Цивилизация
В самом центре Европы, в кафе аэропорта, в маленьком стеклянном вольере, больше напоминающем душевую кабинку, стоял человек. Хотя вольер был в самом углу и частично даже прикрыт стойкой с пирожными, не заметить его было нельзя. Все посетители кафе вольно или невольно посматривали на человека в вольере. И на сигарету в его руке.
Картина выглядела дико хотя бы потому, что эта европейская страна остается чуть ли не последним бастионом табачного равноправия в Старом Свете. В этой стране еще есть гостиницы с номерами для курящих и некурящих. Аналогичная история с ресторанами: хочешь побаловаться сигаретой – в один зал, не выносишь запаха табака – в другой.
Кафе, гостеприимно распахнувшее двери вольера для курильщиков, все-таки находилось уже за паспортным контролем.
Впрочем, рассчитывать на то, что в этой стране и дальше будет оставаться место для курильщиков, не приходится. Это бы противоречило логике приобретающей все более масштабный характер антитабачной войны. Войны, которая ведется не против курения, а против курильщиков.
Начиналось-то все вполне невинно, с вполне понятной и объяснимой заботы некурящих о своем здоровье и комфорте. Однако в считанные годы это превратилось в масштабную и планомерную войну против всех, кто не отказался от сигареты. И если изначально речь шла о том, чтобы определить места, где курить нельзя, то теперь уже оговаривается создание мест, где курить все-таки можно.
Наступающая сторона не признает компромиссов и мирных переговоров. Казалось бы, что сложного: сделать одно кафе для тех, кто не курит, второе, пусть даже с несколько более высокими ценами, – для любителей табака. Это было бы логично в том случае, если бы противники курения просто хотели оградить себя от табачного дыма. Однако вопрос ставится по-другому: отказаться от курения должны все. Кто не согласен – тех в вольер. И еще пусть будут благодарны, если в нем хорошая вентиляция.
Наша страна находится далеко не на первой линии борьбы с курением. И это радует, потому что можно только представить себе, какие это примет формы.
В 2001 году в здании Государственной думы запретили курить – всем желающим предлагали отправляться на улицу вне зависимости от погоды. Спикером Государственной думы на тот момент работал заядлый курильщик Геннадий Селезнев. Который, разумеется, никуда курить не выходил, а, напротив, прекрасно дымил у себя в кабинете. Как и другие приверженные табаку думские начальники.
Охотно верю, что запрет на курение в местах общественного питания не будет распространяться на дорогие рестораны. Не представляю себе директора банка или заместителя министра, отправляющегося с сигаретой в специально отведенное место.
Право курить с комфортом станет еще одним признаком номенклатурного благополучия. Контролировать нарушения антитабачных правил российской номенклатурой будет, в общем, некому. Побочным эффектом этому станет то, что у нас никто и не подумает создавать приемлемые места для курения: те от кого это зависит, курят в кабинете, а все остальные – сами виноваты. И потому что курят и потому что не заслужили права делать это под охраной секретарши.
Впрочем, пока наша страна все-таки находится не на переднем краю антитабачной войны, остается маленькая надежда, что разум возобладает и будет заключен мир. Одна сторона признает, что вернуться на 15–20 лет назад, когда курить было можно везде, уже нельзя. А другая поймет, что нельзя загонять курильщиков в вольеры.
Табачный дым далеко не самая полезная на свете вещь. Однако практика повседневной дискриминации самых обычных людей, которые не хотят или не могут попрощаться со своей привычкой или, если угодно, с частью своего образа жизни, принесет и уже приносит вред куда больший. Научиться преследовать меньшинство просто, гораздо сложнее отучить себя это делать. У тех, кто сегодня преследует курильщиков, нет ведь никаких гарантий тому, что следующий конфликт не возникнет между вегетарианцами и мясоедами. И ныне торжествующий гонитель людей с сигаретами не окажется в рядах дискриминируемого меньшинства только потому, что не может отказаться от бифштекса. А есть его в вольере куда трудней, чем курить.
