Цивилизация
В октябре 1993 года в столице Сомали Могадишо при попытке захватить местного полевого командира Фараха Айдида были сбиты три американских вертолета, а восемнадцать военнослужащих погибли.
Американцы пытались установить, стоял ли за этой дерзкой операцией бен Ладен.
Американцы доказали, что два близких помощника бен Ладена, Мохаммед Одех и Харун Фазиль, находились в это время в Сомали, а Фазиль – непосредственно в Могадишо во время операции. Однако – заключили американцы – нет доказательств того, что они в ней участвовали.
Техника, с помощью которой вертолеты были сбиты, была весьма специфической: выстрел из гранатомета по правому заднему двигателю. Именно так обучали моджахедов в Афганистане. Однако – заключили американцы – нет никаких оснований полагать, что людей Айдида научили инструкторы бен Ладена: мало ли кто мог приехать в Сомали из Афганистана.
Во время боя некоторые его участники общались по радио по-арабски: их переговоры были перехвачены и записаны. Однако мало ли кто мог говорить по-арабски – заключили американцы – и во время суда по делу о взрывах в посольствах в Кении и Танзании свидетельства об участии бен Ладена в операции в Могадишо решением судьи были признаны несостоятельными и вычеркнуты из дела.
Принимал ли бен Ладен участие в операции, не принимал – это от него не убавляет и не прибавляет. Как был он бен Ладеном, так и остался. Но вот что важно – это то, что американский суд пытался установить истину. Не обвинить бен Ладена, не доказать его невиновность, а просто установить факт: было – или не было?
Российская генпрокуратура плоха не тем, что все время врет. А тем, что она пытается доказать именно то, что ей нужно. Иногда она врет, иногда говорит правду, но правде этой нет доверия, потому что ничто не отличает эту правду от вранья.
Возьмем, к примеру, очень похожий процесс – процесс Таукана Французова, шурина Ачемеза Гочияева, главы ваххабитского «Мусульманского общества № 3», который взрывал дома в Москве.
Таукан Французов был пойман в начале 2000 года на горном перевале, на лошадях с оружием, детонаторами и взрывчаткой. Судя по всему, его группа после прорыва из Грозного шла в Карачаево-Черкесию. Французов и его люди чисто случайно схлестнулись в перестрелке с солдатами, — но это не помешало спецслужбам отрапортовать о «тщательно спланированной засаде».
Затем спецслужбы объявили, что раскрыта группа террористов, которые собирались взорвать Москву, Санкт-Петербург, Владикавказ, военный госпиталь и поезд Москва--Пятигорск. Очень вероятно, что группа Французова действительно что-то в этом роде намеревалась, но доказательств этому, кроме собственных признаний членов группы, не было и быть не могло. В этих условиях намерения террористов были не материалом для суда, а всего лишь оперативной информацией, и единственное, за что можно было судить Французова и его товарищей – за взрывчатку и перестрелку. Это вполне немало, но спецслужбам явно хотелось чего-то большого и прекрасного.
Наконец, с досады на то, что Гочияев остается недостижим, спецслужбы обвинили Французова в соучастии во взрывах домов. Это было не просто недоказуемо – это неправда. К этому времени спецслужбы знали о взрывах все, и знали, что в гостиницах вместе с Гочияевым (пользовавшимся паспортом на имя своего погибшего родственника Мухита Лайпанова) останавливались Денис Сайтаков (башкир, убитый в 2000 при выходе боевиков из Грозного) и родственник Гочияева по жене Хаким Абаев (карачаевец, убитый в 2004-м в Ингушетии). Никакого Французова там не было.
Все эти факты, строго говоря, к личности Французова не убавляют и не прибавляют. Таукан Французов совершенно точно был подчиненным своего тестя; Таукан Французов входил в ближний круг человека, который взорвал дома в Москве, и Таукан Французов скорее всего действительно должен был заняться подготовкой новой серии терактов.
Факты нужны не ради Французова. Они нужны ради фактов. Когда спецслужбы подгоняют действительность под собственные фантазии, они оказываются не в состоянии предсказать будущее.
В случае Французова, например, можно легко предположить, что ликующие спецслужбы доложили о ликвидации всей сети Гочияева. А еще через полгода на Кавказе снова начало взрываться. 6-го октября одновременно прогремели четыре взрыва: два в Пятигорске, два – в Невинномысске. 8-го декабря – снова два взрыва в Пятигорске.
А потом, 24-го марта, гаишники на посту возле черкесского аула Адыге-Хабль остановили «жигули», за рулем которых сидел некто Арасул Хубиев. Гаишникам показалось странным, что бак «жигулей» наглухо заварен, а бензин поступает в карбюратор из пластмассовой канистры через трубочку. Гаишники отогнали машину на пустырь, вокруг нее собралась толпа (ну как же в ауле Адыге-Хабль разминировать машину без зрителей), — и ровно в 10.00 машина, вместе со взрывотехниками, взлетела на воздух. Одновременно взорвались еще две машины — в Минводах и Ессентуках. Во всех трех сработали заведенные на 10.00 таймеры.
Тряхнули Хубиева, и что же? Вылез все тот же Гочияев.
А как же, ребята, все ваше «разгромленное подполье» и «предотвращенные теракты»? Если вы устанавливаете в суде не факты, а то, что хочется начальству, вы никогда потом не сделаете правильных экстраполяций.
