Завидовать будем

Известный исторический анекдот про то, как Сталину пожаловались на избыточную сексуальную активность одного ответственного товарища, а тот вынес приговор: «Завидовать будем!», исчерпывающе описывает отношение в отечественной политической культуре к сексуальным приключениям высших должностных лиц в границах и вне границ Уголовного кодекса. Наверное, российский политический истеблишмент теперь «завидует» директору-распорядителю МВФ Доминику Стросс-Кану, попавшему в пикантную ситуацию.

Конечно, в России разоблачениями такого рода можно испортить карьеру, но для этого надо как минимум показать трудящимся пленку, как это было в истории с людьми, «похожими на прокурора» Юрия Скуратова или министра юстиции Валентина Ковалева.

Неслучайно кампания по дискредитации оппозиционных деятелей с участием сгинувшей ныне на просторах СНГ Кати Муму строилась не только и не столько на сексуальных скандалах, сколько на разоблачении подлинного или мнимого пристрастия «обвиняемых» к наркотикам.

В нашей политической культуре похождения тех, кому призывал завидовать корифей всех наук, — это не морально осуждаемое поведение, несовместимое с высоким статусом политика, чиновника, руководителя, а дело доблести, чести, геройства и практически подвиг славы. На эту тему у нас принято снисходительно шутить, как это делал не только Иосиф Виссарионович, но и, например, Владимир Владимирович, который сказал в 2006 году премьеру Израиля Эхуду Ольмерту об обвинявшемся в изнасилованиях президенте Израиля Моше Кацаве, что он, мол, «всех нас» приятно удивил: «Мощный мужик!»

Традиции, заложенные еще Л. П. Берией, вряд ли заржавели в российской элите. Множество двусмысленных ситуаций наверняка просто остаются неизвестными, а в медийное пространство просачивается информация лишь о диких преступлениях каких-нибудь региональных депутатов-педофилов.

В отечественной политической культуре к межполовым отношениям вообще своеобразное отношение, которое опять-таки наилучшим образом сформулировал товарищ Сталин, посадивший супругу своего верного оруженосца Поскребышева: «Мы найдем тебе другую жену».

Все совсем не так в «мире чистогана».

Рушатся многолетние карьеры и репутации. Призрачным становится грядущее президентство. Мировая финансовая система оказывается под угрозой турбулентности. И все оттого, что в кузнице не было гвоздя, как нас учит английский стишок в переводе Маршака. Из-за скромной горничной, если, конечно, она не была майором КГБ или спецагентом кандидатши в президенты Франции Марин Ле Пен, конкурентки социалиста Стросс-Кана, про которого журнал The Economist написал: «No, he Kahn't».

А сколько их было таких, пострадавших. От главы Всемирного банка Пола Вулфовица и президента Билла Клинтона до советника мэра Лондона Ли Джаспера и нашего друга Сильвио Берлускони, хваставшегося перед мимолетной подругой «кроватью Путина». И даже разоблачителя всех и всяческих секретов Джулиана Ассанжа.

У нас – ни у кого никаких проблем. Интернет-кадры с Анной Чапман только продвинули ее по служебной лестнице в мире кремлевской молодежи. Вот вам и «социальный лифт», о котором толкуют высоколобые экономисты и ответственные работники. Студентки журфака МГУ выразили верноподданнические чувства в скабрезном календаре, посвященном премьеру. И ничего, только сами себе завидуют. Селигерский секс-скандал с товарищем Якеменко затих столь же быстро и незаметно, как скандал с его соучредительством фирмы «Акбарс».

Для западной политической культуры характерна прозрачность в отношении общественного мнения со стороны проштрафившихся политиков. Прозрачность не в том смысле, что пленки и записи предъявляются изумленной публике. А в том, что политики извиняются перед своим народом, перед своей семьей, иные даже уходят в отставку. Подобного рода громкая история произошла с губернатором штата Нью-Йорк Эллиотом Спитцером.

Почти 70 миллионов американцев наблюдали за тем, как перед ними извиняется их президент Билл Клинтон за «неподобающие отношения» с мисс Левински. И это не было проявлением слабости, это было соблюдением политический этики со стороны выборного лица.

Прервалась бы карьера российского политика, попади он в ситуацию, схожую с историей Доминика Стросс-Кана? Наверное, не только не прервалась бы, но и обрела второе дыхание. Не говоря уже о том, что наше «неподкупное» правосудие точно не стало бы вести себя, как полиция или суд Нью-Йорка, стремительно арестовывая столь высокое должностное лицо и не отпуская его под залог. У нас, пожалуй, состоялась бы еще эффектная перестрелка охраны должностного лица и полиции. Да и, пожалуй, вообще никто ни о чем бы не узнал и никто ни во что бы не полез.

Вот в этом и состоит прозрачность жизни высокопоставленного западного чиновника: пленку с его участием не увидит никто, но зато все будут знать, в чем он обвиняется. И это прямым образом повлияет на его карьеру и общественное мнение по его поводу.

Кстати, после того, как Клинтона слишком долго шельмовали в медиа, общественное мнение постепенно встало на его сторону. Сегодня о нем помнят как об одном из самых успешных президентов США. Платье Левински составляет лишь пикантный эпизод. Правда, его действия не выходили за рамки уголовного закона…

И репутации Клинтона наши политики теперь могут только… позавидовать.