Наследники Василия Блаженного

Что бы ни говорили об уходящем годе экономисты, а для экономики России он был едва ли не самым удачным в истории. В ином другом краю все, что происходило в краю нашем в 2005-м, заставило бы граждан рассерженно жужжать на кухнях и в подворотнях при тусклом свете то и дело отключаемой Чубайсом лампочки. Россия же по итогам 2005 года с довольной ухмылкой читает материалы новогодней кампании Фонда защиты дикой природы, призывающего их отказаться на Новый год от потребления черной икры под французский брют. Для того чтобы отказаться от икры, нужно по крайней мере иметь возможность ее купить; раньше к этому призывали жителей ЕС, теперь же и русских или по крайней мере москвичей. В любом магазине можно купить искусственную икру, но в столице нашей родины принято считать, что ее делают из нефти (на самом деле из манной крупы и рыбы, но это не важно), а нефть мы экспортируем. Экспортируем так много, что вождь разбогатевшего народа Владимир Путин на заседании Совета безопасности уже ставит задачу, которая должна в 2006 году потеснить прежнюю национальную идею.

Тридцать лет назад мы строили ракеты, перекрывали Енисей и танцевали в Большом. Сейчас мы будем добиваться мирового лидерства в области производства энергии и энергоносителей, вместо Енисея мы вполне готовы перекрывать газопровод «Союз» на границе с Украиной, а поскольку тяжелая на фуэте Волочкова все занята судами с квартироремонтниками, то «Русское радио» уже несет по градам и весям весть о нечеловеческой грации члена Общественной палаты Алины Кабаевой. За невидимой дверцей в сердце каждого обладателя российского паспорта, включая и меня, в 2005 году вновь танцует маленькая тайна: сограждане, а нам уже есть выбирать, в чем мы хотим быть лучшими. Мы не дураки с кистенем под названием «Тополь-М» в кармане.

Нам есть чем гордиться, бахвалиться и тщеславиться помимо Ямало-Ненецкого автономного округа с его подземными нефтегазовыми линзами: вообще говоря, мы вполне можем многое другое.

Можно посчитать все вышесказанное иронией, но в этом не так много иронии. Советник президента Андрей Илларионов считает, что, не будь дела ЮКОСа, экономический рост составил бы в России вместо нынешних 7% — 15%. Думаю, в любой другой стране события, стоящие за делом ЮКОСа (а теперь разве что на заборах не пишут, что суть этого дела в желании весьма узкого круга лиц, теоретически управляющих всеми экономическими регуляторами в стране, заработать лично для себя много-много денег), привел бы или к остановке экономического роста или же к падению. На чем же растет российская экономика? Хорошо, на нефти. И что же, рост венчурных инвестиций в самые разнообразные околофантастические проекты — это тоже нефть? В принципе на нефть можно списать все, но отчего же пресловутая «голландская болезнь» до сих пор не задавила отечественную сферу услуг, а сестра ее «венесуэльская болезнь» не превратила Кремль в лагерь коллективного Уго Чавеса? Не думаю, что дам ответ на все эти вопросы, но обращу внимание читателя на то, какую роль в отечественной экономике играют понты.

Простите за не слишком парламентское выражение, но к этому чисто русскому термину почти невозможно найти синоним. Попробуем дать определение понтам: это стремление преодолеть собственное ощущение неполноценности за счет достижения собственного недостижимого априори идеала. Понты соотносятся со стремлением «сеять разумное, доброе, вечное» так же, как совесть соотносится с совестливостью. Носитель экономических понтов образца «2005-Россия» прекрасно понимает, что ни секунды не проживет, достигнув того идеала экономического поведения, к которому он стремится. Мало того, сам этот идеал является предметом иронии носителя понтов: людей, искренне стремящихся к достижению этого идеала, считают юродивыми.

Тем не менее во всяком отечественном бизнесмене, чиновнике, лоббисте спит потомок Василия Блаженного: он смеется в голос над идеалом экономической эффективности, но втихаря, не для паблисити, а из чувства противоречия делает то, над чем смеется.

