Цивилизация
Или Россия со своим, деликатно скажем, амбивалентным имиджем в мировом сообществе получит цивилизованного, европеизирующегося соседа, постепенно отказывающегося от экономики «донецкого», то есть криминального, типа, и на этом фоне будет выглядеть явно невыигрышным образом. Или окажется в окружении стран-изгоев, превращаясь, даже со своей подмоченной репутацией, в светоч здравого смысла на степных евразийских пространствах. В семье братских (во всех смыслах этого слова) народов на групповом портрете с жизнерадостным Лукашенко, бронзовопрофильным Туркменбаши и каменнолицым Януковичем, вся биография которого состоит из отсчетов сроков погашения предыдущей судимости, Путин будет выглядеть Авраамом Линкольном, Уинстоном Черчиллем и Шарлем де Голлем в одном флаконе. И единственной договороспособной стороной.
Судя по решительно беспрецедентным шагам, предпринятым российским политическим классом — от неловких, как на первом свидании, поцелуев украинского премьера и российского президента до карикатурно-шизофренического московского билборда «Женщины России за президента Украины Януковича», — ставка сделана на второй сценарий.
...В воскресенье, вернувшись из Киева, я обнаружил на безоговорочно голубом экране программу «Времена», где все ее участники, как один, говорили о неминуемой победе всего прогрессивного человечества, соединенного в образе г-на Януковича, подлежащего немедленной канонизации всеми украинскими и российскими православными конфессиями. Включенный компьютер злорадно сообщал о том, что субботний митинг в поддержку Виктора Ющенко собрал 15-20 тыс. человек. Страсти накалялись в Москве до такой степени, как будто Ющенко — это альтернатива не Януковичу, а как минимум Путину.
И это почти правда. Только в том смысле, что Виктор Ющенко, политик популярный, ответственный, немаргинальный, — это персонифицированный «фол последней надежды», альтернатива всем постсоветским лидерам, последовательно переносящим страны бывшего Союза даже не в коммунистические времена, а в какую-то болотообразную эпоху, когда власть и деньги заранее поделены, а вверенное население представляет собой массовку, погруженную в просмотр мыльных сериалов.
Я был на этом самом митинге в поддержку Ющенко. Те, кто хотя бы раз бывал на стотысячном стадионе, знают, как он дышит. Точно так же дышала гигантская площадь Леси Украинки, похожая на оранжевое море (оранжевый — фирменный цвет предвыборной кампании бывшего украинского премьера). При всем личном настороженном отношении к митинговой стихии констатирую: все сплошь молодые лица. Ни одного пьяного. Когда с бэйджем «Пресса» я безуспешно пытался пробиться хотя бы в середину площади, мне раздраженно сказали: «За вашей спиной ничего не видно!» Стоявший рядом мужчина миролюбиво заметил: «Ну что вы, они же работают».
Когда потом на бульваре джип одного из украинских депутатов, как на грех из конкурирующей фракции, да еще из окружения г-на Медведчука, главы администрации Кучмы, сбил человека, люди, поддерживающие Ющенко, в буквальном смысле спасли жизнь народному избраннику, не дав разгоряченной толпе его избить. Потому что если кому не нужны провокации, стихийное развитие событий, отмена выборов, так это лидеру «Нашей Украины».
Он политик популярный, но не вполне соответствующий имиджу революционного вождя, а потому крайне заинтересованный в спокойном развитии событий, которого, правда, скорее всего, не будет.
Я почувствовал, что завидую украинцам. У них есть демократический национальный лидер, которого уже почти четыре месяца СМИ и администрации двух государств пытаются оболгать и облить грязью, а у него сохраняются харизма, рейтинг, авторитет. У них есть граждане, которые возмущены тем, что им подсовывают в качестве президента выдвиженца олигархического клана, контролирующего несколько восточных регионов страны. У них есть шанс на демократию и нормальное развитие.
