Разум вместо чувства

Первая встреча Дмитрия Медведева и Барака Обамы в Лондоне не принесла прорыва в отношениях, но стала событием, несомненно, позитивным. Обнадеживает не достигнутый результат — его нет и быть так быстро не могло, — а настрой собеседников.

Оба они производят впечатление прагматиков, стремящихся рационально обойтись с тяжелым наследием предшествующих лет. Владимир Путин и Джордж Буш-мл. к новому взгляду способны уже не были. Слишком много надежд сменилось большими разочарованиями, а личное отношение друг к другу и обсуждаемым вопросам довлело над государственным.

Лондонская встреча дает надежду на то, что здравого смысла и точного расчета между двумя странами будет теперь больше, а эмоций и досады — меньше.

Она показала, что обе стороны осознают — нужно начать с вопросов, где интересы либо совпадают, либо совместимы, а прогресс более вероятен. Поэтому на первом этапе в центре внимания — переговоры о будущем соглашения по СНВ и Афганистан.

По стратегическим вооружениям взаимоприемлемое решение возможно. Поэтапное сокращение потенциалов выгодно всем. Оно позволит избавиться от ненужных излишков и установить институциональный диалог с принятием обязательств, чего между Россией и США давно не было. К тому же переговоры по сокращению вооружений — единственная сфера, где обе страны равноправны, а это для Москвы немаловажный психологический фактор.

Договоренность об афганском транзите тоже совершенно логична. По Афганистану принципиальных разногласий нет, у движения «Талибан (организация запрещена в России)» отсутствуют друзья среди ведущих мировых игроков. При этом России не нужно прилагать сверхусилий, достаточно лишь оказывать посильное и к тому же коммерчески выгодное содействие.

В более длительной перспективе ситуация с Афганистаном не ясна, поскольку не понятна цель операции. Изначальные задачи — удар возмездия за 11 сентября и уничтожение инфраструктуры террористов — были решены уже осенью 2001 года. С тех пор афганская кампания оставалась на периферии американского внимания, которое сосредоточилось на Ираке. Сегодня ситуация в Афганистане грозит выйти из-под контроля, а предпосылок для вывода западной коалиции не создано. Судя по меняющейся тональности Вашингтона, последнее и станет целью — подготовить почву для того, чтобы не унизительно ретироваться. Отсюда и пробные шары по поводу контактов с «умеренными» талибами. Афганистан после ухода оттуда США и НАТО будет означать новые проблемы для России, но это вопрос следующего периода.

Двумя направлениями легкая часть пути заканчивается, все дальнейшие пункты повестки дня заведомо конфликтны.

Вопрос совместной защиты от ядерного нападения, упомянутый Обамой, очень деликатен, так что до этого дойдет в последнюю очередь — если уровень доверия существенно поднимется. Это должно скорее увенчать, а не запустить процесс «перезагрузки».

Ситуация с Ираном крайне сложна. Москва и Вашингтон по-разному оценивают уровень угрозы и сущность тегеранского режима. В Америке, как и в Израиле, его подозревают в иррациональности и религиозном фанатизме. В России иранских бомб и ракет боятся меньше, а скорее обращают внимание на расчетливое стремление к статусу региональной державы. Поскольку Иран в любой своей ипостаси останется важным соседом России, а не Соединенных Штатов, Москва пытается не упустить момента для налаживания с Тегераном выгодных отношений — и коммерческих, и геополитических.

Но главная проблема не в этом. Остановить иранскую ядерную программу дипломатическим путем, скорее всего, невозможно. Теоретически можно представить себе резкий разворот политики Вашингтона, наподобие примирения с Китаем в начале 1970-х. Но вероятность невелика, теократический режим — партнер гораздо более тяжелый, чем коммунистический.

Обретение Тегераном ядерного статуса США считают экзистенциальной угрозой, поскольку за ним последует неконтролируемое обрушение режима нераспространения. Значит, вопрос о военном решении неизбежно встанет перед администрацией Обамы в гораздо более практической плоскости, чем перед Бушем — Чейни. А это создаст новую ситуацию, последствия которой для России трудно просчитать.

Компромисс на постсоветском пространстве практически исключен. Вашингтон никогда не признает право Москвы на сферу влияния, поскольку это противоречит духу американской политики. Кремль же от претензий не откажется.

С точки зрения России, если она не будет обладать особым статусом на территории бывшего СССР, то не сможет обеспечить защиту своих жизненных интересов в сфере безопасности и экономики.

Тем не менее некоторого улучшения ожидать можно. Вовлечение Грузии и Украины в НАТО, как и размещение элементов системы ПРО в Центральной Европе находятся гораздо ниже в списке приоритетов Обамы, чем в списке Буша. С повестки дня они не снимаются, но к числу первоочередных задач не относятся. Вашингтон постарается «продать» это Москве как уступку, и возможна сделка на какое-то время — чтобы не мешать продвижению в других областях.

Начать американскую политику в регионе с чистого листа Обама, конечно, не сможет, да и стремление Америки к стратегическому присутствию там никто не отменял. Но нынешний президент, в отличие от Буша, не связан личными обязательствами ни с Михаилом Саакашвили, ни с Виктором Ющенко.

Есть общая проблема, осложняющая взаимодействие, — асимметрия отношений. США намного важнее для России, чем наоборот, и это не изменить, поскольку возможности двух держав несопоставимы.

При этом и в объективной асимметрии существует дополнительный субъективный перекос. Вашингтон за последние почти два десятилетия привык еще и преуменьшать значение Москвы, воспринимая ее менее значительной, чем она есть на самом деле. Москва же, напротив, склонна преувеличивать роль Вашингтона, окончательно его демонизируя. Администрация Обамы, похоже, понимает необходимость избавиться от перекоса и взглянуть на Россию с большим реализмом. Как минимум такта Соединенные Штаты проявляют больше, чем до сих пор.

Вопрос, на который нельзя ответить сегодня, но который обязательно встанет через пару лет, — кем вообще являются друг для друга Россия и США в XXI веке? Пока отношения Москвы и Вашингтона остаются, по сути, шлейфом холодной войны. Обсуждаемые проблемы являются либо наследием того периода, либо следствием специфики его окончания. Но так будет не всегда, хотя бы потому, что резко меняющаяся мировая обстановка стирает прежнюю повестку дня.

В прошлое ушла не только эпоха российского сверхдержавия, но и время американской гегемонии. Ни та ни другая страна этого в полной мере еще не осознала.

Но прозрение неизбежно придет, и тогда, наверное, появится другая призма, сквозь которую Россия и Америка взглянут друг на друга.