Смена блудных сыновей

Скандальный доклад ПАСЕ, который обвиняет ведущего косовского политика Хашима Тачи в причастности к торговле наркотиками и человеческими органами, напоминает о том, что проблема Косово по-прежнему чревата неприятностями для всей Европы. Партия Тачи только что выиграла первые после провозглашения независимости парламентские выборы, и,

если обвинения подтвердятся даже отчасти, представителям Евросоюза будет затруднительно иметь дело с таким премьер-министром.

Впрочем, подобное было запрограммировано всей предысторией обретения суверенитета автономным краем бывшей Югославии.

Косовская независимость и ее признание большинством европейских государств и многими странами мира – результат стечения многих обстоятельств. Корни уходят в политику руководства Югославии и Сербии: с титовских времен белградские руководители как будто специально закладывали мины, рванувшие в 1990-е годы. Однако без серьезного внешнего фактора и изменения общей ситуации в мире Приштина едва ли была бы сегодня столицей отдельного государства.

Политики, которые в конце ХХ века отдали приказ бомбить Югославию, руководствовались различными мотивами. Перед кем-то, как, например, тогдашним госсекретарем США Мадлен Олбрайт, маячил призрак мюнхенского сговора. Выходец из Чехословакии, которую западные политики тогда попросту сдали Гитлеру, она видела в компромиссе с Милошевичем повторение позора 1938 года. Другие – Билл Клинтон или Тони Блэр – полагали, что новую Европу, которая преодолела раскол и коммунизм, надо избавить от последнего атавизма прежней политики, каковым они считали сербского вождя. Герхарда Шредера, очевидно, привлекала возможность окончательно вернуть Германии статус «нормальной» страны, способной вести боевые действия во имя благой цели плечом к плечу с другими демократическими нациями. Общественное мнение Европы, шокированное описаниями этнических чисток и потоками беженцев, с радостью восприняло применение силы. Зачем же еще нужен самый сильный военный альянс в истории, если не для гуманитарного вмешательства, чтобы остановить явное зло?

Правда, союзниками НАТО в борьбе с этим злом оказались не угнетенные и преследуемые мирные косовары, а хорошо подготовленная армия боевиков. Она не только вела сопротивление, но и умело провоцировала югославские силы, дабы еще больше дискредитировать Белград в глазах Запада. Особых усилий для этого не требовалось, ведь западные политики очень хотели видеть ситуацию в черно-белом цвете – угнетаемое этническое меньшинство против жестоких угнетателей с имперскими амбициями. Справедливости ради надо отметить, что Милошевич и без того легко соответствовал подобному образу.

В результате главным победителем той войны стало не НАТО, принудившее Югославию фактически отказаться от мятежного края, и не задумчивые непротивленцы наподобие первого президента Ибрагима Руговы, а Освободительная армия Косово. Именно она в лице своих полевых командиров, наиболее заметным из которых является Хашим Тачи, получила власть после оккупации провинции силами альянса.

В Косово реализовалось то, что могло произойти в Италии после Второй мировой войны, согласись американцы отдать власть в освобожденной от фашизма стране сицилийской мафии.

Не секрет, что она находилась – по своим причинам – в авангарде борьбы против режима Муссолини, то есть была союзницей США. На Апеннинах этого не случилось. Хотя мафиозное влияние на послевоенную итальянскую политику общеизвестно, но там все же существовала прокладка в виде традиционных политических партий. В Косово ее не было. Организованная преступность напрямую трансформировалась в партии, по крайней мере в часть из них.

Следующий этап был связан уже с тем, как заставить Запад привыкнуть к мысли о неизбежности суверенного Косово. После фактического отделения края в июне 1999 года всем было понятно, что возврата назад нет. Однако протекторат мог продолжаться довольно долго, так что западные страны надо было подтолкнуть к изменению статуса. Изначальная позиция международного сообщества формулировалась следующим образом: в первую очередь соответствие ситуации критериям стабильности и демократии (безопасность меньшинств, соблюдение прав человека, прозрачные политические процессы и пр.), а потом обсуждение статуса края. Однако затем подход начал меняться: сначала оказалось, «критерии и статус могут обсуждаться параллельно», а затем — «неполное соответствие критериям не является помехой статусу».

Причиной «гибкости» международных управляющих было постоянное давление верхушки косоваров, которая прозрачно намекала: если прогресса по статусу не будет, то сдержать страсти народа не удастся.

Расчет оказался верным. Антисербские погромы, прокатившиеся по Косово в 2004 году, напугали европейских политиков. Вопреки логике миротворчества, они стали склоняться не к продлению своего присутствия (условия для независимости не созрели), а, напротив, к поиску возможностей ухода. Нажим со стороны Приштины не прекращался: подспудно косовские лидеры давали понять, что если Запад не согласится на их суверенитет, то ответственность за дальнейшее развитие событий придется нести ему.

Дополнительными факторами стали проблемы, с которыми в середине 2000-х годов начали сталкиваться и Европа, и Америка. Европейцы увязли в проблемах интеграции, которая натолкнулась на серьезные препятствия. Разбираться с Балканами было недосуг. Соединенные Штаты погрязли в войне с терроризмом, которая привела к резкому ухудшению отношений с исламским миром. Джорджу Бушу было важно показать, что есть по крайней мере один международный конфликт, в котором Америка решительно стоит на стороне мусульман.

Как бы то ни было, создалась ситуация, в которой признание независимости Косово, идущее вразрез с прежними заявлениями и принципами международного права, воспринималась как наименьшее из зол. Запад фактически уступил давлению руководства Косово, закрыв глаза на все вероятные издержки этого решения, как раньше он закрывал глаза на информацию о некоторых из косовских лидеров, включая и Хашима Тачи.

Европа и США добились своего. Косово признано более чем полусотней стран мира, среди которых отнюдь не только Науру и Никарагуа, а широкий набор вполне респектабельных государств. Белград, по сути, отступил: интеграция в ЕС Сербии важнее, чем бессмысленная борьба за формальный статус. Международный суд ООН признал провозглашение независимости Приштиной законным. Косово постепенно приближается к членству в международных организациях.

Но тут и наступает принципиальная развилка. Отстраниться от Косово Европа не может: в отсутствие контроля трудно предсказать, что там будет происходить. Более того,

фактически нет альтернативы будущему приему Косово в ЕС, иначе на пороге единой Европы так и останется лежать пороховая бочка. Но, чтобы двигаться в этом направлении, нужно придать косовской политике приличный вид, то есть избавиться от наиболее одиозных фигур и добиться смены поколений.

В то же время Хашим Тачи и его соратники – мужчины в самом расцвете сил, имеющие опыт принуждения Запада к «правильным» решениям. Тот факт, что Косово полностью живет за счет внешней экономической помощи, не помеха. Это случай, схожий с Северной Кореей: экономическое давление вызывает только рост агрессивности, а «полномочные представители» косовских синдикатов имеются по всей Европе. Так что в ближайшее время можно ожидать захватывающей схватки между «цивилизованной Европой» и ее «блудными сыновьями». Последним не привыкать «приручать» нравоучительного родителя.