Бывшие люди

Природа не терпит пустоты. Когда уничтожают левый или правый фланг – что на войне, что в политике, что в других сферах жизни – центр смещается на край. Так бывает и на телевидении. Когда с телеэкранов страны исчез сначала Сергей Доренко со своей программой, а потом и автор этих строк вместе с «Итогами», и остался один Леонид Парфенов, его остроумные, блестящие «Намедни» очень быстро, если не сказать стремительно, сменили жанр сугубого «инфотеймента» на суровый критический реализм

Во всяком случае, применительно к текущей политике. За что вскоре и поплатились.

Надо отдать должное Парфенову: он, как известно, никогда не был революционером. Но талант и профессионализм победили в нем склонность обходить острые углы, избегать конфликтов и неприятностей. А вот с Владимиром Познером случилось иначе.

На прошлой неделе в журнале «Итоги» (№32) появилось его знаковое интервью, в котором трудно было узнать прежнего Познера, заслуженного мэтра, президента Академии российского телевидения, человека, которого на протяжении последних лет многие воспринимали чуть ли не как воплощение коллективной совести профессионального сообщества:

— Возможно появление в вашей программе Михаила Касьянова или Гарри Каспарова?

— А повод?

— Допустим, конференция оппозиции «Другая Россия».

— Честно? Для меня это не тема, точнее, не предмет для разговора на общенациональном телеканале. Вместе собрались люди, которых объединило одно - ненависть к правящему режиму. Но о чем я буду с ними говорить? Искренне не понимаю, как рядом с Лимоновым согласился сесть уважаемый мною Георгий Сатаров. Что касается Касьянова, ближе к выборам он почти наверняка появится во «Временах». Каспарова же я воспринимаю как экстремала, крайнего радикала. Таких людей стараюсь не звать в программу. Все-таки мы занимаемся мейнстримом, а маргиналы пусть ищут трибуну в другом месте.

— Правильно, лучше в энный раз пригласить Жириновского, пусть позабавит народ.

— Не отношусь к поклонникам Владимира Вольфовича, нечасто прибегаю к его услугам, хотя он и дает рейтинг. Поводом для последнего визита лидера ЛДПР во «Времена» стал вполне конкретный разговор, посвященный работе Госдумы.

Первое, что поражает в этом тексте – то, что по смыслу он в точности повторяет мысли на ту же тему, высказанные главным государственным телевизионным чиновником страны Олегом Борисовичем Добродеевым в нашумевшем интервью газете «Коммерсантъ» 28 июня 2006 года (которое мне уже приходилось цитировать):

— <…>Вы, например, совсем не показываете Михаила Касьянова — это тоже российский политик. Между прочим, бывший премьер-министр.

— Нынешнего политика Касьянова мы действительно показываем нечасто, но все-таки показываем. И объем этой информации соответствует его месту в нынешней российской политике, которое, прямо скажем, очень и очень невелико <…>

— А Гарри Каспаров и Владимир Рыжков не представлены в эфире общефедеральных каналов тоже по причине того, что занимают слишком маленькое место в российской политике?

— Они вообще не занимают никакого места в российской политике. Впрочем, когда Владимир Рыжков как алтайский депутат бывает в Барнауле, мы практически всегда его показываем в новостях нашей алтайской ГТРК. Да и на радио «Маяк» ему грех жаловаться. Что же касается Каспарова, то мы всегда были и будем рады видеть его на канале «Спорт».

— То есть освещение его политической деятельности под запретом?

— Я крайне иронично отношусь к Гарри Каспарову и как к политику, и как к историку. Политика и история — это явно не его конек.

— Получается, что приоритет ньюсмейкеров в эфире вы определяете согласно своим личным оценкам?

— Отнюдь. Все определяют реалии российской политики. Вес и место тех, кто либо является, либо считает себя политиком.

Я далек от мысли о том, что Владимир Познер перед своими публичными выступлениями сверяется с текстами интервью председателя ВГТРК, как в былые времена сверялись с речами членов Политбюро ЦК КПСС или «установочными» статьями в газете «Правда» или журнале «Коммунист». Но видимо, что-то такое витает в воздухе, а может быть, даже обсуждается где-то в каких-то кругах, имеющих отношения к судьбе телевидения, если возникают такие совпадения.

Вот еще одно: из недельной давности интервью на «Эхе Москвы» Елены Афанасьевой с одним из подчиненных Олега Борисовича - ведущим программы «Вести недели» Сергеем Брилевым:

— Сереж, вопрос, который я не могу не задать: черный список существует?

— У меня в программе — нет.

— Вообще? Гарри Каспаров – пожалуйста? Владимир Рыжков – пожалуйста?

— Вы знаете, Гарри Каспарова я и сам не позову в эфир, мне никто не запрещает его приглашать, но я и сам не приглашу, потому что те методы разрешения политических проблем, которые он предлагает, мне лично глубоко несимпатичны.

— Так может быть это и обсудить в эфире?

— Программа называется «Вести недели с Сергеем Брилевым». Вот Сергей Брилев Гарри Каспарова в качестве гостя своей программы не видит.

Тут просто невозможно не вспомнить хрестоматийный диалог из «Дракона» Евгения Шварца:

— Нас так учили.

— Всех учили, но почему ты, скотина, был первым учеником?

