Мавританский майдан

Вот уже несколько недель мне все более интересны новости, которые информационные агентства транслируют из столицы Мавритании — Нуакшота. Тем не менее практически все мои знакомые настаивают на том, что события на Украине куда как более интересны и важны. В Москве вряд ли найдется тысяча человек, знающих, что Мааулье ульд Тайе — это не название алжирского красненького, а имя бывшего мавританского президента. Зато перспективы избирательного блока Юлии Тимошенко и судьба «оранжевой революции» волнуют Москву едва ли не больше, нежели продолжающие расти цены на бензин, видимо, поставившие себе задачу дорасти до уровня Германии.

Воля ваша, давайте будем говорить о Тимошенко и ее отставке, а о Мааулье ульд Тайе и Мавритании — совсем немного. Однако практика показывает, что при всей близости Украины к Москве и удаленности Нуакшота иногда политическая практика экзотических африканских стран важна для анализа российской действительности не меньше, чем то, что происходит у самых близких соседей (а я имею все основания полагать, что, обсуждая «оранжевую революцию» и горечь или сладость ее плодов, в России по большей части обсуждают не Ющенко, а возможное использование украинского опыта в России).

Политический опыт — он и в Африке опыт.

Отставка кабинета премьер-министра Украины Юлии Тимошенко вызвала в Москве одновременно вопль разочарования и восторга. В России вообще об отставках в кабинете министров Украины говорят и думают куда как более эмоционально, нежели на самой Украине.

Имеет смысл отметить, что в отличие от ситуации годичной давности российская элита в оценках происходящих у соседей событий делится уже не на две, а на три части. Когда перед был глазами майдан, все было просто: есть в России те, кто за майдан, есть те, кто против. Теперь же оппоненты — Ющенко и Тимошенко — оба родом с майдана.

Первая часть оценивает ситуацию исключительно с точки зрения краха «оранжевой революции»: приближает — не приближает. Консолидированный ответ этой части элиты: вроде бы приближает, но пока неясно, насколько, в любом случае Киев должен стать столицей Украинской ССР, и баста, а то много воли себе хохлы взяли. Понятно, что в нынешних условиях такой ответ равнозначен мычанию: отставка Тимошенко не означает, что Украина немедленно украсится бело-голубыми ленточками и переведет столицу в Донецк, признавая свою неправоту зимой 2004 года. Грубо говоря, события на Украине — это не про пророссийскую и антироссийскую ориентацию правящего на Украине режима, это вообще из другого либретто другой оперы.

А вот реакция двух других частей элиты куда как более интересна, тем более что в сумме эти две части куда как более многочисленны, нежели первая. «Оранжевая революция» сумела легитимизироваться в глазах российской публики. Половина ее сочувствует позиции Юлии Тимошенко. Вторая же часть полагает, что действия Ющенко как раз и являются последовательной реализацией идей «оранжевой революции», и их симпатии на его стороне. Парадоксально, что симпатии Ющенко или Тимошенко в этих группах, как правило, не зависят от того, как в свое время эти же люди относились к майдану. Среди сторонников Тимошенко сейчас довольно много русских, в свое время безапелляционно говорящих об «оранжевой чуме», а среди сторонников Ющенко, в которые на днях записался президент России Владимир Путин, довольно много людей, зимой 2004 года отдававших дань энергичности и душевной силе «девушки с косой». Причем, по всей видимости, речь идет о чувствах, которых люди в России немножко стыдятся. Иначе неясно, с какой стати оправдывать свои симпатии к Тимошенко ее гипотетическим желанием восстановить СССР на новых, «оранжевых» принципах или, напротив, говорить о Ющенко — политике, к России относящемся с достаточной прохладой, как о возможном рычаге активизации российско-украинского сотрудничества. Особых оснований нет ни для того ни для другого. Важно то, что «оранжевая революция», похоже, уже победила в российских головах и ей антироссийскую направленность простили.

И это, возможно, свидетельствует о постепенном выздоровлении элиты, еще весной 2004 года начисто отравленной двумя вирусами — российской великодержавности и киевской революционности.

Не стоит забывать, что сама по себе «оранжевая революция» на Украине, хотя и проходила в изрядной степени под околосоциалистическими и популистскими лозунгами, не была революцией социалистической. В известном смысле майдан вообще не стоит квалифицировать как революцию, поскольку речь шла, по большому счету, не о силовой смене власти, а о противодействии граждан явному нарушению выборного законодательства. Все, что случилось дальше и продолжилось с отставкой кабинета Тимошенко, — просто обычная политическая жизнь в отдельно взятой стране Восточной Европы.

