Цивилизация
Сегодняшняя конференция по Афганистану, которая пройдет в Лондоне, знаменует новый этап в попытках разрешить кризис вокруг этой страны. Официальная цель форума, проводимого под патронатом ООН, ― выработка скоординированной стратегии военных и гражданских усилий по стабилизации и созданию условий для устойчивого развития Афганистана.
На деле комментаторы воспринимают встречу почти однозначно: мировое сообщество начинает поиск путей отхода.
Афганская операция идет девятый год, но ее цели приходится формулировать заново. Изначальная задача, на которую была получена санкция СБ ООН, выполнена где-то к началу 2002 года: удар возмездия нанесли, талибов (организация запрещена в России) отстранили от власти, инфраструктуру «Аль-Каиды» (организация запрещена в России) разрушили. После этого американская администрация вознамерилась превратить Афганистан в современное демократическое государство, но пыл быстро угас, тем более что Вашингтон отвлекся на Ирак и завяз там надолго.
Обама, подтверждая репутацию прагматика, быстро свернул даже упоминания о демократии в Афганистане. А объявленную в ноябре стратегию «волны» (значительное увеличение военного контингента, а затем начало вывода войск) многие расценили как подготовку к довольно быстрому уходу ― горизонт операции не простирается далее середины 2011 года. К этому моменту станет ясно: либо курс на передачу полномочий местным властям работает, на них можно полагаться и постепенно покидать регион, либо он не работает вовсе, и тогда смысл дальнейшего пребывания тем более непонятен.
Критики упрекнули Обаму в том, что он обозначил талибам срок, до которого те должны имитировать умиротворение, чтобы потом избавиться от НАТО и делать, что им заблагорассудится.
К тому же, как заметил спецпредставитель генсека ООН в Афганистане Кай Эйде, это посылает неправильный сигнал союзникам, которые уж точно постараются уйти раньше американцев.
Поэтому крайних сроков никто старается не называть, но временной промежуток примерно определился. Встречаясь с президентом Афганистана Хамидом Карзаем, канцлер Германии Ангела Меркель упомянула 2014 год как время окончания передачи полномочий афганским силам безопасности. Задача конференции ― определить критерии того, когда ситуация в Афганистане может считаться стабилизировавшейся.
Постановка вопроса о критериях напоминает дискуссию о положении дел в Косово три с лишним года назад. Там до 2007 года была принята формула «сначала гуманитарные стандарты ― потом статус», однако потом, когда стало понятно, что стандартов дождаться не получится, она как-то сама собой заменилась на противоположную. Сходство увеличивается, если вспомнить, что оценивать стандарты в Косово тогда поручили тому же норвежцу Каю Эйде, которому теперь, очевидно, предстоит оценивать готовность Афганистана к самостоятельности. Так что, если дела пойдут совсем скверно, предъявляемые требования, очевидно, резко снизятся.
Годы споров о будущем Афганистана не обогатили политическое сообщество новыми идеями. В итоге всё склоняется к примирению с «умеренными» талибами и созданию ситуации, похожей на существование режима Наджибуллы после ухода Советской Армии.
Талибы из «исламофашистов» превратились в возможного партнера. С согласия ведущих стран пятерых лидеров движения «Талибан» исключили из ооновского списка террористов, а министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд разъяснил разницу между «Аль-Каидой», которая практикует глобальный джихад, и талибами, которые этим не занимаются. Часть фондов, которые предполагается собрать в рамках лондонской конференции, официально пустят на «реинтеграцию» бойцов «Талибана», иными словами ― перекупку их на сторону правительства. Пока, правда, нет свидетельств того, что среди талибов наблюдается раскол или готовность к сделке. Попытки неформальных контактов, которые предпринимались с 2007 года при посредничестве Саудовской Аравии, прогресса не выявили.
Что касается «Наджибуллы», то положение еще сложнее. Во-первых, последний просоветский глава Афганистана был выдающимся политиком, что сегодня признают все, но этого не скажешь о нынешнем президенте. Во-вторых, после прошлогоднего конфуза с выборами отношение западных политиков к Карзаю двойственное. С одной стороны, инаугурацию почтили присутствием высокие представители всех стран, и в поддержке никто не отказывает. С другой ― выборной легитимностью он не обладает (результаты первого тура пересмотрели из-за массовых фальсификаций, а второй вовсе отменили), так что назвать его полновластным главой государства язык не поворачивается.
Конечно, иллюзий по поводу избирательного процесса в Афганистане никто не питает, не случайно парламентские выборы с одобрения США и НАТО перенесли с мая на сентябрь: чем позже, тем больше времени на попытку стабилизации (состоятся ли они осенью: тоже большой вопрос). И все же привкус «недемократичности» остается, что при необходимости можно припомнить. Тем более что в запасе отказавшийся от участия во втором туре, но и не признавший победу Карзая его соперник Абдулла Абдулла.
Любопытно, что, хотя Карзай изначально считался американским ставленником, сейчас больше готовности взаимодействовать с ним демонстрируют Россия, Китай и Индия, которых результат выборов, понятное дело, не волнует.
Во всей афганской коллизии Россия пытается пройти по тонкой линии. С одной стороны, развитие событий в этой стране и перспективы пребывания там иностранных сил имеют для Москвы очень большое значение. Любая серьезная нестабильность легко перекинется в Центральную Азию, с которой Россия связана формальными обязательствами. То есть дистанцироваться Москва не может. С другой стороны, вовлечение в афганские проблемы чревато увязанием в тамошнем болоте и тем, что Москва фактически разделит ответственность за происходящее с НАТО. Наконец, на случай ухода западной коалиции и (пока не слишком вероятного) создания в стране равновесия Россия, конечно, хотела бы иметь там влияние.
Идея, высказанная послом России при НАТО Дмитрием Рогозиным, отражает попытку учесть все эти три обстоятельства. Заявляя о желании восстановить советские еще объекты инфраструктуры, Москва демонстрирует готовность помочь как западной коалиции, так и афганскому правительству. Претендуя на финансирование этого из международных денег, Россия соблюдает собственный коммерческий интерес. Требуя отдать право на реконструкцию без тендера, ставит остальных в положение, когда они откажутся. Получается оживленный политический диалог без результатов ― как позитивных, так и негативных.
Скорее всего, Москва займет выжидательную позицию, делая необходимый минимум для поддержки международного процесса по Афганистану.
В ближайшие полгода станет понятно, каков эффект стратегии Обамы. В зависимости от этого все остальные важные игроки ― Пакистан, Китай, Россия, европейские страны ― будут устанавливать свои критерии того, что каждый из них понимает под успехом: стремительный уход, стратегическое укрепление или отгораживание от хронической нестабильности.