Еще у меня есть другой – наивный вопрос: может, просто-напросто, слабо нынешним представителям власти вести публичную дискуссию в эфире с такими сильными полемистами, как Каспаров, Рыжков, Касьянов, Илларионов и многие другие, которые теперь на телевидении – персоны нон-грата? Я представляю себе нынешних бесцветных, трусоватых, косноязычных прокремлевских политиков, мысленно ставлю их напротив отлученных от экрана представителей оппозиции, и сам себе отвечаю: «Слабо».

Мне искренне жаль, что приходится высказывать нелицеприятные вещи в адрес Сергея Брилева – всегда трудно критиковать человека, с которым у тебя лично были ровные, корректные, доброжелательные отношения. Мне не хочется разбирать по косточкам его злополучное интервью на «Эхе Москвы» — на мой взгляд, он подставился там «по полной программе», но не могу пройти мимо одного эпизода:

— «Устройте выездную работу не из Татарстана, а из Краснокаменска», — предлагает Диана из Саратова.

— Вы знаете, я довольно много езжу по стране…

— Но Краснокаменск — не просто точка…

— Краснокаменск — это что за субъект Федерации?

— Ну, вообще-то, это то место, где сидит Ходорковский.

— Ах, Бог ты мой! Я сразу не смог ассоциировать. Вы знаете, может, и оттуда когда-нибудь выйдем в эфир, хотя я большого практического смысла не вижу. Что мы в Краснокаменске сможем такого снять, чего ради устраивать выездное заседание? У нас была выездная работа из Казани, Питера, я работал в Сочи, да вообще, собственно, я назвал уже статистику своих перелетов. У нас довольно много всяких выездных вещей бывает, а, кстати сказать, что касается дела Ходорковского, то довольно любопытная вещь… Коллеги из ВВС назвали наш сюжет, как раз у меня в программе, «образцом желательной беспристрастности». Вот Вам приходят новогодние открытки от адвоката Дреля? А мне приходят. И я с ним знаком.

Прямо как в классическом советском анекдоте: «Какой же я антисемит? У меня лучший друг – еврей!»

И, опять-таки, совпадение. На этот раз не по тексту, по интонации. На «Эхе Москвы» Брилев делает вид, что не помнит, чем славен Краснокаменск, «что это за субъект Федерации». Его начальник Добродеев в том самом интервью «Коммерсанту» нарочито делает вид, что ему не знакомо другое название:

--…Вы даете далеко не всю информацию или она подается в искаженном виде — например, о деле ЮКОСа или ситуации в Чечне.

— Уверяю вас, что вся информационная картина мира в течение дня дается в полном объеме и она точна. Что касается ЮКОСа — мы давали наиболее важные события в ходе этого дела <…>

— А арест счетов общественного фонда «Открытая Россия» — это не новость для государственного канала?

— А что такое «Открытая Россия»?

Впрочем, неуклюжий пассаж про Краснокаменск, где «Вестям недели» делать нечего, зато их ведущий с адвокатом Ходорковского на короткой ноге, думаю, появился в интервью Брилева просто потому, что вопрос радиослушателя застал его врасплох.

Начальник же его откровенно куражится.

Интонация реплики: «А что такое «Открытая Россия?»» — удивительно напоминает незабываемый эпизод шестилетней давности, когда другой начальник – рангом гораздо выше – в ответ на вопрос знаменитого ведущего CNN Лари Кинга о том, что же случилось с подводной лодкой «Курск», с кривой усмешечкой и некоторой издевкой в голосе ответил односложно: «Она утонула».

И в том, и в другом случае подтекст один: «Да достали вы нас своим «Курском», своей «Открытой Россией»! Да кто вы такие, чтобы всякие каверзные вопросы задавать?! И кто такой этот Ходорковский?! Лагерная пыль!»

Да простит меня Сергей Брилев, к которому я всегда относился с симпатией, наблюдая уже не первый год, как он изо всех сил пытается, насколько возможно, делать более или менее объективную, взвешенную, честную программу.

Получалось это у него со скрипом, но Сергей и его «Вести недели», по крайней мере, всегда были несравнимо пристойнее, чем все другие «итоговые» передачи разных каналов и их ведущие – кроме, разумеется, «Недели» на REN-TV с Марианной Максимовской, упрямо отстаивающей прежние стандарты еженедельной телеаналитики.

Именно потому, что Сергей Брилев, как мне кажется, всегда помнил о собственной репутации, о соображениях приличия, я хотел бы напомнить ему такие слова:

«На государственном телевидении сегодня работать неприлично. Оно стало политическим коллектором, куда сливается вся грязь, которая творится в высших эшелонах власти. И волей-неволей, каждый человек, который здесь работает, несет за это личную ответственность».

Эту цитату нашла, освежила у нас в памяти известный телекритик Анна Качкаева.
Слова эти принадлежат Олегу Борисовичу Добродееву. Сказаны они были – я это хорошо помню – вполне искренне. Но сказаны они в далеком 1993 году, когда он, совсем другой Олег Добродеев, уволившись из государственной телекомпании «Останкино», вместе с Владимиром Гусинским, Игорем Малашенко и автором этих строк начинал создавать частную телекомпанию НТВ — прежнее НТВ, которое потом много лет было эталоном профессионального качества для всего российского телевидения, во всяком случае, в информационном вещании.

Понятно, что за тринадцать лет жизнь совершила полный оборот, страна, люди, телевидение, его стандарты и эталоны изменились до полной неузнаваемости. Но удивительно, почему многие сегодня ведут себя так, как будто жизнь навсегда остановилась, и следующего оборота никогда не будет.