Цивилизация
Какой лозунг победил бы на всенародном референдуме в России, если бы таковое случилось, а за голосованием и подсчетом голосов следили бы сотни тысяч неподкупных наблюдателей, то есть все было бы честно? Ну, например, такой: «Взять все и поделить по справедливости».
Возможны варианты. Однако в истории замечено: все революции, начинаемые либо как прорыв возмущения масс, либо как «реформы», срывающиеся в силу непоследовательности (глупости, алчности, ограниченности реформаторов — нужное подчеркнуть) в те же революции и бунты, никогда не проходили под «правыми» лозунгами. Под ними только авторитарная модернизация хороша. Едва волнения и политическая активность охватывала значительные массы, на первый план всегда выходила величайшая идея всей истории человечества – идея справедливости. Социальной, расовой, политической – какой угодно. Идея, в сущности, левая, в привычных политических терминах — коммунистическая. Осуществить ее удалось лишь однажды: когда Иисус накормил пять тысяч страждущих пятью ячменными хлебами и двумя рыбами. Больше никому этого не удавалось, но народу – народам! — хочется повторения чуда уже который век.
Россия вообще страна чудес по многим параметрам, и здесь чуда хочется особенно. И здесь же особенна та пропасть, которая разверзлась и веками никуда не исчезает между народными представлениями о прекрасном и справедливом и реальностью, над которой властны до поры до времени лишь избранные. Причем избранные никак не самими страждущими той самой справедливости.
На повестке дня сегодняшней России стоят проблемы модернизации, которые мало кому в истории удалось решить в рамках широкой демократии (практически никому). За эффективное решение объективно стоящих перед ней задач никогда и ни при каких условиях не проголосует большинство: такие решения все сплошь непопулярны. При этом единственной гарантией того, что страна предпримет прописанные ей временем перемены, является то, что они – независимо от того, будет ли это все же демократия или авторитарная диктатура, – будут предприняты людьми, которых общество воспримет как людей некоррумпированных, честных. Это ключевой вопрос на сегодня. Если бы у нас был сейчас свой Вацлав Гавел, который пользовался бы авторитетом хотя бы среди образованного класса, был воплощением честности и порядочности, он бы помог обществу пережить трудные времена. Но его нет.
На проспект Сахарова в минувшую субботу вышли десятки тысяч людей, которые не хотят революций, потому что они догадываются, что такое в бытовом смысле русская революция — она их сметет. Но они просто уже более не могли не выходить на улицы, до такой степени их все достало. Россия – это в определенной мере удивительная страна: в ней довольно долго может висеть нечто такое в воздухе (недовольство, неудовлетворение, раздражение происходящим), что до поры не улавливается никакими опросами и никакими голосованиями. И вот вдруг в какой-то момент все прорывается наружу. Сегодня поводом стало то, что количество лжи со стороны власти превысило критическую массу. Власть проворовалась и изолгалась.
И именно поэтому власть в такой форме, в какой она существует сейчас, вне зависимости от того, как и какими темпами дальше пойдет эволюция недовольства ею, обречена. При этом то, что ранее социологи описывали туманными терминами про то, что у нас-де народ никому не верит, сегодня можно описывать не только в виде рассуждений про непонятную повестку дня на завтра, но и в форме констатаций про то, что, словами Александра Первого (отвечая на вопрос, отчего он не дает волю идеям свободы и реформ), перемены «некем взять». Но означает ли это тупик протестов? Вовсе не для такой страны, как Россия. Отсутствие вменяемого варианта преобразования бытия вовсе не означает, что будут тем самым блокированы, отвергнуты в ужасе все невменяемые, все самые катастрофические и кошмарные варианты.
