Неприглядная ясность

Решиться на изменение Конституции и третий срок для Путина означает признать, что его критики и оппоненты были правы.

Что такое проблема восьмого года? Ведь это не просто предвыборная коллизия президента — «хромой утки» в стране с вертикальной системой власти. Со всеми вытекающими. Неработающая вертикаль — следствие этого кризиса, а не его причина. Кризис-2008 — центральный политический сюжет эпохи, превративший популярного и легитимного лидера в реакционера-охранителя, не чурающегося прямых политических репрессий. Еще бы. Это как если бы вас поставили перед выбором пожертвовать кем-то из ваших родственников. Есть от чего потерять рассудок.

Понятно, почему так тяжело уйти. Путин не может буквально воплотиться в своем преемнике. Не может после своего ухода сохранить баланс, установленный им самим — только для того, чтобы решить проблему, которой уже не будет. Но почему так тяжело остаться? Почему запрещающая третий срок конституционная норма превращается в последнюю инстанцию, когда в арсенале все политические и административные средства ее ревизии? Распространенная точка зрения, что Путин — уставший гедонист, мечтающий снять корону, это тоже такая попытка осмыслить безысходность, будто нет никакого кризиса. Но в чем дело? Не в скромности же политика-легитимиста? Вряд ли. В опасении потерять признание и уважение на Западе? И да, и нет. Тут другое.

Тут пропасть, отделяющая нынешнюю Россию от России третьего срока, пропасть, которую команда Путина почему-то не может и не готова преодолеть.

Тема продления полномочий не снята. Наоборот. Вот крупнейший банк клянется, что третий срок — подарок для инвестора. Но как? Технологии третьего срока обновляются и тестируются — в печати, в Думе, на Старой площади. Вот депутаты предлагают разрешить ушедшему досрочно лидеру баллотироваться снова, если выборы не собрали кворум. Вот они снова обсуждают парламентскую республику и утверждение президента двумя третями. Вот то ли в Кремле, то ли в ФСБ якобы начинают прорабатывать детали союза с Белоруссией. И умножение этих сценариев только подтверждает, что ни один из них не работает: ерунда какая-то, все равно, что пытаться открыть фломастером сейфовый замок.

Президент-юрист не хочет править Конституцию — это политический фактор. Ее можно толковать, обходить и так превращать в ничто, но прямо нарушать или менять — нельзя.

Уже, кажется, понятно, почему: для команды Владимира Путина, основывающей свою политику на страхах и предрассудках и не уверенной в себе, именно Конституция — мистический источник собственной легитимности. Жизнь, заключенная в яйцо.

Поэтому самый популярный и как бы самый реалистичный вариант — преемник на месяц-два. Но тут тоже не все так просто. Преемник, подающий в отставку, бросает тень на того, кто его поставил — ведь выборы, еще не выпавшие из памяти, были будто всерьез, по полной программе админресурса. Нельзя же заранее объявить, что преемник на пару месяцев. Потому что по установленным правилам игры буква закона всегда подтверждает его дух. Это одно и то же и опровергнуто быть не может. К тому же, по тем же правилам, выборы — это спецоперация. Спецоперация и президентские выборы — в любом виде — плохо совмещаются в один жанр.

Можно сослаться на позицию США, открыто заявивших, что ждут ухода Путина в 2008 году. На этом — будто это его сокровенное знание — настаивает и Герхард Шредер. Конечно, Путину это важно, и членство в большой восьмерке, пожалуй, сегодня единственный стимул его политики. Хотя бы в том смысле, что выход из G8 для Кремля стал бы центральной катастрофой. Какая же вы держава, если вас гонят из клуба сильных? Наконец, третьим сроком можно копить, но нельзя снять ни одной из существующих проблем. Для этого в принципе и нужны выборы.

Но дело все же не в этом. И не только в том, что остаться очевидно неприлично: третий срок поставил бы Путина в один ряд с Ниязовым и Лукашенко. Это ведь тоже из набора условностей и метафор, составляющих картину мира. Остаться, например, будет значить поверить самим и объявить другим, что в деле ЮКОСа Владимир Путин оказался не заложником неприятных обстоятельств, а выступил в роли, которую ему приписывают: монополизировал власть в стране. Третий срок означает ясность. Россия сегодня живет в двух мирах — благих намерений и конкретных дел, и команда Путина явно не готова поселиться в одном из них.