Зонтичная демократия

Поторопились с констатациями Дэниэл Белл в 1950-е и Фрэнсис Фукуяма на рубеже 1990-х: никаких концов идеологии с историей не произошло. Правое упорно остается правым, левое — левым, демократия — демократией, авторитаризм — авторитаризмом, фашизм — фашизмом, либерализм — либерализмом. Борис Грызлов, говоря в известном докладе на известном съезде известной партии о том, что понятия «правое» и «левое» уже не работают, был и прав и не прав одновременно. Не прав потому, что есть и правые, и левые, и невозможно поделить мир на сторонников Путина и его противников. Прав, потому что в обстоятельствах сегодняшней России либеральная оппозиция объединяется только по одному признаку — приверженности ценностям демократии. Правые и левые либералы обрели способность объединиться на московских выборах ровно по той причине, что различия между социальным либерализмом («с человеческим лицом», то есть лицом Явлинского) и «асоциальным» (на этом месте еще недавно было лицо Чубайса) оказались несущественными перед лицом общей угрозы. Демократия стала зонтичным брендом для объединения, а правые либералы, приблизившись к левым либералам, тем самым еще более заметно отдалились от правых консерваторов, жизнь кладущих на то, чтобы сформировать идеологическую платформу «Единой России».

Продолжая наши идеологические штудии (см. колонку от 29 ноября об идеологических основах «ЕдРа»), нельзя не обратиться к сравнительному анализу программ конъюнктурно или навеки соединившихся либералов. Судить об идеологии новой либеральной политической силы — нарождающегося союза рабочего номенклатурного класса (Михаила Касьянова), трудового крестьянства (Иван Стариков) и прослойки в виде коммерческой интеллигенции (Ирина Хакамада) пока еще рано. Хотя нетрудно догадаться, что коллеги встанут в один ряд с «Яблоком» и СПС по отстаиванию до взаимной ругани общих и всем известных ценностей. Которые, будучи общими, невероятным образом способны не столько соединять, сколько разъединять.

СПС и «Яблоко» еще в памятную кампанию 2003 года называли наряду с КПРФ идеологическими партиями. Отличие идеологической партии от геологической, а также от партии власти состоит в том, что у нее есть набор четко формулируемых ценностей. Но, например, СПС в стремлении к краткости, наглядности и простоте зашла так далеко, что на партийном сайте стерты с лица земли все программные документы, включая предвыборную программу 2003 года, за исключением двух — художественно-публицистического Российского либерального манифеста 2001 года и публицистической статьи Бориса Немцова, существующей вне времени и пространства.

Возможно, боль от поражения заставила партию, «с отвращением листая жизнь свою», порвать все старые документы. Но идеологическая позиция от этого более внятной не стала.

«Яблоко», напротив, любовно и системно сохранило все крупицы идеологической работы за последние лет восемь. Последний четко сформулированной документ — как раз предвыборная программа 2003 года, где и говорится о «социальном либерализме» как знамени «Яблока». «Социальный либерализм» — весьма прагматичный инструмент. Он служит для того, чтобы четко отделять «Яблоко» от СПС, указывает на гуманистическую сущность первой партии, в отличие от второй, позволяет навеки откреститься от «вульгарных экономических подходов» сформировавших олигархический капитализм — родное детище того, кто, как известно, во всем виноват. И как можно после этого удивляться неспособности демократов к объединению, если все решительно одинаковые слова о свободе, эффективном государстве и частной собственности сводятся на нет обвинениями реформаторов гайдаровско-чубайсовского призыва в «вульгарности».

Впрочем, в программных документах СПС нет ни слова о том, что ради торжества рыночной экономики нужно обязательно кушать на завтрак сирот, на обед — бюджетников, на ужин — взыскующих пенсий стариков и старух. Напротив, в Российском либеральном манифесте в гуманной социалистической манере говорится о «динамичном накоплении и справедливом распределении общественного богатства» как сути либеральной рыночной экономики. Но в моде «третий путь», и не только Григорий Явлинский, но и Михаил Ходорковский берут на вооружение идеологию, смешивающую в равных пропорциях либерализм и социализм, свободу и патернализм, а главное — не оставляющую за либералами классического розлива 1990-х годов права считаться созидателями, подлинными реформаторами и проч.

В программных документах двух враждовавших до московских выборов партий можно найти почти все либеральные идеологемы, превращающие их, несмотря на акцент «Яблока» на «социальном либерализме», в политических близнецов.

Вплоть до того, что в «яблочном» манифесте ведутся поиски России, «удобной для жизни», а в исчезнувшей предвыборной программе СПС 2003 года был тезис о либерализме, «выгодном каждому гражданину». Вплоть до идентичности внешнеполитических доктрин, трактующих Россию как европейскую страну, которой необходимо вступить во все европейские структуры. В свою очередь исчезнувшая внешнеполитическая доктрина СПС до выборов 2003 года и вовсе толковала чуть ли не о братстве северного кольца евроатлантических стран, защищающих цивилизацию от варварства (инсайдеры современного политического процесса утверждают, что в документах «Единой России» должен был появиться раздел о России как стране европейского выбора, но партия, занятая борьбой с «правым уклоном» в своих рядах, от этих тезисов на всякий случай отказалась. И правильно — если государство видит в каждом иностранце, вкладывающем деньги в гуманитарное развитие России, шпиона, о какой такой Европе вообще может идти речь?).

Принципиальное сходство идеологических ценностей еще раз приводит к мысли о том, что различия между левыми и правыми либералами носили сугубо личностный характер.

И как только в Никите Белых его партнеры перестали видеть наймита преступной клики Чубайса--Гозмана, дело дошло до того, что объединенные демократы осторожно заговорили о возможности формирования единой партии.

Партии, объединенной зонтичным брендом демократии.