Оккупанты поневоле

– Мы вам поперек горла с нашими принципами, требованиями, наблюдателями и прочими радостями демократии? Вам претит, что мы кидаемся защищать Грузию, которая вашему Путину поперек всего, как и Украина? Вам не нравится, как мы тут живем, как думаем, как оцениваем ситуацию? Вам не нравится то, что вы там у себя сквозь зубы называете Западом? Ну так валите отсюда. Чего вы сюда едете, скупаете пол-Лондона, французскую Ривьеру, Италию. Почему чем больше вам всем дружно здесь все так не нравится, тем больше вас здесь становится?

О-па! Французская дама, выдавшая этот короткий монолог, глядя мне в глаза, нормальная, умная, образованная, терпимая, здравомыслящая женщина. К тому же говорящая на нескольких языках, включая русский. Боюсь, что последнее обстоятельство не в последнюю очередь способствовало появлению у нее столь радикальной интонации. Насмотрелась, видимо, и начиталась российских оценок происходящего на Кавказе, лишенных всяческой дипломатичности выпадов в адрес лично президента Грузии, криков о нашей восстановленной российской мощи, понаблюдала за гусеничным сопровождением российских претензий на уважение со стороны НАТО, ООН и вообще всего цивилизованного мира. Не дай Бог, послушала господина Рогозина с лексикой 30-летней давности шпаны из подворотни. Наглоталась, короче, всей этой пропагандистской отравы, оставляющей единственное и неоспоримое впечатление, что страна в едином порыве ровно так и думает, как показывает российское телевидение, говорят генералы, твердит президент и подтверждает премьер-министр (или наоборот). Я сознательно не оцениваю влияние на неокрепшие западные умы их собственных СМИ, поскольку, что бы не говорили по этому поводу в Москве, им наших высот пока не достичь.

Вот вам и существенная разница между шестьдесят восьмым годом прошлого века и восьмым этого. Раньше некому было сказать-то в глаза, что думаешь. А теперь нас здесь тьма.

На человеческом уровне сходство в том, что раз у тебя в кармане российский паспорт, то ты автоматически разделяешь ответственность за то, что делает твоя страна. После пражской весны эту ответственность с СССР не согласились разделить несколько человек, севших на Красной площади, а затем в зону «за нашу и вашу свободу». Все остальные были автоматически как бы заодно с теми, кто решил с помощью танков и авиации продезинфицировать зону советских геополитических интересов. Мне тогда было 12 лет. В 78 году, соответственно, 22. Тогда я впервые столкнулась с тем, что чешский булочник повернулся ко мне спиной, когда я попросила батон хлеба по-русски. Я уже как-то рассказывала об этом. Я позвонила маме и спросила: «Я что, виновата в чем-то только потому, что у меня в кармане советский паспорт?» И услышала в ответ: «Боюсь, что да».

Дальше начинается отличие.

В 68 году СССР был империей зла, отделенной от всего мира железным занавесом. При всем желании конкретно плюнуть в морду за поруганную «Пражскую весну» было практически некому. Разве что советским солдатам на улицах Праги в разгар событий, а также потом-потом, когда они заходили со своей базы в чешскую кофейню выпить кофе. Чехи этого не делали. То есть в буквальном смысле слова не плевали, но еще многие десятилетия после августа 68 года, когда советский солдат входил в чешскую пивную, какая-то часть публики просто молча расплачивалась и уходила. А когда я пришла в первый раз на пражскую дискотеку, и стало известно, что на дискотеке русская, то все ушли с танцпола. Мы не присутствовали за границей массово, нас там были единицы. Мы, то есть не государство, а отдельные люди с советскими паспортами, не были интегрированы в мировую жизнь никак — ни физически, ни экономически. У советских физических лиц не было и не могло быть интересов за рубежом, счетов в банках, собственности, движимости и недвижимости. Мы были для Запада злом, варившимся в собственном котле за запертой на все замки границей. Мы почти не ощущали на собственной шкуре реакцию мира на действия собственного правительства.

А теперь мы здесь есть. Мы ездим сюда, на Запад, отдыхать. Мы приезжаем сюда лечиться, кататься на лыжах и покупать одежду. Мы покупаем здесь дома, квартиры, машины. А также заводы, бензоколонки, акции и вообще все то, что можно купить за наши большие деньги. Мы держим здесь государственные деньги. Наши состоятельные соотечественники держат деньги в здешних банках. Нас связывает с Западом бизнес. Наши акции котируются на западных биржах. Мы нанимаем западные пиар-агентства, чтобы выглядеть здесь прилично. Мы тщательно подсчитываем рост и падение иностранных инвестиций в нашу экономику. Мы требуем, чтобы западная экономика открыла нам двери и перестала относиться с недоверием.

Мы интегрированы в окружающий нас мир по уши. Мы стали его частью. Мы в известном смысле здесь тоже живем. У нас здесь дома. Наши дети ходят здесь в школу.

То, что и как делает и говорит Россия, перестало в связи с этим быть лишь отдельно взятой проблемой отдельно взятого руководства отдельно взятой страны. Потому что эта страна уже не отделена железным занавесом, а расползлась в лице своих сограждан по всему миру, на что эти сограждане имеют полное право. Но отношение к ним автоматически подверстывается к отношению к стране, чьи паспорта они достают на границе. Если на улице европейской столицы, где очередная покупка особняка русскими стала рутиной, убивают россиянина полонием, заражая ещё некоторое количество местных граждан, то отношение к русским от этого лучше не становится. Если Россия доказывает свою силу танками на территории чужого государства и идет на прямую конфронтацию с Западом, до этого рассматривавшим Россию как партнера, то никому из россиян, давно уже живущих на два и более домов и работающих в более чем одной стране, от этого лучше не становится. Становится хуже, потому что рано или поздно кто-то решится напомнить, что у Запада, против которого Россия истерит вот уже который день подряд без передышки, есть некоторое количество аргументов в разговоре с русскими, куда весомее бряцания оружием.

