Fact hiding commissions

В сентябре 2009 года были опубликованы выводы сразу двух международных fact finding commissions. Комиссии Голдстона, созданной при Совете по правам человека при ООН, — о январской операции Израиля в Газе, и Комиссии ЕС, расследующей российско-грузинскую войну, под руководством опытного дипломата Хейди Тальявини.

Отчет комиссии Голдстона был ожидаемо скандален (Совет по правам человека при ООН – резко антиизраильская организация). Комиссия Голдстона обнаружила, что целью израильской операции в Газе было намеренное уничтожение мирных палестинцев, и не нашла никаких свидетельств того, что ХАМАС намеренно размещал ракеты в жилых домах и мечетях и превратил госпиталь в Рафахе в свой командный военный центр.

В отличие от комиссии Голдстона комиссия Тальявини имела некоторое чувство стыда. Она признала, что Грузия не занималась геноцидом осетин, и согласилась с тем, что осетины занимались этническими чистками при попустительстве русских войск. Однако на вопрос, кто виноват, комиссия ответила, что «виноваты все», потому что вопрос очень сложный. Трудно представить себе Эркюля Пуаро, который после долгого расследования собирает родичей жертвы и вместо имени преступника объявляет, что «история очень сложная и виноваты отчасти все».

Конечно, проще всего объяснить все это предвзятостью или просто коррупцией. Но, к сожалению, проблема более широкая. Она свидетельствует о том, что международные механизмы наказания агрессора по-прежнему, как и в XVI веке, не действуют, а в их отсутствие любой международный трибунал превращается в Басманный суд.

Каковы основные недостатки международного правосудия на нынешний день?

Во-первых, после решения международного суда виновного нельзя посадить за решетку. Поскольку его нельзя посадить за решетку, с ним по-прежнему приходится считаться, как с международной силой. Поскольку с ним приходится считаться, его стараются не злить, причем не злить стараются того, кто наиболее неадекватен, то есть, как правило, виновника конфликта. Россия может сделать Европе больше гадостей, чем Грузия, а ХАМАС куда более неадекватен, чем Израиль. В результате ХАМАС и Россия получают больше скидок.
Во-вторых, оказывается, что современное гуманитарное общество разработало правовой аппарат для критики государства, но у него нет правового аппарата для оценки парагосударств и террористических организаций. Израиль открыто объявляет, что применяет авиацию в Газе, Грузия открыто признает, что в ночь на 8 августа начинает бомбардировку Цхинвали. Их действия признаются нарушающими права человека. Но действия их противников, систематически обстреливающих «кассамами» или гранатометами мирных жителей Грузии или Израиля, не оцениваются и не обсуждаются никак.

Получается, как если бы независимый суд судил полицейского, стрелявшего в грабителя банка. «Полицейский сам признает, что стрелял, и поэтому он совершил преступление, — заявляет суд. — А жертва не признает, что грабила банк, и поэтому мы должны признать ее невиновной».

У любого нормального человека, наблюдающего за конфликтом Южной Осетии и Грузии или ХАМАС и Израиля, возникает вопрос о качестве жизни жителей соответствующих территорий.

Израиль – это полноценное государство, жители которого могут заниматься чем угодно и которое готово признать независимость Палестины в обмен на признание права Израиля на существования. ХАМАС не признает права Израиля на существование, именует агрессией со стороны Израиля сам факт его существования, а отказ согласиться с точкой зрения ХАМАС считает отказом от компромисса.
На территории, контролируемой ХАМАС, не существует никакой экономики и никаких денег, кроме тех, которые контролирует ХАМАС, и ракетные обстрелы Израиля де-факто являются не способом уничтожить Израиль, а способом ликвидировать всякую надежду на появление не зависимой от ХАМАС экономики и обеспечить себе полный контроль над населением.

Точно так же Грузия и Южная Осетия. Грузия – нормальная страна с быстрорастущей экономикой. В Южной Осетии население с 70 тысяч сократилось до 15–20 тысяч, вся страна нищая, единственная работа – сидеть в окопах; а призывы «взять Тбилиси» и «наполнить морг Гори трупами» удивительным образом сочетаются с идеологией, которая гласит, что только мудрый вождь Кокойты спасает осетин от уничтожения их грузинскими фашистами.

Но комиссия Тальявини ни слова не говорит о режиме в Южной Осетии. Международные комиссии умеют оценивать действия государств и не умеют оценивать режимы, которые по духу являются антигосударством, то есть существуют не для того, чтобы обеспечивать покой и процветание граждан, а для того, чтобы обеспечивать их максимальную нищету и незащищенность.

Одной из причин такого положения дел, вероятно, является то, что международная бюрократия обыкновенно использует для оценки ситуации понятийный аппарат, разработанный правозащитным движением. Между тем у западного правозащитного движения есть один принципиальный недостаток. Западные правозащитники исторически являются потомками левых — «полезных идиотов», как говорил Ленин.

Они склонны критиковать любое буржуазное государство за его «аппарат подавления» и приветствовать всех, кто этому государству противостоит. Они неизменно защищают права узников Гуантанамо или права жертв президента Фухимори, не обращая особого внимания на то, что они защищают сторонников бен Ладена или террористов из «Сендеро Люминосо». Израиль они не приемлют как буржуазное государство и ХАМАСу сочувствуют по той же причине, по которой они сочувствуют террористам из Гуантанамо.

В результате возникает парадоксальная ситуация: те режимы, которые врут, воруют и убивают граждан сопредельной территории только для того, чтобы держать в нищете и покорности своих собственных жителей, оказываются за пределами подсудности международной юстиции, а подсудимыми оказываются государства, наносящие по ним ответный удар. Если речь идет о террористе, захватившем заложников, то обычное право осуждает террориста и оправдывает спецназ. Если же заложники являются родственниками, подданными и сообщниками террористического режима, то получается, что международное право оправдывает террориста и осуждает того, кто ему противостоит.

Работа комиссий Голстона и Тальявини свидетельствует, что международного механизма наказания агрессора по-прежнему нет. Единственным действенным способом наказания агрессора по-прежнему является война. Разумеется, если она победная.