Если очень повезет

Еще никто из самых больших начальников не заявил гражданам о том, что пора, дескать, братцы, затянуть потуже пояса. Пока еще никому из начальников рангом поменьше не влетело, по крайней мере публично, за несоразмерные траты, которые во вчерашней жизни (а ведь только что была, куда делась — непонятно) вовсе и не выглядели несоразмерными. Большие начальники исправно уговаривают не беспокоиться, поскольку «все в надежных руках». Экономией и сокращениями граждан стращают в основном их работодатели — так ведь они не начальники, а так, частный капитал. Вот когда про затягивание поясов скажет настоящее руководство — тогда все поймут, что дело обстоит непросто.

Или не поймут.

Пока еще не посчитано, сколько людей по итогам этого кризиса потеряет жилье или надежду когда-нибудь его заиметь. Нет точной информации о количестве тех, кому придется отказать себе или своим детям в образовании. Однако, когда статистика будет готова, цифра будет неутешительной.

По итогам кризиса не пострадают очень богатые (кроме тех, кого разорят). Не очень заметят его и очень бедные — те почти 50% населения (по опросам Левада-центра), которые тратят на еду больше половины своего месячного дохода. Больше всего влетят те, кто не успел, не мог или не хотел стать миллионером, однако при наличии работы и устойчивого дохода достаточно уверено смотрел в жизнь.

И этими слоями населения кризис и связанные с ним проблемы могут быть восприняты как нарушение некоего неформального договора между властью и обществом: вы не мешаете нам, мы не досаждаем вам. Власть гарантировала политическую и экономическую стабильность и, как следствие, некоторый рост благосостояния, граждане в ответ отказывались от любых проявлений политической, да по большому счету, и общественной активности. Другими словами: «мы проводим операцию «преемник» и избираем президентом кого надо, а вы в это время с легкой душой берете потребительские и автокредиты, влезаете в ипотеку и вообще наслаждаетесь жизнью». Активной поддержки от населения власти и не требовалось. Достаточно было политической и общественной апатии граждан, которые просыпались только в тот момент, когда бодрые строители начинали возводить многофункциональный комплекс непосредственно под их окнами.

И вот теперь у граждан появляется повод для обиды. Это же ведь им рассказывали про «островок стабильности» и что никаких проблем нет. А тут буквально за месяц все перевернулось с ног на голову: национальная валюта дешевеет, с кредитами непонятки, с работой еще большие непонятки и, главное, совсем большие непонятки с тем, как будет дальше. Начальники успокаивают, но они и раньше успокаивали, а вон чего вышло.

Тут бы еще могло и пронести, поскольку все нужные объяснения уже даны: во всем виновата мировая закулиса в целом и США в частности. И если бы проблему можно было решить одной мобилизационной политической кампанией, то в общем было бы совсем не сложно сохранить договор в прежнем виде.

Но одной агитацией теперь не обойтись. Затягивание поясов на практике будет означать, что гражданам придется не просто смириться и на время отказаться от полюбившихся им идеалов общества потребления, но поставить крест на определенных своих жизненных планах.

Одно дело — поддерживать власть во всех ее начинаниях: сходить на митинг в честь чего-нибудь, поставить галочку в нужной клеточке избирательного бюллетеня и одобрительно покивать головой около телевизора. Совсем другое дело — брать на себя определенные обязательства и перестраивать жизнь под кризис.

Революции не будет. Вероятность того, что через пару месяцев оставшиеся без работы офисные работники попрут на улицу с портретами Гарри Каспарова, крайне невелика (это к лучшему и для офисных работников, и для Гарри Каспарова). Однако нарастающий скепсис по отношению к решениям руководства страны переведет ситуацию на принципиально иной уровень.

Если руководству страны очень повезет, то слои населения, которым суждено стать жертвами кризиса, отнесутся к перемене своего положения философски: деньги есть — в селе гуляем, денег нет — в лесу сидим.

Но это если очень повезет.