Грубо говоря, на майдане не выбирали именно умеренную социал-демократию или христианскую демократию от Ющенко и тем более гораздо более радикальный социализм от Тимошенко.

Там выбирали, прежде всего, отказ от голого обмана: если бы Янукович был сторонником католичества, восстановления СССР или присоединения Украины к Лиге арабских государств, итог майдана был бы таким же.

А сам по себе выбор населения Украины между всем возможным спектром госполитики произойдет лишь на парламентских выборах 2006 года. И жаль, что он, скорее всего, будет в той или иной степени социалистическим, однако право населения Украины добровольно выбрать себе социалистическую удавку путем всеобщего тайного голосования так же неоспоримо, как такое же право населения России на такой же честный выбор.

И в этом смысле анализ политической ситуации на Украине в приложении к российским реалиям обоснован только по узкому кругу тем. В России нет разговора о выборе между «христианской социал-демократией» и «популистской социал-демократией» на будущих выборах 2007–2008 года. Пока что нет никаких оснований полагать, что при любом развитии ситуации власть в России пойдет на более или менее честные выборы, хотя сейчас на них вполне бы выигрывала «Единая Россия» с разгромным для любой оппозиции счетом.

Поэтому ситуация в Нуакшоте куда как более интересна.

Вкратце она выглядит так. В августе правящий более 20 лет президент Мавритании Мааулье ульд Тайе, большую часть своего времени проводящий в борьбе с мировым терроризмом и «Аль-Каидой (организация запрещена в России)» (в стране довольно много политических заключенных, без особенных на то оснований попавших в тюрьмы именно по статье «за поддержку терроризма»), улетел в Мекку. Оставшаяся в стране группа военных совершила государственный переворот, сопровождавшийся определенным насилием в отношении сторонников ульд Тайе. А далее военные во главе с Эли ульд Мухаммедом Ваалем, распустив парламент, контролируемым местной «Единой Мавританией», создала Военный совет за справедливость и демократию (ВССД). Совет, провозгласил двухлетний переходный период, в течение которого в стране будет действовать временное правительство. Потом обещаны честные выборы в местных парламент (военные пообещали, что не будут принимать в них участие), избрание нового президента и формирование ответственного правительства. Характерно, что ВССД запретил деятельность в Мавритании всех исламистских партий, однако выпустил из тюрем значительную часть политзаключенных — по большей части исламистов. Еще более примечательно, что бывший президент ульд Тайе, отправившийся в изгнание, не проявил никакого желания возвращать себе власть, несмотря на наличие сторонников в Мавритании, и живет в Катаре. И уж наиболее любопытной выглядит реакция на происходящее эмира Катара шейха Хамада бен Халифа аль Тани. Комментируя предоставление бывшему бессменному президенту Мавритании, которого еще в 80-х «народ уговорил» пойти на третий, а затем и на дополнительный президентский срок, катарский монарх выразил удовлетворение от проводимых в Мавритании противниками ульд Тайе демократических реформ.

Разумеется, предполагать, что, скажем, в 2015 году бессменный премьер и глава Госсовета Владимир Путин получит политическое убежище в Германии после того, как хунта какого-нибудь Иванова объявит демократизацию, запретит партию «Родина» и выпустит из лагеря Ходорковского, мягко скажем, неразумно. Однако пока такой сценарий выглядит все-таки более реалистичным, нежели майдан на Тверской. Увы, Россия не Украина, а может быть, это и хорошо.

В любом случае зацикленность российской политики на сценариях революций и контрреволюций выглядит смешно: господа, бывают на свете и демократизационные хунты в Мавритании.

Не говорю, что это хорошо, я говорю, что это бывает, и у России (и, замечу, в Белоруссии) в перспективе ожидание таких сценариев демонтажа власти едва ли менее обосновано, чем ожидание «оранжевой революции».

Ну а что касается Украины, то лучшим рецептом для поведения российских политиков в отношении соседней страны выглядит поведение катарского эмира. Комментируя ситуацию в Мавритании, эмир, имеющий весьма значительные интересы в арабском мире и вполне способный развести вокруг ситуации множество интриг, предпочел заявить «Аль-Джазире»: «Происходящее в Мавритании касается лишь народа этой страны».