Запретные приемы

После событий вроде массового убийства случайно оказавшихся под пулями людей эмоционально хочется сразу же принять такие меры, которые сделали бы подобное преступление в будущем абсолютно невозможным. После расстрела Дмитрием Виноградовым шестерых оказавшихся на его пути сотрудников офиса, где он работал, «по горячим следам» уже предложены такие меры — запретить носить оружие, в том числе травматическое, в публичных местах; повысить возраст разрешения на владение им; запретить применять и носить любое оружие в пьяном виде; изъять право выдавать медицинские справки у частников и передать госучреждениям. Узнав, что убийца, оказывается, любил игру ManHunt, предложили ограничить распространение этой игры.

Эмоционально мотивация политиков понятна: даже если полностью абстрагироваться от их примитивных, чисто популистских устремлений и желания встроиться в накрывшую всех «запретительную волну», они на то и политики, чтобы как-то реагировать.

Запреты – это наиболее простые решения: в системе управления они наименее эффективны вне комплекса более сложных мер. Но у нас не принято искать сложных решений, трудоемких, не принято искать ответы, не лежащие на поверхности, не дающие сиюминутного результата. Но надо ли спешить с такой реакцией?

Строго говоря, действуй все вышеперечисленные запреты уже сейчас, они бы не смогли предотвратить преступление Виноградова. Оружие он купил легально, ему уже стукнуло 30. Справку он, скорее всего, тоже получил легально: никто же не подозревал в нем сумасшедшего, на учете он не состоял. По формальным признакам он был совершенно законопослушен, не имел за душой ничего криминального, не употреблял наркотиков, вел «общественную работу», работал волонтером и пр. Или теперь сам факт общественной активности уже должен стать основанием для подозрения в психической невменяемости?

Окружающие, признавая задним числом за ним определенные странности, только сейчас начинают понимать, к чему шло дело. Но разве мало вокруг замкнутых, закомплексованных и обиженных на себя и весь мир типов? Да полно! Говорят, у нас чуть ли не треть страдают депрессией. По-моему, точно больше. Значит ли это, что каждый из них — потенциальный серийный убийца? А скольких людей ежедневно бросают девушки — и они из-за этого страшно переживают, вплоть до психологических расстройств? Можно ли к каждому приставить психолога или психиатра? Помимо игры ManHunt, где, кстати, герои пользуются в основном вовсе не огнестрельным оружием, а зверски убивают друг друга иными способами, существуют сотни других аналогичных игр. Можно, конечно, запретить их все, но станет ли это гарантией от появления неуравновешенного убийцы? Может, он просто Достоевского начитается. Понять, что именно стало спусковым крючком, может далеко не всякий психиатр. К тому же у нас принудительное психиатрическое лечение нынче запрещено. Если вернем, то станет ли по этой части в стране безопасно? А если обязать всех девушек, собирающихся бросать своих бойфрендов, которые могут сильно расстроиться, предуведомлять о том правоохранительные органы — станет ли в стране меньше самоубийств, убийств и прочих преступлений?

Можно еще пройтись по тому, как работала служба безопасности. Проверить все ЧОПы в стране, а не только гудковские. Почему, мол, не обыскали Виноградова на проходной, да еще с таким огромным мешком за плечами? Можно переписать все инструкции для ЧОПов и даже разрешить им обыскивать, пропускать через рамки, применять оружие и пр. Или, напротив, запретить все ЧОПы и везде поставить милиционеров. Но остановит ли это очередного Виноградова, если он захочет уложить невинных людей до проходной? И не из огнестрельного оружия, а иными способами — скажем, врезавшись в них на автомобиле. Или порубив топором.

В социальной сети он опубликовал человеконенавистнический манифест. Можно придумать систему оперативного слежения за всеми постами во всех соцсетях, организуя оперативный выезд спецназа по IP-адресу очередного Брейвика. Запись Виноградова «лайкнули» несколько сотен, судя по всему, разделяющих его взгляды читателей. Как реагировать? Возможно, все они отморозки и без пяти минут преступники. Уже начать следить за ними? Провести предупредительные беседы с обысками на дому? Арестовать?

Можно перечислить еще десятки возможных причин, ставших «маленькими камешками», вызвавшими в конечном итоге лавину – убийство шестерых случайно оказавшихся рядом людей. Может, Виноградов насмотрелся жестокостей на российском ТВ. Может, на него повлияли репортажи, старательно освещавшие «дело Брейвика».

