Цивилизация
Взятка милиционеру тянет на три года заключения. Смерть школьника или призывника — не более чем на условный срок. Это демонстрирует репрессивный характер российского правосудия: оно преследует граждан и защищает преступления государственных людей.
В среду в столице начался процесс по обвинению водителя, пытавшегося дать взятку сотрудникам ГИБДД. Прокурор потребовал для Ильдара Бичарова трехлетнего тюремного заключения. По мнению адвоката обвиняемого, это требование, вполне возможно, будет удовлетворено, поскольку процесс хотят сделать показательным. Весьма вероятно, что так и будет. Суд, руководствуясь, естественно, государственными интересами, решит, что это деяние стоит трех лет тюрьмы.
Так попытка оплаты штрафа на месте станет в глазах российского суда куда более тяжким деянием, чем, например, действия, приведшие к смерти школьника. Действительно, виновный в гибели 17-летнего Саши Бочанова полковник Владимир Завадский получил четыре года условно. Суть дела такова: с вывезенными на военные сборы школьниками полковник «играл в слоников». Надев противогазы, дети сначала отжимались, а потом побежали 12-километровый кросс. Полковник ехал рядом в машине и следил за тем, чтобы «слоники» не сачковали. Когда Саше Бочанову стало плохо, Завадский не только не оказал ему первой помощи, но, напротив, запретил снимать противогаз, и в результате мальчик умер.
Государственный обвинитель потребовал для полковника пяти лет условно. Суд, вняв доводам адвоката («мальчик был болен иммуноэндокринной недостаточностью и все равно умер бы молодым»), поначалу и вовсе оправдал Завадского. В вышестоящей инстанции пересмотрели дело и присудили полковнику четыре года условно. Как известно, человек, получивший условный срок, в тюрьму не садится и даже на поселение не едет. Он живет обычной, полноценной жизнью, разве что иногда ходит «отмечаться» в УИН. Просто если он еще кого-нибудь, допустим, убьет, то условный срок плюсуется к тому, что будет дан за новое преступление.
Не следует думать, что суд проявил к полковнику-садисту какую-то необыкновенную мягкость. Ничего подобного, это как раз норма.
Полковники, виновные в смерти, больше не получают.
Так, в августе этого года Анадырский гарнизонный суд признал полковника Олега Кострюкова виновным в гибели рядового-пограничника Владимира Березина, который скончался в результате переохлаждения 2 января 2004 года. Полковника приговорили к трем годам лишения свободы условно. Примечательно, что более сурового наказания для полковников прокуроры даже никогда и не требуют. В худшем для офицеров случае речь идет о пяти годах условного же наказания.
За виртуальное правонарушение (взятки милиционерам на дорогах давно уже не преступление, а норма) прокурор требует реальный срок. За реальные смерти виновным в погонах грозит лишь виртуальное по сути наказание. Вот так прокуратура и суд трактуют отечественное законодательство.
Видимо, у нас в России есть одно правосудие для гражданских и совсем другое — для тех, кто на службе?
Зарема Мужихоева обвешалась взрывчаткой и пошла совершать теракт. Но затем передумала и сдалась властям. Получила 22 года. Депутат Дмитрий Рогозин в эфире «Эха Москвы» объяснил, за что: при разминировании погиб офицер. Полковник Юрий Буданов убил 17-летнюю девушку. Получил 10 лет и вполне реальную надежду на помилование или пересмотр приговора. Девушка косвенно повинна в смерти офицера — 22 года. Офицер изнасиловал и убил девушку — 10 лет с весьма вероятной перспективой сокращения этого срока.
Пример с Будановым и Мужихоевой, может быть, сочтут не совсем удачным. Она чеченка, а в Чечне идет если и не война, то как минимум контртеррористическая операция. В общем, или мы их, или они нас. Многие искренне считают, что российские законы вообще не должны защищать чеченцев, тем более после всего, что было.
Но есть и масса других примеров, не связанных с Чечней. Водитель Бичаров, напомню, за взятку сотруднику ГИБДД реально рискует сесть на три года. В Чувашии начальник исправительной колонии общего режима Сергей Беляков за взятки (они назывались «гуманитарная помощь») оформлял зэков на досрочное освобождение. И ничего. В сентябре получил три года условно.
