Цивилизация
Газовая война между Россией и Украиной приняла такие масштабы, что серьезных политических последствий не избежать. Почему две страны, критически зависимые именно от этого вида бизнеса, столь целенаправленно подрывают собственные перспективы?
Украина впервые решила продемонстрировать силу, точнее – свое преимущество почти монопольного транзитера российского сырья в Европу. Раньше атакующей стороной всегда выступал Кремль, ситуация развивалась под его диктовку, а Киев так или иначе реагировал. В этот раз все наоборот. Дотянув с выплатой долга до последнего дня, а затем демонстративно уйдя с переговоров, Украина сознательно пошла на резкое обострение. Дальнейшие шаги были нацелены на придание конфликту общеевропейского измерения.
Зачем? Украина пребывает в тяжелейшем экономическом состоянии, и даже те относительно невысокие цены, которые звучали перед новым годом, для Киева неподъемны. Добиться чего-либо еще более выгодного от «Газпрома», учитывая неблагоприятный фон отношений двух стран, едва ли реально. И тогда
Украина пошла ва-банк, рассчитывая (к сожалению, небезосновательно), что в глазах Европы, подготовленной событиями последних лет, «крайней» в любом случае будет Россия.
А значит, в новом торге либо Москва станет более покладистой, либо давить на нее в пользу Киева будет весь Евросоюз.
Украина перенесла на межгосударственные отношения нравы, которые давно являются нормой в ее внутриполитической практике. Постоянные пересмотры достигнутых договоренностей, «творческий» подход к праву, обилие противоречащих друг другу и сбивающих с толку объяснений предпринимаемых действий, произвольное жонглирование фактами и пафосная риторика – все это фирменный стиль украинского руководства, не раз демонстрировавшийся за четыре года. Кроме того, заметен личный стиль президента Виктора Ющенко, отличительной чертой которого является ставка на вязкое затягивание ситуации. Более того, если следовать логике конфликта, которую задал Киев, транзит газа начнется только тогда, когда будет подписан контракт по поставкам на Украину. В противном случае украинская сторона теряет ключевой рычаг.
«Газпром», привыкший действовать с позиции силы, был застигнут врасплох, поскольку инициативу с конца декабря захватил Киев, а Москве приходилось отвечать. Решение сначала сократить поставки газа, а затем и полностью остановить их было не реализацией заранее продуманной стратегии, а стремлением нажать на Украину в ответ на ее давление. Но тем самым
«Газпром» попал в ловушку украинской стороны. Как только Россия перекрыла вентиль, начался полномасштабный кризис с вовлечением внешних сил. И с каждым следующим днем клиенты все меньше склонны вникать, кто виноват.
Так что информационные победы Москвы наподобие демонстрации того, что газ из России ушел, но в украинскую газотранспортную систему не пришел, обесцениваются. А поскольку на карту поставлены престиж и состоятельность, пойти на уступки все сложнее.
Киеву, строго говоря, терять нечего. Партнером Европы является не Украина, а «Газпром», ему в конечном итоге и отвечать. Реальных перспектив европейской или евро-атлантической интеграции у Киева и так нет, так что предупреждения председателя Еврокомиссии Жозе Мануэля Баррозу о том, что для сближения с Евросоюзом нужно ответственное транзитное поведение, бьют мимо цели. Напротив, именно недоверие к Украине как транзитеру может подтолкнуть европейцев к вовлечению в украинские дела, дабы обеспечить собственные нужды.
Конечно, внимание Европы сократит возможности могущественных групп интересов на Украине, которые наживаются на непрозрачных схемах. Зато налицо политический выигрыш – дальнейшее делегирование суверенитета в западном направлении, что соответствует целям официального Киева. Что же касается репутации, то к нынешней украинской власти данное понятие применимо очень относительно, так что особого урона не будет.
Положение России хуже. Аргумент о том, что на протяжении 40 лет в самых тяжелых обстоятельствах прокачка газа не прерывалась ни на минуту, теряет прежнюю убедительность. Так же как и обоснование стремления сохранить монополию на евразийский газ – мы гарантируем вам снабжение, а вы не вмешивайтесь.
«Газпром» пал жертвой того, что отношения со странами-транзитерами так и не были урегулированы со времени распада СССР. Цены для Украины (и не только) всегда были предметом особых договоренностей, основанных на привходящих факторах – личностных, политических, коррупционных и т. д. Иногда эти схемы помогали купировать острые конфликты, как, например, три года назад при возникновении пресловутого «Росукрэнерго». Но такая модель исчерпала себя. Без четкой и неполитизированной формулы ценообразования наподобие той, что действует в отношении клиентов Москвы в ЕС (и гарантирует от конфликтов, даже если политические отношения плохи), войны запрограммированы. К сожалению, вместо перехода на принципиально новую систему стороны продолжают объявлять произвольные цифры, рассчитывая остаться в выигрыше при торге.
Победителем российско-украинской войны выглядит Европейская комиссия.
Многие годы Брюссель боролся со странами-членами ЕС, пытаясь перетянуть на себя полномочия в области энергетики. Национальные правительства блокировали эти устремления – в такой чувствительной сфере, как теплоснабжение избирателей, власти государств не собирались полагаться на наднациональный орган, предпочитая собственные договоренности с поставщиками. Соответственно, безнадежно буксовала и единая энергетическая политика. Сегодня решить вопрос изолированно невозможно, а значит, логика Еврокомиссии выглядит убедительнее, чем раньше. Тем более, если с подачи Киева европейские структуры сумеют занять транзитные «стратегические высоты», что станет солидным козырем в их энергодиалоге с Россией.
События января 2009 года могут иметь для Европы эффект, подобный тому, что для западного мира имело арабское нефтяное эмбарго в 1970-х. Арабы, правда, сознательно шли на применение энергетического оружия, а у России такого намерения не было. Но сути это не меняет.
Тогда грандиозный сбой в системе энергобезопасности привел к пересмотру моделей поведения, стимулировал инновации и инвестиции в энергосбережение. Кстати, в ту пору от арабской попытки шантажа выиграл как раз СССР – сибирские ресурсы содействовали снижению зависимости от Ближнего Востока. Сейчас роли поменялись.
Кризис наглядно показал, что
энергетический комплекс Европы представляет собой единое целое и всеобщая безопасность возможна только в случае скоординированной работы всех элементов системы. Похоже, что начинается серьезный поединок за то, кто будет определять принципы, на основе которых эта система будет функционировать.
Россия с откровенностью, присущей премьер-министру Путину, уже сделала заявку – вновь озвучена идея начала 2000-х о передаче украинской газотранспортной системы под внешний контроль. Судя по косвенным признакам, в том числе поведению Соединенных Штатов, перспектива у этой инициативы есть, но совершенно не обязательно, что в число внешних управляющих войдет Москва.