Например, устами господина Бжезинского: «Пока рано говорить о том, какие конкретные меры следует принять Западу. Но России следует объяснить, что она рискует подвергнуться международному остракизму. Это, по идее, должно сильно волновать новую российскую деловую элиту, которая все более уязвима перед глобальным финансовым нажимом. Российские могущественные олигархи держат в западных банках сотни миллиардов долларов. Они много потеряют в случае противостояния в стиле холодной войны, которое, по логике вещей, на определенном этапе может вылиться в замораживание подобных счетов Западом».

Недурно, да? Интересы отдельных граждан страны, интегрированных тем или иным способом в западную жизнь, оказывается, могут стать аргументом в международной политике. Открывшись, мы стали уязвимее. Это факт, о котором не стоит забывать, вступая в политический спор с мировыми державами на повышенных тонах. Особенно если учесть, что в основе всей нашей политики в последние годы — минимум нравственности и максимум денег.

Россия, присутствующая на грузинской территории, в том числе за пределами Южной Осетии, хвастающаяся в лице своих генералов, что до Тбилиси рукой подать и они туда заехали гуляючи, и никто их не остановил, играющая словами о выводе и отводе войск, бравирующая силой и откровенно игнорирующая международные договоренности по срокам нормализации ситуации, потому что «нам торопиться некуда», Россия, ощетинившаяся на собственных партнеров по «Большой восьмерке», забывшая о правилах нормального дипломатического тона и вернувшаяся и в дипломатической, и в медийной лексике к худшему, что было в Совке, — это реально для Запада не та Россия, которая была до начала кризиса на Кавказе. Не стоит надеяться — это не сильная, а потому опасная Россия, как хотелось бы российскому руководству. Это агрессивная, хамоватая, самоутверждающаяся — то есть слабая и потому опасная страна. И чем дольше она подчеркнуто пренебрежительна к мнению мира вокруг себя, тем в более сложную ситуацию она ставит тех своих сограждан, которые уже стали частью этого мира.

Еще вчера можно было приводить аргумент о том, что Саакашвили спровоцировал ответные действия русских (хотя эта ситуация на Западе не рассматривается так плоско, как хотелось бы России, хотя Запад несет свою долю ответственности за происшедшее), но уже завтра объяснить, почему русские ведут себя в Грузии как оккупанты, хотя утверждают, что пришли вроде как бы с миссией спасения, будет нельзя. Неприятно, когда тебя считают оккупантом и не продают батон хлеба. Неприятно, когда, глядя тебе в глаза, говорят: «Мы же вам так не нравимся, ну так и валите отсюда». Неприятно, даже если ни одно, ни другое к тебе лично не имеет никакого отношения, потому что ты знаешь, что думал по поводу 1968 года и что думаешь по поводу 2008 года. Но да, ты отвечаешь за базар, потому что у тебя в кармане российский паспорт. Так было. И так есть. Только, в отличие от 68 года, людей с русским паспортом теперь за границами их родины сотни тысяч, даже миллионы, о чем стоит иногда вспоминать нашим начальникам.

Европейцы «любят нас, когда мы серые, убогие, желательно еще больные, сокрушаться по поводу бедных, несчастных, голодающих русских – это они еще, наверное, могут. Русские, которые сильные, богатые, успешные и здоровые, это вызывает абсолютное неприятие». Так на днях сказал Алексей Волин, в прошлом высокопоставленный российский чиновник, умница, к тому же никогда раньше, как мне казалось, не отличавшийся дебильным ура-патриотизмом. Это неправда, господин Волин. Европа вышла бы защищать слабую Осетию от сильного Тбилиси, если бы еще более сильная Россия не решила продемонстрировать всю свою военную мощь, «отражая агрессию» куда более слабой Грузии. А теперь Европа будет защищать Грузию. Она в этом виновата? Это на уровне людей на улице. Вряд ли сильная и богатая Россия может пожаловаться на нелюбовь Европы в последние 8 лет. Кто так любил ее и ее президента, как Ширак, Шредер, Берлускони да даже теперь Саркози? Сильные, богатые, успешные и здоровые русские купили лучшие земли и дома в этой самой Европе, катаются в здешних морях на самых больших яхтах и с удовольствием тратят на этих берегах и в этих горах свои немалые деньги. А больные богатые и успешные русские лечатся в этой Европе в самых дорогих клиниках. Это никому не поперек горла. Не они первые, не они последние богатые, которым милы здешние красоты, климат, качество и спокойствие жизни. Здесь к этому привыкли.

Просто на нравственном уровне европейцы могут не понимать, как это можно так сильно не любить Запад и одновременно хотеть пользоваться его благами. Чем, кстати, в основном пользуется здесь, в Европе, российская элита, которая, как здесь логично полагают, несет ответственность за происходящее на ее родине. Понятно, да, почему так нервно выступила французская дама? Потому что, с ее точки зрения, или вы не любите Запад вместе с вашей партией и правительством, на что имеете полное право, и тогда вам сюда и не надо. А если вам хочется и рыбку съесть, и остальные удовольствия получить, то вам, как минимум, иногда будет на этом Западе неуютно. Потому что последние десять дней ни для кого не прошли бесследно.