Цивилизация
Вот ради чего все это? Ради чего надо выдернуть Бориса Немцова из толпы, устроить «мировой» суд и посадить его на 15 суток в каталажку, где он успешно занимался революционной агитацией и будил Герцена в сердцах сотрудников пенитенциарного учреждения? Это чья-то мелкая месть в виде неряшливого перформанса? Ради чего столько лет Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву? Это тоже чья-то мелкая месть с крупными последствиями? Или и Немцов, и Ходорковский представляют опасность для чьей-то власти? А тогда ради чего этому кому-то нужна власть?
В России, несмотря на идолопоклонничество по отношению к цифре 2020, которая, вероятно, завораживает партию и правительство симметричностью, напрочь исчезло целеполагание. Вот ради чего государство концентрирует в своих руках все больше и больше экономических ресурсов? Никто не поверит, что для более эффективного управления экономикой, потому что даже само начальство многократно поясняло, что государство – плохой собственник. Значит, для распределения этих ресурсов среди своих. А ради чего? Чтобы стать еще богаче? Куда уж дальше-то — не слишком ли скучная цель?
Зачем Владимиру Путину еще шесть президентских лет, а затем еще шесть? Чтобы оставаться у власти. Хорошо, согласились. А зачем оставаться у власти дольше, чем Брежнев? Чтобы «чужие» не отняли ресурсы у «своих». То есть он хочет быть колхозным сторожем. Ради чего?
Целеполагание было у советской власти. Она строила коммунизм. Каждое новое поколение штабелями укладывало себя на алтарь следующего поколения. И так до бесконечности, пока люди не захотели жить простой спокойной жизнью. Великая цель ушла.
У перестройки тоже было четкое целеполагание – улучшение социализма, на этот раз ради людей, а не за их счет. На самом деле целеполагание оказалось иным – избавление от коммунизма.
У реформ Ельцина — Гайдара было целеполагание – построение основ рыночной экономики и открытой политической системы, прохождение точки невозврата. В целом цель была достигнута, и людям захотелось стабильности. Пришел Путин и дал стабильность, которая оказалась другим именем такой нестабильности, что «лихие» 1990-е кажутся детской шалостью по сравнению с неуправляемостью начавшихся десятых годов. И цель сместилась. Ушла. Исчезла.
Инновации, модернизация – цель, понятная для рефлексирующего класса. Да и то если когда-нибудь кто-нибудь договорится о том, какую модернизацию – технологическую, гаджетную или в том числе политическую -— мы имеем в виду.
По причине своей недоформулированности модернизация в стране медвежьих углов и туалетов во дворах не сыграла роль идеи, цементирующей нацию или приостанавливающей отъезд за границу лучших мозгов вместе с утечкой капитала. Поэтому и послание президента, посвященное детям, было воспринято как изящный уход от разговора по существу о направлении движения государства и общества. Разговора тем более важного в предвыборный год, когда, вообще говоря, рисуется как минимум шестилетняя перспектива. Или, напротив, полное отсутствие таковой на эти самые шесть лет, примерно соответствующие сроку отсидки фигурантов знакового для истории России XXI века дела ЮКОСа.
Какая она, эта цель нового десятилетия? Нормальная жизнь? Но нас уверяют во время всех возможных «горячих линий» и съездов правящей партии, что эта цель достигнута.
И ничего, что она достигнута для меньшинства, заплатившего за благополучие своим конформизмом, в правила игры которого входят и цинизм, и коррупция, и лизоблюдство.
Какая еще может быть цель? Сверхдержава? Но фантомные боли русского империализма сжирают слишком много ресурсов – столько налогов никакой Алексей Кудрин не соберет. Можно поднапрячься, но исключительно методами продразверстки. Иная цель: Россия – европейская страна? Но те, для кого уже наступила стабильность, построили себе, любимым, маленькую Европу и делиться ею с другими не очень хотят. Это целеполагание было понятно в Польше, Венгрии, Чехии, для этого существуют вполне конкретные якоря – ЕС, НАТО, ОЭСР. А Россия в ВТО-то вступает десятилетиями, периодически, как истеричка, хлопая дверью.
Мы хотим быть одновременно и сверхдержавой, и европейской страной, и Россией для русских, то есть придерживаемся своего Sonderweg, особого пути, не понимая, куда он ведет.
Мы словно бы хотим жить, как в гостинице «Националь» — чтобы и сервис был европейский, и Кремль из окна видать, и, если что, можно на минутку с монтировкой выбежать на Манежную, чтобы утвердить «русский порядок»…
Попытки заняться целеполаганием предпринимались. В 1998 году, сразу после кризиса, это пытался делать Клуб «2015». Но вот пятнадцатый год уже не за горами, а счастья нет. Потом была программа Грефа, нереализованная до сих пор, – она представляла собой весьма внятный образец экономического целеполагания. В стремлении Института современного развития заняться даже не сценарным упражнением, а мечтой – образами желаемого будущего России – усмотрели подрывание основ.
А между тем банальный вопрос, терзающий Россию еще со времен «птицы-тройки» Гоголя, – куда и ради чего мы движемся – так и остался неотвеченным. А сегодня, в начале нового десятилетия, его актуальность даже несколько устрашающая. Задаться им всерьез, а не для пиара – уже означает посмотреть реальности в глаза и проявить политическую волю.