С удручающей, тупой последовательностью страна вполне может уже в самые ближайшие годы (или неужели месяцы?) пойти вразнос. Сначала к Февральской революции, а потом к Октябрьской. Может оказаться, что распад советской (Российской) империи в 1991 году не закончился, а лишь взял паузу. В историческом масштабе – короткую. Сколько у страны до этого осталось еще времени – это, в сущности, вопрос о том, когда к митингующим на проспекте Сахарова представителям все еще малочисленного среднего класса присоединятся те, кто, собственно, и составляет основную массу населения страны. То есть люди, 40% которых живут на менее чем 2,5 доллара в сутки (ооновский порог бедности). Вернее, нет, не присоединятся, они никогда не присоединятся надолго к тем, кто на проспекте Сахарова и на Болотной. А восстанут сами по себе, поняв, увидев, что власть не так всемогуща и страшна, какой казалась все эти годы. Что она уязвима. И что у них к ней накопилась куча неприятных вопросов, несовместимых с жизнью этой власти.
Еще хуже (для власти) будет, если начнет разрастаться фронда внутри самой правящей элиты. Если эта фронда попадет в резонанс с региональными диспропорциями (разница в уровне валового регионального продукта доходов между самыми богатыми и самыми бедными регионами страны превышает 25 раз, по среднемесячной зарплате более чем в пять раз, по среднедушевым доходам – в 6,3 раза), это будет означать распад страны. Что в историческом контексте может оказаться и не трагедией (сколько империй и стран распалось, а мир все существует), но драмой и трагедией это станет для современников.
Власть, конечно, может рискнуть, может сыграть в «русскую рулетку», надеясь, что ничего страшного не произойдет, что все рассосется. Может, оно так и будет: зима, новогодние каникулы, отсутствие привычки к регулярным актам гражданской и политической активности, отсутствие признанных лидеров и какой-либо позитивной повестки у протестующих. Но если все же не играть в такую игру, то надо признать, что режим сегодня оказался на развилке, откуда, в сущности, всего три дороги, одна из которых – катастрофа, на живописание которой можно потратить много времени, но все равно никогда не угадаешь в кошмарных деталях. Два других пути таковы.
Путь первый – репрессии. К ним пока власть не прибегала, но это не значит, что не прибегнет уже в ближайшем будущем. Не надо преуменьшать силу опоры режима: он по-прежнему многих устраивает. Не говоря уже о том, что во всяком обществе всегда найдется достаточное количество людей, которые, завидев начинающийся вселенский бардак, в ужасе от происходящего начнут призывать к порядку. Любой ценой. В том числе найдутся такие и среди силовых структур. В этом смысле «18 брюмера Луи Бонапарта» с повестки дня снимать не стоит. При этом в верхах сегодня предостаточно сил, которые искренне считают, что они способны «замочить» любые протесты и даже с «продажным» Западом на сей счет договорятся.
Путь второй – реформы. Однако успех такой тактики решающим образом зависит о того, насколько предлагаемые меры будут представлять собой не столько уступки «улице», сколько играть на опережение требований протестной массы «возмущенных горожан». И только до тех пор, пока возмущение политически активной части этого образованного класса не перекинулось на более широкие массы и не спровоцировало фронду внутри элит. Всякие реформы имеют смысл только в этот – неизвестной длины – промежуток времени, потом они станут бессмысленными и бесполезными. Станет безнадежно поздно.
В этом смысле объявленные на днях политические реформы Д. Медведева, при всей своей впечатляющей, невиданной для его президентства решительности, могут оказаться запоздалыми. Потому что они, обещая новые правила игры на выборах (в новую Думу — через 5 лет, а президентских — через 6), не отвечают на главный сегодняшний вопрос: что делать с только что прошедшими выборами. Даже в вопросе регистрации партий, может статься, не будет прорыва. То есть сами эти меры распылят силы оппозиции — теперь каждый мало-мальски амбициозный вожак или просто пассионарный идиот может с помощью 500 человек образовать партию, и таких партий возникнет (в силу традиционной неспособности наших людей договариваться) сотни, а то и тысячи. Но это не решит проблемы легитимности парламента (и еще вопрос – какого, кто станет ждать еще пять лет?). Так как при существовании 5-процентного барьера туда эти партии попросту не попадут, а голосовавшие за них люди останутся без представительства. Такое, кстати, было в 90-х годах, когда в Думе не было представлено почти 50% голосовавших избирателей. В медведевских реформах, что главное, пока нет игры на опережение. Отставка Чурова (очевидный ход еще 5 декабря, но сегодня уже тоже сам по себе недостаточный) и формирование нового ЦИКа – это лишь второстепенная мелочь в этом гипотетическом перечне.
