Цивилизация
Когда двадцать-тридцать лет назад по советскому телевидению показывали одни «консервы» — так на профессиональном жаргоне называют на ТВ заранее записанные, тщательно смонтированные, вычищенные, выскобленные передачи, в которых ощущения жизни не остается совсем — «живьем» в эфир шла тогда только выверенная до последней запятой программа «Время» да прямые трансляции спортивных соревнований. Хоккей, фигурное катание, баскетбол и, конечно же, футбол!
Только в этих передачах было дыхание реальной жизни, только в прямом репортаже с футбольного стадиона миллионы телезрителей могли следить за непредсказуемым развитием событий, исход которых не был заранее утвержден в ЦК КПСС.
История, как известно, повторяется.
Нынешнее телевидение опять похоже на то, брежневских времен, особенно программа «Время». Опять государственным телевидением руководит Лапин. Только фамилия у него другая.
И опять чудовищно популярен футбол.
Это на самом деле здорово. В нормальной, здоровой, стабильной
стране так и должно быть. Я имею в виду популярность футбола. При одном, как минимум, условии – не должно быть программы «Время» ни в брежневском, ни в путинском варианте. И еще много чего не должно быть. Но это – отдельная тема.
Как бы то ни было, минувший телевизионный месяц был праздником.
Мы почти каждый день смотрели футбол экстра-класса на чемпионате мира в Германии.
Этот месяц мог стать панацеей для телевидения.
О том, что происходит в телевизионной отрасли, приходилось не раз говорить и писать и мне, и моим коллегам. Снижение – в том числе и по политическим мотивам – интеллектуальной планки новостных программ, подмена информации пропагандой, исчезновение серьезной аналитики, общественных дискуссий, переизбыток рекламы стали приводить к уходу от телеэкранов так называемой «премиальной» аудитории, то есть аудитории, которая наиболее интересна рекламодателям. Иными словами, зрители с имущественным, образовательным, карьерным статусом выше среднего уровня стали искать и находить другие способы развлечься, провести время, получить информацию, оценки, прогнозы.
Трансляции футбольных матчей чемпионата мира из Германии, вне всякого сомнения, вернули к телевизионным приемникам часть этой аудитории. Но праздник – в прямом и переносном смысле слова – был, на мой взгляд, изрядно подпорчен низким уровнем журналистики.
Я на самом деле не люблю разговоров о том, что в былые времена профессионализм телевизионщиков был выше. Это неправда. С точки зрения владения ремеслом молодежь нынче значительно профессиональнее, чем прежде. Другое дело, что в чудовищном дефиците гражданское чувство, вера в общественное предназначение журналистики. Но это, опять-таки, особая тема.
Однако после чемпионата мира я готов сделать оговорку: качество работы футбольных комментаторов разочаровывает. Я готов теперь поверить, что любители футбола готовы смотреть телевизор, отключив динамики, жертвовать атмосферой матча, ревом трибуном, звуками игры, чтобы не слышать всё, что порой несут в эфире ведущие футбольных трансляций.
Это, увы, касается даже самых лучших. Мне всегда был симпатичен футбольный обозреватель Первого канала Виктор Гусев, хоть лично я с ним незнаком, но после того, как он провел репортаж из Берлина о финальной игре Италия-Франция, хочется только руками развести…
На самом деле в воскресенье вечером Виктор Гусев допустил, на мой взгляд, непростительную ошибку. Было понятно, что часть телезрителей болеет за Италию, часть – за Францию, и тут надо бы проявить максимальную тактичность. Гусев же почему-то решил посадить рядом с собой в комментаторской кабине бывшего футболиста «Спартака» Николая Писарева, который с трудом скрывал, что отчаянно болеет за Италию.
Как потом выяснилось, Писарев даже одет был в футболку «скуадры адзурры», через слово нахваливал итальянцев, восхищался каждым ударом, каждый пасом, каждым тактико-техническим действием итальянцев. Не мог спрятать расстройства, когда французы во втором тайме полностью перехватили инициативу и прижали итальянцев к воротам, а под конец матча явно болел за то, чтобы игра закончилась серией пенальти.
Думаю, многие болельщики Франции испытывали суеверное раздражение: вот сейчас накаркает! И накаркал. Уверен, многие готовы теперь мистически объяснять неудачу своих любимцев-французов именно тем, что Писарев их «сглазил», а вовсе не действиями судьи, например. Ведь во втором тайме, когда явно назревал гол в ворота итальянцев, и они снесли в своей штрафной снесли Малуда, пенальти был бесспорный. Забей его французы – и судьба игры была бы решена. Но судья не решился назначить второй в матче одиннадцатиметровый…
Ничто, по-моему, не раздражает болельщика так, как предвзятость комментатора. Хрестоматийный пример – покойный Николай Озеров. Те, кто помнят этого знаменитого спортивного комментатора, согласятся: когда Николай Николаевич бывал в ударе, он умел вести репортаж чертовски артистично. Но стоило Озерову впасть в нравоучительный тон или ура-патриотический пафос, как это не вызывало ничего, кроме досады. Особенно грешил этим Озеров не во время футбольных, а во время хоккейных репортажей.
