свое участие в ШОС как инструмент упрочения позиций в контактах с Вашингтоном. При этом иранская заявка на вступление была аккуратно «замотана», поскольку никто не хочет демонстрировать излишнюю антиамериканскую фронду.

Впрочем, любой международный орган, укрепляющийся помимо желания и участия Соединенных Штатов, автоматически воспринимается последними как направленный против них, и с точки зрения структурного баланса так оно и есть.

Составляет ли ШОС идейную альтернативу Западу? Юбилейное заседание дало понять, что в новых международных условиях это не исключается. Примечательно, что в той части итоговой декларации, где говорится о событиях в арабском мире, подчеркивается необходимость решать вопросы при уважении суверенитета государств. Само по себе негативное отношение к вмешательству во внутренние дела — фирменный знак ШОС, так что тут ничего нового нет. Однако существенно, что это прозвучало именно сейчас, после того как Россия и Китай, к удивлению многих, не наложили вето на резолюцию СБ ООН, разрешившую военную акцию против Ливии, а западные страны активно добиваются ужесточения внешнего давления на Сирию. Конечно, России за последнее время не привыкать поддерживать одновременно противоположные позиции (свежий пример — кульбиты в вопросе о директоре МВФ три недели назад). И все же

есть ощущение, что на основе ливийского опыта Москва и Пекин решили вернуться к традиционным подходам. Тем более что затянувшаяся операция по обезвреживанию полковника Каддафи заставляет многих и на Западе усомниться в целесообразности происходящего.

Наконец, способна ли ШОС стать той структурой, которая возьмет на себя полноту ответственности в регионе, например, после ухода НАТО и США из Афганистана? Очевидно, нет. Между двумя крупнейшими странами объединения отсутствует общее понимание того, в чем должны заключаться его приоритеты. Москва склонна делать упор на вопросы безопасности, Пекин — на экономическое сотрудничество. Иными словами, Россия хотела бы видеть ШОС средством укрепления своего стратегического присутствия в Центральной Азии, а Китай — инструментом расширения своей экономической экспансии. И, пока в этом вопросе не удастся достичь какого-то баланса, служить основной стабилизирующей силой Центральной Азии ШОС не сможет, хотя потенциально имеет для этого все предпосылки. Кстати, до тех пор и меньшие участники организации будут гадать, не выгоднее ли им попытаться сепаратно решить свои проблемы безопасности с Америкой.

Несмотря на все внутренние сложности, Шанхайская организация сотрудничества за десять лет существования достигла больше, чем можно было ожидать при ее создании. Но времени на дальнейшую раскачку нет. Глядя на развитие событий в мире, легко догадаться, что второе десятилетие ШОС будет намного более бурным, чем первое.