Радикальность предложенных Медведевым политических реформ настолько противоречит нынешнему выборному законодательству, что для приведения этих двух систем в соответствие друг с другом напрашивается нечто тоже радикальное, но логическое: отмена результатов выборов 4 декабря или объявление нынешней Думы временной для принятия неотложных реформаторских мер; перенос выборов президента; формирование круглого стола для консультаций с так называемой несистемной оппозицией (как бы это ни было противно). Возможно, в этих же целях — созыв некого подобия учредительного собрания. Совместная с оппозицией (но не только с ней, должны быть сломаны все нынешние формы политических манипуляций – ради искреннего, не имитационного поиска нового общенационального консенсуса) выработка новой повестки дня и первоочередных мер, среди которых на первом месте должна стоять свирепая борьба с коррупцией, вплоть до жесточайших уголовных расправ. Должны быть уже сейчас обозначены те конкретные шаги, которые будут призваны обозначить намерение власти меняться ради спасения будущего страны – от отмены пресловутых мигалок до амнистии всем осужденным по экономическим статьям, кроме заведомо коррупционных. Должны быть проведены публичные консультации и срочно предложены какие-то решения по столь животрепещущим темам, как «хватит ли кормить Кавказ», когда и на каких условиях, чтобы это не обернулось новыми взрывами в метро. Пора ли прекратить миграционный поток из Средней Азии и как именно. Важны даже такие «мелочи», как отмена, наконец, пресловутого техосмотра (к нему по новым правилам, разумеется, ничего все равно не готово), прописки и пересмотр прочих досаждающих среднему классу бытовых «неурядиц». «Переделать» реформу милиции как провалившуюся, а судебную – как несостоявшуюся. Начать радикальную реформу средней школы: невозможно уже более смотреть, как забитые нищетой училки гробят и дебилизируют будущие поколения. Отправить в отставку с перспективой уголовного преследования всю коррумпированную верхушку силовых органов, а также министерств из тех, что на виду. В условиях массовой политической активизации населения «левой» по своим преобладающим убеждениям страны неизбежным становится вопрос о такой форме легитимации итогов приватизации 90-х, которую приняло бы и признало справедливыми большинство политически активного населения. При этом такие реформы не могут проводить дискредитировавшие себя люди, даже если они очень захотят и поклянутся в своем обновлении кровью. Во власти просто немедленно должны появиться новые лица, пользующиеся авторитетом у образованного класса. Именно новые, а не отсиживающие на задних скамейках статисты «Общероссийского народного фронта».
Ничего этого нет. Повисла убийственная пауза. Она не должна превратиться в паралич.
Молчит пока, по большому счету, и Владимир Путин, который, как ни крути, остается на сегодня политиком с самой большой электоральной поддержкой, даже при самых честных-пречестных выборах: его «прямая линия» и отдельные реплики его пресс-секретаря создают впечатление, что он пока не решил, как именно ему надо реагировать. Включая, возможно (пока, правда, нет свидетельств, что его мысль развивается именно в данном направлении, но исключать такой вариант уже нельзя), признание неактуальным обещания, данного 24 сентября на съезде «Единой России» Дмитрию Медведеву насчет премьерства.
Промедление в таких случаях равносильно поражению. Не важно, в каких конкретно формах оно будет в конечном счете оформлено. В истории России уже бывало немало случаев, когда то, что еще вчера казалось немыслимым, становилось реальностью с поразительной скоростью и с необычайной легкостью. К сожалению, кошмарной реальностью.