После 1968 года для наших хоккеистов самыми трудными были матчи с чехами. Когда наши танки переехали своими гусеницами «пражскую весну», для чехов каждый матч против сборной СССР был маленьким сражением за поруганную честь нации. Понятно, что Николай Озеров не мог тогда ни прямо, ни даже намеком говорить в эфире о политической подоплеке этих поединков. Но когда наши были в очередной раз прижаты к воротам, а Озеров делал вид, что этого не происходит, ничего, кроме раздражения это не вызывало. Тем более, что у чехов команда была объективно очень сильная, люди постарше помнят, наверное, таких великих игроков, как Недоманский или братья Холики. Они часто просто лучше играли и выигрывали, и задор Озерова был просто неуместен.
Все это воспринималось в десять раз хуже, когда наши играли в футбол. В отличие от хоккея, они часто делали это из рук вон плохо, и на фоне бездарной, безвольной, бестолковой игры бодряческий тон футбольных комментаторов звучал совсем уж нелепо.
Поэтому, когда в роли начинающего комментатора футбольных матчей на ЦТ вдруг появился бывший вратарь «Спартака» и сборной СССР Владимир Маслаченко, это было как глоток свежего воздуха. Маслаченко, быть может, проигрывал Озерову, Коте Махарадзе и другим старикам в артистизме, зато не навязывал вам собственных эмоций, а очень профессионально объяснял, почему у одной команды игра складывается, а у другой не складывается, и что тут можно исправить. Он учил не примитивно «болеть» за или против кого-то, а понимать футбол, «читать» игру, предвидеть ее результат.
Маслаченко первый отказался от привычной манеры комментаторов дотошно перечислять фамилии игроков, которые прикасаются к мячу. Это было в известной мере простительно комментаторам, которые профессионально сложились в эпоху радио, когда основная аудитория не смотрела, а слушала футбол. Отсюда все это: «Проходит по флангу, смешается вдоль линии ворот, навешивает на штрафную, вратарь выпрыгивает…»
Новая формула: «Ну что ж, вы все видели сами» — стало фирменной фразой Маслаченко, которую он произносил после очередного острого момента.
Плохое телевидение – и не только в спорте — это когда репортер опять-таки, используя профессиональный жаргон, «работает, как акын — что видит, про то и поет». Или как в давнишней сатирической миниатюре про спортивного комментатора, который ведет репортаж о матче по настольного теннису: «Шарик налево – шарик направо…» Хорошее ТВ — это когда репортер строит параллельный рассказ, который не надоедает, не отвлекает от игры, а лишь дополняет то, что на экране и так видно.
Во время финального матча Италия – Франция комментаторы, увы, работали как «акыны». Их беспомощность вдруг стала отчетливо видна, когда в пресс-центре вдруг вырубились мониторы, и журналисты перестали видеть крупным планом происходящее на поле, номера на футболках игроков. Так и хотелось крикнуть: да какая разница, как фамилия очередного итальянского игрока, который упал на газон и симулирует травму?! Неужели больше не о чем рассказать?!
Показательно, на мой взгляд, что ни в одной другой стране нет такого количества женщин, которые равнодушны к футболу и даже агрессивно не любят его, как у нас в России. Все правильно: для женщин эмоциональная составляющая игры, ее антураж, бывает гораздо важнее всех остальных компонентов, а наши мужчины-комментаторы порой так невыносимо скучны. «Шарик налево — шарик направо…»
Расскажите о цене успеха. Расскажите о том, что на поле решается не только судьба чемпионского титула. Расскажите, что на чемпионате мира один удачный прорыв, один точный удар, один красивый гол может принести совсем молодому футболисту многомиллионный контракт и обеспечить его на всю оставшуюся жизнь. Красивые женщины, дорогие автомобили, средиземноморские вилы, яхты… А ведь несколько лет назад парень мог только мечтать, как бы выбиться в люди из каких-нибудь рабочих предместий Рио-де-Жанейро или Буэнос-Айреса. Латиноамериканские «мыльные оперы» отдыхают. Расскажите о том, какие головокружительные романы завязывают футболисты, расскажите про Викторию Бэкхэм или про новую пассию Рональдиньо. Расскажите, как менялась футбольная мода.
Расскажите, в конце концов, про Франца Беккенбауэра. Его то и дело показывали на трибунах. Потом он вышел награждать футболистов. Почему, в каком качестве? Понятно, что профессиональные футбольные комментаторы знают про «Кайзера» все. А вот зрители – не уверен. Расскажите им про громкие победы и обидные поражения той великой сборной ФРГ, за которую играл Беккенбауэр, и той, которую он тренировал. Расскажите про «Баварию», в составе которой «Кайзер» трижды выигрывал Кубок чемпионов. Расскажите, что и нам есть чем гордиться: в 1975-м, на матчах за Суперкубок киевское «Динамо» оказалось сильнее той самой Баварии.
Но нет, вместо этого сплошные милые банальности.
Впрочем, какая страна – такое и телевидение. Такой и футбол. Так живем, так и в футбол играем. Как играем – так и комментируем. Когда кругом буйным цветом расцветает атмосфера самодовольной, сытой лени, когда собираемся всех шапками закидать – и в футболе, и в политике – вот только с печи слезем, когда все почивают на нефтяных лаврах, когда всем всё «по барабану», едва ли может быть по-другому.
