Трепет вместо шока

Март – месяц, когда прогрессивному человечеству хочется кого-нибудь защитить. В марте 1999 года Североатлантический альянс пришел к выводу, что не может больше терпеть бесчинства Югославской народной армии в Косово и необходима гуманитарная интервенция. Началась воздушная кампания, которая продолжалась два с половиной месяца и закончилась отторжением автономного края от Сербии. В марте 2003 года американская администрация пришла к выводу, что затягивать с решением проблемы Саддама Хусейна больше нельзя. Операция «Иракская свобода» продолжалась семь с половиной лет и официально закончилась только осенью 2010-го, при этом считать вопрос закрытым явно преждевременно.

Юридическая база у обоих вмешательств шаткая. В югославском случае НАТО апеллировала к резолюциям СБ ООН, которые требовали от Белграда соблюдения гуманитарных норм в процессе косовского урегулирования. Но прямой санкции на применение силы дано не было. Однако если в 1999 году по крайней мере шли споры о легитимности применения силы, то в Ираке четыре года спустя спорить было нечего – вторжение осуществлялось вопреки мнению большинства стран мира и без одобрения Совета Безопасности ООН. Попытки Вашингтона осенью 2002 и зимой 2003 года получить такое одобрение закончились ничем, перед лицом неизбежного вето России и Франции Соединенные Штаты сняли вопрос об интервенции с обсуждения в Совбезе и приступили к самостоятельным действиям в обход не только ООН, но и расколовшегося по иракскому вопросу НАТО.

Дискуссия о перспективах военного вмешательства в Ливии, начавшаяся в марте 2011 года на фоне гражданской войны, напоминает то, что происходило в преддверии обоих предыдущих интервенций. Но предыдущие уроки не прошли даром — тональность обсуждения совсем другая.

Сами обстоятельства напоминают Югославию-1999. Одиозный руководитель, пользующийся дурной международной репутацией и потому заведомо считающийся виноватым. Внутренний конфликт, в результате которого есть жертвы и множество беженцев в соседние страны. К действиям подталкивает именно фактор беженцев: зимой 1999-го благополучная Европа была так напугана десятками тысяч спасающихся от столкновений в Косово, что решилась на радикальные действия, лишь бы остановить поток. Угроза наплыва североафриканцев, которые бегут от катаклизмов на родине, – очередной кошмар Старого Света, где и без того растет ксенофобия.

Сходство с Ираком-2003 заключается в обилии углеводородных ресурсов и влиянии, которое они оказывают на мировую сырьевую конъюнктуру. Правда, до февраля этого года у Каддафи с иностранными партнерами не было проблем наподобие тех, что накопились у Саддама Хусейна к моменту вторжения. Былые грехи (сбитый пассажирский лайнер, более мелкие теракты в других государствах, разработка оружия массового поражения) прощены, а бизнес с компаниями многих стран расширялся.

Беспорядки в Ливии всех застали врасплох, поэтому внешним силам приходится перестраиваться на ходу: если информационно-политическая подготовка к иракской акции длилась, по сути, более десяти лет, одна только последняя фаза заняла более полугода, то сейчас на все отводятся считаные недели.

Если абстрагироваться от трудностей, с которыми сопряжена любая военная акция против крупного государства, в чем потенциальная политическая выгода от вмешательства в ливийскую междоусобицу?

Прежде всего, оно стало бы доказательством дееспособности Соединенных Штатов как ведущей мировой силы и в политическом, и в военном плане. Сейчас многие заговорили об ослаблении американских позиций на Ближнем Востоке, закате влияния США в этом стратегически важном регионе мира. Успешное свержение Каддафи заставило бы эти разговоры утихнуть, по крайней мере на время. Тем более что у вождя джамахирии друзей нет: от его режима отвернулись все, включая исламский мир и соседей. В укреплении позиций Америки как регулятора заинтересованы ключевые режимы региона – Саудовская Аравия, Бахрейн, Кувейт, Арабские Эмираты, Иордания.

Интервенция позволила бы взять под контроль нефтяную отрасль в крупнейшей по размеру запасов африканской стране, а это успокоило бы рынки. Наконец, стабилизация ситуации может остановить потоки беженцев, которых боятся не только в Европе, но и во всех соседних государствах. Ситуация по всему арабскому Востоку (и так крайне напряженная) из-за притока иностранцев только усугубится. Исходя из этих резонов, акция была бы целесообразна, но на другой чаше весов – конкретные обстоятельства и риски.

После иракского опыта даже в Америке (не говоря уже о Европе) нет желающих начинать военную операцию без ясной и однозначной санкции СБ ООН. Американские военачальники и руководство Пентагона, памятуя, что им пришлось расхлебывать кашу, заваренную непродуманным решением администрации Буша, сейчас аккуратно, но настойчиво обращают внимание на сложность проведения операции и важность обеспечения безупречного юридического обоснования.

Теоретически одобрение Совбеза может быть получено. Россия, судя по всему, за Каддафи вступаться не намерена. Китай не любит в одиночку блокировать «посторонние» (то есть не касающиеся его напрямую) вопросы. А арабские страны могут поддержать такое решение так же, как они в 1990-е годы поддерживали меры давления на Саддама Хусейна.

Однако санкция на применение силы, то есть вмешательство во внутренние дела, столь серьезная вещь, что длительные колебания гарантированы, а результат не предопределен.

В то же время европейские союзники, взявшие курс на сокращение оборонных расходов, не готовы сильно тратиться на отстранение от власти экстравагантного диктатора. Беспокоит их и другое. Одним из знаковых событий второй половины ХХ века был Суэцкий кризис, когда в 1956 году Франция и Великобритания попытались силой заставить президента Египта Гамаля Абдель Насера отказаться от решения национализировать Суэцкий канал. Операция провалилась, что означало конец влияния бывших колониальных империй на Ближнем Востоке, а по большому счету и во всей мировой политике.

Новая силовая акция способна всколыхнуть в мусульманском мире воспоминания о колониальной эпохе, что еще больше подорвет европейские позиции, прежде всего экономические, в этой части света. Тем более что пока никто из местных сил – ни в самой Ливии, ни за ее пределами – не высказался в пользу привлечения иностранной помощи. Практически исключено использование НАТО как института: единства по этому вопросу в альянсе не будет, хотя бы из-за Турции. Да и вообще участие в операции на Ближнем Востоке организации, которую возглавляет человек, ассоциирующийся в исламском мире с карикатурным скандалом и отказом за него извиняться (экс-премьер Дании Андерс Фог Расмуссен), в политическом плане контрпродуктивно. В сухом остатке:

военная операция против режима Муамара Каддафи маловероятна. Потенциальные риски и издержки велики, готовность же бросаться в бой в расчете на «бурю и натиск» (в современном варианте – «шок и трепет») у нынешней администрации США намного меньше, чем у ее предшественников.

Скорее всего, военно-морская активность в регионе призвана наращивать психологическое давление на Триполи; параллельно будут предприниматься дипломатические и информационные меры для его дальнейшей изоляции. Конечно, если сам бравый полковник не захочет пойти ва-банк и не совершит действия (например, непоправимый ущерб нефтяной инфраструктуре), которые развяжут руки внешним силам.