Две войны

Две войны — какое-то уж чересчур бодрое начало года.

Одна — горячая — в Газе. Вторая — холодная, даже очень с учетом зимних температур, — за газ.

Давайте о холодной, поскольку она наша, хочется нам того или нет.

Вот я нахожусь как раз там, куда этот газ должен бы поступать и местами еще поступает, а местами уже не очень или вовсе нет. То есть в Европе. А являюсь при этом гражданкой страны, чьей главной компанией является «Газпром», который этот газ Европе и продает. Вернее, уже продал. А между Европой и Россией протянулась длинная труба, по которой этот газ из России летит в Европу через Украину. Вернее, уже не летит. Заголовки газет в той части света, где я нахожусь, сводятся к простому и незатейливому: «Газпром» перекрыл газ в Европу». А уже дальше разбирайтесь как хотите: потому ли перекрыл, что Украина не сделала, не подписала, не согласилась, играет в свои внутренние политические игры, тянет время или руководствуется еще какими-то хитроумными соображениями. Или потому перекрыл, что так и не простил Украине ее неприятной Кремлю «оранжевости» и решил показать Европе, кто на самом деле мешает ей жить тепло и уютно. Или потому перекрыл, что у «Газпрома» странное представление о том, как ведутся деловые переговоры, как следует искать компромиссы в бизнесе и стоит ли всякий раз прикладывать к виску партнера по переговорам пушку в виде перекрытого газового крана. Смею думать, что если кто и будет разбираться, то потом, а пока хохлы сыграли с нами странную шутку — они ухитрились сделать так, что мы оказались плохими парнями, пытающимися заморозить Европу.

«Газпром» снова понес имиджевые потери, потому что этот монстр, этот русский медведь еще раз поставил Европу на уши в разгар зимы, причем в отличие от прошлого раза некоторые европейские страны на 100% лишились купленного ими у «Газпрома» газа. И пока Украина с Россией, а Россия с Украиной действовали точно по совету из притчи Конфуция, который предлагал рыбаку, выловившему труп, стоять на своей цене и не продавать труп родственникам по предлагаемой ими цене, потому как больше родственникам не у кого купить этот труп, а в то же время советовал родственникам настаивать на своей цене и не покупать труп по цене рыбака, мотивируя это тем, что рыбаку больше некому продать этот труп, кроме как им, родственникам, — так вот, пока в таком духе переговаривались Россия с Украиной, в Европе нарастало раздражение на продавца, а не на транзитера. У меня такое ощущение, что хороший бизнесмен точно понимает, когда во время переговоров надо повысить голос, а когда ввернуть удачную шутку. Мне кажется, что с этим талантом у «Газпрома» большие проблемы.

Если, конечно, не предположить, что «Газпром» с определенного момента спора с Украиной не решил начать диалог в высоком конфуцианском стиле со всей Европой. Обратите внимание, что уже после того, как ЕС предложил послать наблюдателей на Украину, чтобы замерить давление газа, который поступает из России, премьер Владимир Путин одобрил предложение главы «Газпрома» Алексея Миллера прекратить поставки газа на границу с Украиной, причем «максимально публично, в присутствии международных наблюдателей». То есть наблюдатели приедут, чтобы констатировать, что газа в трубе нет, и за это, как рассчитывает «Газпром», скажут ему большое человеческое «спасибо», а все, что хочется при этом отрезать в том самом вульгарном смысле, который имел в виду Путин в ремарке про Саакашвили, отрежут Украине. Видимо, расчет такой. Но претензии уже к продавцу, а не к транзитеру. Нормальный психологический эффект. Это продавец — партнер для Европы, «Газпром» — тот, кто ставит свою подпись рядом с подписью покупателя.

Кто-то понимает, зачем такое развитие событий «Газпрому»? Ведь в конце концов у него газ, чтобы продавать. Ну да, но Европе-то тоже надо покупать, говорит он, видимо, себе по-конфуциански.

Ну вот, одно объяснение появилось. Путин и Шредер только что напомнили, сколь важен «Северный поток» для всей Европы, как вся Европа должна его поддерживать и помогать всячески (что особенно важно в условиях секвестированного кризисом финансирования), а еще на подходе «Южный поток», который тоже хорошо бы всем миром признать важнейшим и не зажимать кошелек, и вот тогда, милые европейцы, с двумя нашими потоками нам никакие транзитеры не важны и не страшны, и цены на газ, кстати, тоже понизятся. Отличное лоббирование проектов, очень вовремя в сложившихся или сложенных под это обстоятельствах. Нам, в России, приятнее думать, что это упертые хохлы играли в свои игры и не соглашались ни на одно предложение «Газпрома» по цене за газ. А хохлам мерещится, что это упертые москали отвергали всех их украинские предложения по цене за транзит. О-кей, у украинцев там свои внутриполитические игры, и какая Украина победит в газовом споре — Ющенко, Тимошенко или Януковича, — та и будет править. А у России ну ровным счетом никаких буквально интересов в этом споре, чисто бизнес, ничего личного, поэтому все происходит так громко, шумно, малоприлично, неумно — ровно так, как обычно и происходит между двумя бизнес-партнерами, которые стремятся прийти к какому-то взаимовыгодному результату. С треском, битьем посуды и перерубанием электропроводки, от чего у всех соседей гаснет свет.

В Европе реально холодная зима. Так что же ей делать? Встать на колени и просить Россию пустить газ? И знаете, один из экспертов сказал мне, что совершенно не исключает, что именно это Европа и сделает. В конце концов в ситуации с Грузией, сказал он, Европа встала как минимум на одно колено. Тот же эксперт напомнил мне о де-факто созданной как раз под зимние морозы газовой ОПЕК, имея в виду, что страны-экспортеры между собой договорились, а это значит, что идти за газом может оказаться не к кому, а холодно прямо сейчас. Таким образом, мы получаем уже целый мир, живущий в соответствии с конфуцианской мудростью: импортеры не могут обойтись без экспортеров, а экспортеры не могут обойтись без импортеров. И каждый настаивает на своей цене в буквальном или переносном смысле слова. «И так пока труп не сгниет?» — спросила я эксперта, сославшись на притчу. Он засмеялся.

Если же предметом торга является не труп, которому уже все равно, а, скажем, больной человек, то, чтобы его спасти, можно пойти на сделку даже с бандитом, если у него в руке лекарство, какую бы цену он за него ни просил. От этого он не перестанет быть бандитом.

Я готова предположить, что «Газпром», как один из основных поставщиков газа в Европу, окажется формальным победителем в споре, уже далеко вышедшем за рамки российско-украинского. Но я уверена, что, даже выиграв битву за газ, «Газпром» уже проиграл репутационно. Причем в глазах самых ближайших и самых важных своих партнеров — европейцев. Еще раз — не в первый, заметьте — он репутационно проигрывает. А, как любит повторять мой коллега Алексей Венедиктов, ничто не стоит так дорого, как репутация.