СМИ ведь любят такие истории и не любят — об обычных, добрых и успешных людях. Может, он, как и миллионы других представителей «офисного планктона», пал жертвой стресса Большого города на фоне заунывной рутинной работы. Может, он в последнее время скатился в депрессию от сочетания унылой мрачной погоды и надобности подниматься в потемках по неловко заведенному Медведевым вечному «летнему времени» (надо бы с этим временем, наконец, разобраться, а то ведь и впрямь темно). А может, главными причинами виноградовского преступления (и многих других преступлений) являются непомерная жестокость и цинизм, густо разлитые в нашей общественной атмосфере?

Но можно ли сделать наше озверевшее общество добрее и терпимее лишь парой-другой законодательных актов? Притом что, конечно, нужно заняться и общественной психиатрией, а телевизионщикам думать, что они показывают, и ЧОПам работать тщательнее. Как и всем тщательнее выполнять правила и технику безопасности.

Но какие уроки, скажем, извлекла Норвегия из беспрецедентного в своей истории дела Брейвика? К тому же ведь норвежское общество трудно обвинить в том, что оно проникнуто агрессией, как наше. А Брейвик у них стал возможен. Хотя, конечно, там зимой также темновато. И не слышно как-то о подобных преступлениях из стран, скажем, солнечного Средиземноморья.

Из всех возможных норвежских уроков известен, собственно, один: отставка начальника полиции. Потому как он не нашел вовремя вертолет, чтобы отправить сотрудников на спасение беззащитных обитателей молодежного лагеря. В остальном все так же. Смертную казнь не ввели, и уголовное законодательство под Брейвика править не стали, притом что он был признан вменяемым. Регулирование интернета и социальных сетей не ужесточили. Свободную продажу огнестрельного оружия, а также компьютерных игр не запретили и не ограничили.
Наверное, по полиции прошли какие-то инструкции, как усовершенствовать мониторинг и предупреждение подобных эксцессов. Но в целом общество сочло, что оно не должно ломать себя по следам одной трагедии, даже столь жуткой.

В правоприменительной практике (чаще это, наверное, применяется в англосаксонском праве) существует такое понятие, как «резонность», разумность применяемых мер. То есть они должны быть reasonable, «соразмерны» ситуации, личности преступника, состоянию общества в целом. Иными словами, можно поставить целью законодательства чуть ли не полностью предотвратить преступления подобные тем, что совершили Брейвик и Виноградов. Однако надо отдавать себе отчет, что «тупое» претворение всех скоропалительно придуманных мер в повседневную жизнь миллионов законопослушных граждан может настолько серьезно изменить весь ее уклад, что сделает эту жизнь, в сущности, невыносимой. Речь будет идти о том, чтобы технически претворить то, что до сих пор являлось лишь страшными сюжетами каких-нибудь блокбастеров в жанре антиутопий. Притом что еще никем даже теоретически не доказано, что помещение человека в условия воцарившейся антиутопии способно кардинально изменить саму его природу настолько, чтобы сделать абсолютно не способным к проявлениям «антиобщественного поведения».

Для каждого общества существует своя черта между свободой и безопасностью, которую оно не захочет переступать в зависимости от тех или иных обстоятельств. Попытки выявить эту черту в каждом конкретном случае многих выводят на рассуждения о склонности одних народов больше к свободе, а других – как раз к рабству, где им веками комфортнее, дай только повод туда вернуться. Воздержимся от них в данном случае. Но предположим, что все же существует, наверное, некоторая закономерность в том, что чем более жестоким, безжалостным, агрессивным становится общество, пытаясь предотвратить появление новых брейвиков-виноградовых, тем чаще они появляются по соседству. Если не в виде частным образом практикующих стрелков, так в виде вертухаев на вышках ГУЛАГа и садистов в полицейской форме.

Пока ни одно общество не может похвастаться тем, что полностью избавилось от насилия. Такой вот трагический парадокс: люди не могут в массе своей смириться с убийством себе подобных, если те невинны, но при этом не могут полностью предотвратить такие преступления, особенно если они совершаются не вполне психически нормальными индивидами. И это, увы, нельзя изменить никаким в пожарном порядке принимаемым законодательством.

Чикатилы, брейвики и виноградовы могут появиться при любом режиме. Задача не столько в том, чтобы предотвратить появление таких типов на 100%: это невозможно в силу самой природы человека. И даже не в том, чтобы наказать их как можно более жестоко.

Хотят и первое, и второе заслуживают специальных усилий, комплексного решения и изучения. Задача в том, чтобы самим остаться нормальными людьми, не живущими в постоянном страхе и на военном положении. Стремление к идеальному обществу может служить стимулом сделать уже существующее общество лучше и добрее. Попытка насадить идеал может обернуться деградацией и сползанием в тоталитарное мракобесие.