Прозрачность компании является для нее полезной лишь в случае, если корпоративное управление в компании устроено по определенным принципам. В мире сотни тысяч компаний, в том числе публичных, устроены так, что слово «прозрачность» применимо к ним так же, как к финансовой отчетности управления делами президента. Попробуйте навести информационную прозрачность в АО РЖД — как вы думаете, что выйдет в итоге? Не будет ли результатом-минимум демонстрация низкой эффективности компании, а результатом-максимум — появление в поле зрения общественности самых удивительных дел, творящихся в бывшем МПС к вящему росту состоятельности руководства железных дорог, тем паче региональных? Но МПС тратит весьма немалые деньги на то, чтобы прозрачность была. Зачем? Ответ прост: понты. РЖД хочет быть прозрачной компанией, хотя может ей не быть, и ей многое удается в этой связи. Скажу даже больше — многовероятно, что именно эти трижды благословенные понты дадут РЖД очень много хорошего, не ожидаемого сейчас.

Доподлинно известно, что менеджеру-собственнику советского типа противопоказано иметь дело с наемным менеджером западного типа. Прежде всего потому, что идеология любой крупной российской компании принципиально несовместима с той практикой, которая накоплена во всем мире последние тридцать лет. Традиционная история последних пяти лет: собственник завода купил десять менеджеров с западным бэкграундом и попросил их реформировать собственный бизнес так, как они считают нужным. Десять менеджеров с ужасом обозревали происходящее во врученном собственником им бизнесе глазами старовера, попавшего в публичный дом. Трое запили. Четверо, обратившись к национальным корням, наладили паразитирующий бизнес, грабящий собственника. Еще один поругался с собственником на пятый день и увольнялся год, заставив бизнесмена раскошелиться на круглую сумму. Оставшиеся трое искали компромисс с собственником, не мытьем, так катаньем внедрявших высокую науку менеджмента в то, что в компании даже и не называли бизнес-процессами, потом начали глядеть на сторону. Спрашивается, не знал, что ли, бизнесмен, что так и будет? Знал. Что же заставляло его нанимать десяток менеджеров? Часть ответа: понты. И они оправданны: трое оставшихся до своего увольнения внесут в компанию часть того, что ей недостает.

Понты же в области государственного управления — вообще основной двигатель реформ последних лет.

Вся логика происходящего в государственных финансах говорит, что сейчас реформы власти не показаны.

Нет необходимости в монетизации льгот. Есть альтернативные приватизации модели управления ЖКХ, позволяющие некоторое время тянуть с реформами себе во благо. Кто поверит в то, что люди, у которых при словах «Стабилизационный фонд» в глазах отражаются лишь зубья пилы, способны одновременно с этим обсуждать либерализация рынка акций «Газпрома», коммунальную реформу, местное самоуправление, совершенствование Бюджетного кодекса, усмирение Генпрокуратуры, уже переросшей стадию развития «государевы опричники» и дошедшей до стадии «вольные казаки»? Но это не разные люди, это одни и те же люди. Они ездят на инвестиционные конференции в Базель, Лондон и Нью-Йорк. Они привозят оттуда понты — безнадежное стремление «сделать так, как у них», хотя это и невозможно и против собственных интересов.

Так появляются международные стандарты финансовой отчетности, стеклянные павильоны автобусных остановок, электронные платежи за коммунальные услуги, анонимная благотворительность вне системы, в которой она хоть немного окупается.

Уверены ли вы в том, что правительство России, намеревающееся в 2006 году проинвестировать достаточно немалое количество венчурных проектов в области телекоммуникаций, биотехнологий, нанотехнологий, доподлинно знает, в чем сейчас заключается мировой интерес к нанотехнологиям? На что похожи наноструктуры и для чего они вообще нужны? Я, например, уверен, что подавляющее большинство тех ответственных лиц, которые распоряжаются выделением госсредств на эти цели, имеют столь же смутные ощущения по этому вопросу, что и у нас с вами. Ну, микроскопические какие-то штуки, я не знаю, микромясорубки или микропушки из молекул, читайте научно-популярные журналы… Отчего ж мы их финансируем?

Да будут благословенны понты, играющие столь высокую роль в продвижении в России любых нововведений. Не будь чьих-то понтов, не видать нам ни ВТО (куда мы вступаем тоже в основном ради них, родимых), ни кредитных карт, ни автобусов на газовом топливе, ни нового интерьера станции «Маяковская», ни всего того полезного и приятного, что мы увидели в 2005 году в России. Когда-нибудь эти понты их погубят, разорят, ввергнут в долговую яму и в подземелья Гааги, где Карла дель Понте не даст уехать в благословенный Лейпциг на заслуженный отдых.

Главное — не считать, что наличие «побочного добра» от понтов оправдывает все остальное, что ими сопровождается.

Но это уже не новогодний разговор.