Антипокаяние

Правда о Катыни официально была признана через два года после фильма «Покаяние» Тенгиза Абуладзе — в 1989-м. У советского руководства не было путей к отступлению — надо было признаваться. Спустя более чем два десятилетия после «Покаяния», перевернувшего тогда общественное сознание, выходит фильм не кого-нибудь, а Анджея Вайды под кратким названием «Катынь». Фильм, который был бы с благодарностью принят 20 лет назад, и очень не ко времени появившийся здесь и сейчас, в России и в 2008-м. Когда никакое покаяние невозможно, когда мы мним себя наследниками великой эпохи, которая, увы, закончилась величайшей геополитической катастрофой XX века. «Катынь» — это повторная, как будто кто-то для убедительности второй раз нажал на Enter, победа Запада в холодной войне.

«Катынь» — это «их» последнее слово в том самом старом споре славян между собою, в котором было и «На взятие Варшавы» Пушкина вместе с Польской объединенной рабочей партией. Они нам ответили гданьскими верфями и примером для подражания — шоковой терапией по-польски.

И вот теперь, когда мы вошли в следующий исторический цикл, предполагающий второй этап наслаждения национальной гордостью великороссов, их главный режиссер ответил нам «Катынью». Этим старомодным, очищенным от современных приемов, непонтовым, не для снобов, не для профессиональных и пресыщенных киноведов кино. Поверх голов киноведов Вайда апеллировал прямо к сердцу зрителей. И это сердце должно было растаять, как когда-то от «Покаяния» Абуладзе. Та же, объявленная «пошлой», дорога к Храму, на этот раз католическому. Что, впрочем, не имеет значения, потому что человеческое горе у Вайды — абсолютно, зло названо злом — без полутонов, предательство — предательством.

Так что

холодная война Вайдой закончена, спор славян — тоже. Мы — проиграли.

Ответить на этот ремейк «Покаяния», без объявления войны настигший нас спустя 20 лет, когда уже выросло новое поколение, свободное от груза вины отцов и дедов и готовое поднимать знамя российского империализма и монтировку русского шовинизма с ювенильной энергией, мы можем только антипокаянием — неприятием «Катыни». Неприятие выражается по-разному. Прокуратура который год отказывается признавать расстрелянных в 1940 году НКВД польских офицеров жертвами политических репрессий. Жертвы каких они еще репрессий — уголовных что ли?! А «Катынь» не идет в широкий прокат, потому что якобы является некоммерческим, элитарным кино. Что неправда. Неправда по эстетическим критериям: «Катынь» — кино массовое, что синонимично понятиям эмоциональное и красивое, заряженное действием и, по сути, приключенческое, как ни цинично это звучит. Просто мы не хотим смотреть на это польское «мясо». На то, как цвет польской нации наши деды, за преступления которых мы не несем ответственности, превращают в человеческое месиво.

Да, кажется, сегодня мы готовы говорить о том, что убивала бездумная машина в синих фуражках по приказу Сталина. Чужая для нас власть. Но по соседству за поляков несет историческую ответственность не режим, а целая нация — немецкая. А

мы не хотим каяться. Не хотим нести ответственность всей нацией. Платить всем миром по чужим счетам. Но тем самым принимаем на себя грехи предыдущих поколений — сначала убивавших в Катыни, Харькове, Медном, а затем долгие десятилетия отрицавших вину.

Но, по Вайде, ответственность несут не русские. Ответственность несет режим: и после войны Катынь продолжает убивать поляков руками поляков, которые скрывают правду, потому что хотят выжить при новом политическом устройстве. Так значит, мы, россияне, свободны от вины! Это вина режима, который не делал различий между эллином и иудеем, между поляком и русским, грузином и казахом.

Эта простая истина впервые прочитывалась после «Покаяния». Теперь она по-новому прочитывается после «Катыни».

После Освенцима, согласно известной формуле, невозможно писать стихи. После «Катыни» немыслимо снимать и смотреть фильмы, подобные «Гибели империи» или «1612».

Неразорвавшаяся мина Катыни взорвалась, к нашему неудовольствию, сегодня.

У нас тут — стабильность, суверенная демократия, торжество государственной религии, Россия вообще, кряхтя, трогая колоски и новое медоборудование, встает с колен. А они нам — катынский ров, море крови, католический крест, прямое сравнение с гитлеровским режимом.

Мы отвечаем им холодным молчанием. И, как будто не было двух десятков лет, «шакалящая» кухонная интеллигенция снова штурмует в поисках лишнего билетика Дом кино на Васильевской и ЦДЛ, снова выходит из кинозала потрясенная, полная ощущений. Антисоветских ощущений. Как будто не было, не было этих двух десятков лет, за которые нации обретают новое самосознание, достоинство, твердость, идентичность. А наша идентичность по-прежнему советская — антипокаяние. Антикатынь. Не признаем, не желаем видеть, считаем справедливым. Лес рубят, щепки летят.

Наступил новый исторический цикл — эпоха взаимных претензий, переосмысления истории, мюнхенских речей.

Немцам, скажем, высланным из Гданьска, тоже есть, что предъявить полякам. Лодзинским евреям, которых, впрочем, не осталось совсем, есть что предъявить и полякам, и немцам. И так далее. Живя внутри истории, трудно делать по-настоящему исторические выводы.

Но не пора ли нациям перестать предъявлять претензии друг к другу? Не пора ли предъявлять претензии к государствам и режимам? Отделять нацию, народ от государства и его устройства? И тогда все встанет на свои места. И тогда станет очевидным, что «Катынь» Вайды — учебный, просветительский фильм, который следует показывать молодому поколению в воспитательных целях вместо основ православной культуры. Сильно вправляет мозги. Способствует развитию национального самосознания. Очищает душу.