Цивилизация
Вечный спор славян между собой в современных условиях превратился не столько в сражение левых и правых, а в последний и решительный бой либерал-консерваторов, представляющих правое крыло действующей власти, и либералов, представляющих ценности 1990-х годов. По странному совпадению презентация идеологической платформы первых, озаглавленной «Либерально-консервативное видение будущего России», совпала по времени с более или менее внятной артикуляцией позиции вторых в интервью Анатолия Чубайса «Эху Москвы» (никто другой все равно ничего сколько-нибудь концентрированно ясоного сформулировать не может). Можно даже разыграть своего рода шизофреническую пьесу о том, как записной русский либерал разговаривает сам с собой, выдвигая либеральные аргументы и консервативные контраргументы, затем соглашаясь с тем, что важнее всего - незыблемость и защищенность частной собственности. Но этот самый историко-культурный принцип все равно не может примирить прогрессивного русского человека с самим собой.
Начнем хотя с того, что либерал-консерваторы называют либералов «врагами», обвиняя их в ответственности за построение олигархического капитализма. «Враги демократического выбора, - отмечается в манифесте консерваторов, - … хотят вернуть нас в девяностые годы прошлого века, когда важнейшие политические и экономические решения принимались узкой группой лиц без участия общественных и политических институтов, фактически при полном пренебрежении демократическими процедурами - они хотят новой олигархии». Вероятно, от имени тех, кто хочет вернуть Россию в 90-е (!) годы прошлого (!!) века, Чубайс отвечает адептам либерального консерватизма - а вы построили вместо олигархического государственный капитализм: » в том смысле, что государство концентрирует у себя активы колоссальных объемов, оно делает это, несмотря на то, что продолжает демонстрировать беспомощность в управлении теми активами, которыми оно уже обладает, продолжает двигаться в эту сторону, движение в эту сторону всегда коррупционно, неизбежно связано с воровством».
Попутно, впрочем, проявляя присущую ему изворотливость, Чубайс открещивается и от принадлежности к идеологам олигархического капитализма, вступая в заочную полемику с Березовским: «Я категорически не согласен с идеологией Бориса Абрамовича в том, что страной должен управлять самый богатый бизнесмен». А мы с вами, вполне очевидно, не удержимся от того, чтобы с удовлетворением констатировать: никогда за последние 20 лет, эпоху перестройки, реформ и последующей «постреволюционной стабилизации», (используем чрезвычайно деликатный в формулах научный аппарат проф. В.А. Мау) важнейшие политические и экономические решения не принимались столь узкой группой лиц. В этом смысле претензии либерал-консерваторов к эпохе олигархического капитализма риторически и логически ущербны и неточны, и ничего, кроме романтической ностальгии по ельцинским временам вызвать не могут. Что неправильно, потому что мы с вами должны сохранять трезвость и беспристрастность в сравнительном анализе.
Ключевое понятие выращенного в пробирке российского либерал-консерватизма - «суверенитет»
Понятие от долгих объяснений яснее не стало, поскольку в курсе теории государства и права (на 1 курсе юридического факультета (факультета права) государственного (коммерческого) вуза это понятие трактуется сухо и однозначно и вовсе не провоцирует столь эмоциональных и горячих дискуссий). Вся проблема в том, что суверенитету России угрожает враг - внешний и внутренний. Известный своей изворотливостью Чубайс на это отвечает: «Суверенная демократия и ее любители должны понимать, что у нее есть один фундаментальный изъян: вы фундаментальные идеи суверенной демократии никогда не сможете перенести на другие демократии».
«Позвольте, - воскликнет политизированный читатель, — а как же чубайсовская идея либеральной империи насаждения российских либеральных ценностей на сопредельных пространствах? Да Чубайс с присущей ему изворотливостью противоречит сам себе!». «Но, - возразит другой не менее политизированный читатель, -
Чубайс просто отказывает нынешней власти в праве имперским образом насаждать демократические ценности на сопредельных территориях, потому что в России нет демократии, и она не может насаждать ничего сколько-нибудь демократического».
Вслепую, то есть не будучи еще знакомым с либерал но-консервативным манифестом, Чубайс авансом проходится и по часто употребляемому консерваторами богатому слову «враг»: «Эпохи меняются, общественно-экономические формации меняются, лидеры меняются, а у них - враг, враг. Сорос - враг, уничтожить, поймать, ликвидировать… так действует слабая страна, а сильная страна действует так: тут мои деньги - туда, чужие ко мне - да ради Бога, сколько хотите, мы не боимся».
Нет, отвечают на это консерваторы идеологу «оффшорной аристократии», «сегодня крупные промышленные активы… составляют основу экономической мощи страны, а значит, ее хозяйственного и политического суверенитета… А значит, на распоряжение этими активами должны быть наложены определенные ограничения».
Суверенитет оказался бы всего лишь наполовину полным, если бы консерваторы не
пинали то тут, то там Запад, не распространяли суверенитет России на «традиционные зоны влияния».
Чубайс утверждает, что предлагаемая консерваторами дилемма, которую мы позволим себе описать как «суверенная демократия» или «оранжевая революция» — ложная: «Новым историческим выбором будет фашизм или нормальное общество… Ничего более антигосударственного в России, чем призыв «Россия для русских» придумать невозможно. Хочешь разрушить Россию - «Россия для русских».
Выбор между консерватизмом и либерализмом, в конце концов, дело вкуса и политических убеждений. Это кому что больше нравится - суверенная демократия или просто демократия.
Первая модель, конечно, не означает полной изоляции страны. Но она и не предусматривает наличие собственно демократии.
В устах консерваторов это просто удобная в употреблении метафора. Как в известном анекдоте: «Клева не будет - клево было вчера». Демократия была вчера, когда страной правили «враги» и «реакционеры»
