Вася

Так, значит, теперь еще и в Киев… Вот и все, что я сказала себе, узнав, что Андрей Васильев уезжает в Киев делать там «Коммерсантъ». Эта фраза в системе моих географических координат означает их расширение еще на одну столицу еще одного государства. У меня не возникло никаких других мыслей по этому поводу – ни об отставках и назначениях, ни о «смене кадров», ни о взлетах и падениях, ни о собственниках и наемных работниках. Мне плевать. Я не желаю расставаться.

Вчера, слушая выступление Юлии Тимошенко в парижской Школе политических наук, я поймала себя на том, что мысленно пишу заметку для Васильева. То есть, собственно, весьма кстати для его киевского «Коммерсанта». И явственно увидела картинку. Вася, то есть Васильев, сидит, закинув на стол ноги, обутые в очередные клевые штиблеты, и, отправляя в рот порцию сухофруктов, причавкивая, произносит: «Видишь ли, Наташечка (уже понятно, что все плохо, потому что когда все хорошо, то я в его исполнении — Натаха), когда ты еще была журналисткой…» Дальше следует довольно популярное объяснение, почему писатели нам, бл…, в газете не нужны, а нужна фактура. Да помню я все! Вон думаю об одном, а параллельно на автомате фиксирую в блокноте, на сколько минут девушка опоздала, сколько в зале людей в оранжевом или с оранжевыми деталями в одежде, сколько телекамер, на какой фразе украинского премьер-министра раздались аплодисменты, прическа, костюм, жест, манера говорить, кстати, все еще скорее митинговая…

Я рада, что не стою сейчас перед выбором, уходить мне с Васильевым или нет. Вася в «Коммерсанте», значит, выбора нет. Просто от любого главного редактора я буду «ходить налево» к Васильеву. Я ровным счетом ничего не понимаю про Васильева – генерального директора, но все отлично понимаю про Васильева – главного редактора. И искренне сочувствую и остро завидую киевским коллегам, которым предстоит пройти через эту школу.

Я лично в свое время сопротивлялась как могла. Я не хотела с ним работать. Я боялась его несдержанности, чтобы не сказать хамства, его давления, чтобы не сказать насилия, его бестактности, чтобы не сказать грубости, его авторитарности, чтобы не сказать диктата, а также его таланта, что, как известно, никогда не облегчает жизнь окружающим. Я просто его боялась. Тогда он сказал: «Слушай, давай представим ситуацию, что я не могу встать и закрыть форточку. Ну, ногу сломал и не могу забраться на подоконник. Я могу попросить тебя встать на подоконник и закрыть форточку. Но я никогда не попрошу тебя вылезти на шатающийся карниз с риском, что ты навернешься вместе с этим карнизом и сломаешь себе шею. Я просто никогда этого не сделаю». И никогда этого не сделал. Вася – редчайший в моей в общем уже долгой биографии главный редактор, которому я полностью доверяю. Это ничего не отменяет: криков друг на друга, разногласий по поводу текстов, штрафов, если я что-то «прососала», то есть пропустила событие. И одновременно тихих разговоров о жизни, звонка, если текст ему понравился, невероятно лестных слов, которые он иногда говорит обо мне публично. Вася, как профессиональный пиарщик, умеет «делать звезд», но со мной он как-то так ухитрился выстроить отношения, что каждый раз, начиная писать текст для «Коммерсанта», я чувствую себя пацанкой, а вовсе не обладательницей «золотого пера». Завышенная самооценка убивает журналиста, и Вася явно сделал все, чтобы я избежала подобной «гибели». Кстати, не всем он сумел или захотел так помочь.

Не так давно один человек, имеющий непосредственное отношение к издательскому бизнесу, сказал мне: «С тобой бессмысленно говорить о Васильеве. Ты необъективна». Это правда. В данном случае я совершенно субъективна и намерена продолжать в том же духе. Мы много лет знаем друг друга. Мы оказывались в разных ситуациях. У нас были общие потери. Я видела его сильным и слабым. Он видел меня счастливой и несчастной. В одну из самых страшных минут своей жизни я позвонила Васе, а не кому-то другому. Вася в моей жизни forever, даже если это ему на фиг не надо. Плевать мне, где он делает новый проект – в Гонолулу или в Киеве. Есть самолет, есть интернет, есть то, чему я у него научилась, и он вправе в любой момент этим воспользоваться. Дело в том, что это мне в жизни очень повезло с ним, а не наоборот.