В бульвар Леси Украинки 100 тыс. (а не 15 или 20!) ног вдавили осенние каштаны. Это такой же значимый образ, как розы для грузин, потому что в случае неуправляемого развития событий здесь может состояться революция — «каштановая революция». В воздухе Киева словно бы разлито предчувствие гражданской войны. Достаточно поднести спичку — и ситуация взорвется.
Потому что нельзя было выстраивать вокруг Ющенко настоящую информационную блокаду в Украине и России (с «блоками» в уважаемых изданиях, тошнотворными телепередачами по госканалам, пародийным съездом украинцев в Колонном зале, безумными билбордами с изображением элегического Януковича), печатать миллионы дополнительных бюллетеней, размещать абсурдный компромат во всех газетах, пытаться закрыть единственный неподцензурный Пятый канал, а теперь еще открывать никем не контролируемые участки для граждан Украины на территории России.
Нельзя испытывать терпение народа так долго, так цинично и столь тупорыло.
Нельзя в принципе забывать, что народ еще существует.
Все бархатные революции начинаются ровно тогда, когда власть сама доводит ситуацию до абсурда и благодаря вере в административный ресурс и политтехнологии теряет чувство реальности.
Закручивать административные гайки и сжимать информационные пружины более или менее безболезненно можно в России, где нет институциональной и популярной оппозиции. Но этого нельзя делать в едва ли не последней стране на постсоветском пространстве, где оппозиция статусная, популярная, персонифицированная. С гаек срывается резьба, пружины разжимаются за полсекунды…
Ющенко харизматичен, он собирает многотысячные митинги, хотя с гораздо большим увлечением рассуждает о финансово-экономических материях в менее многолюдных аудиториях. Янукович непосредственно перед выборами повышает пенсии и зарплаты и выступает в залах перед партхозактивом, которому или невдомек, или наплевать на то, что столь прямолинейные меры разгоняют инфляцию и немедленно обесценивают выплаченные деньги.
Выступая, Ющенко говорит о том, что самое главное — избежать фальсификаций на выборах. (Потому что это только российские технологи всерьез могут полагать, что Янукович оторвался от своего оппонента на 10 процентов. Точнее, они так вовсе не думают, это всего лишь прописи политтехнологии — доказать электорату, что за проигрывающего бессмысленно голосовать.) Он хочет честных выборов и очень не хочет революции, как не может ее желать человек его склада — бывший глава Нацбанка и премьер. Выступая, Янукович говорит, что они, его благодарные слушатели, в отличие от некоторых, не «козлы» (речь в городе Луганске, секундное замешательство, аплодисменты, смех, все встают).
Но на уголовной фене невозможно разговаривать ни с Западом, ни с Востоком. Тут не помогут ни обещания ввести двойное гражданство с Россией (не все украинцы считают, что их дети должны служить в российской армии), ни придание русскому языку статуса второго государственного (по словам Виктора Ющенко, это одно из предвыборных обещаний Кучмы, которое он просто не сдержал).
Если все постсоветское пространство заговорит на причудливой смеси блатного и партхозактивного языков, такой диалект будет иметь ограниченный радиус применения — только внутри, а не вовне…
У демократии на территории бывшего Советского Союза остался только один шанс. Этот шанс — украинский. Ставки в этой игре, которая и не игра вовсе, слишком высоки. Потому и ощущает Россия перед украинскими выборами фантомные боли утраченной демократии. Поэтому перед вроде бы чужими, а на самом деле нашими, кровными выборами и раскололась российская политическая элита, а все стратегические ресурсы информационной войны были переброшены властью на западный фронт.
Впрочем, у демократии есть одно неотъемлемое аэродинамическое свойство. Брезгливо выбросив ее в окно — через зубчатую стену Кремля в сторону Лубянки или с киевской улицы Банковой в сторону площади Леси Украинки, никогда нельзя быть уверенным в том, что дело сделано раз и навсегда. Иногда она возвращается — бумерангом.
