Заплыв за буйки

Трагический случай на Азовском море, где из-за преступной беспечности взрослых утонули дети, напомнил мне одну давнюю историю. Как-то раз, помню, пришлось мне сдавать тест на умение плавать, чтобы иметь возможность в нестерпимую жару искупаться в небольшом озере. Было это где-то то ли в Неваде, то ли в Аризоне, то в Юте в процессе пересечения этих мест на машине, из которой можно было выйти в некондиционируемое пространство, не получив тепловой удар, минут на 20, не более. На берегу этого пруда сидела некая решительная девица лет 20–22 со свистком. Сам пруд был цветными буйками разбит на две зоны: в одной можно было стоять по пояс в воде, во второй можно было плавать: там ногами нельзя было достать дна. Была и третья зона, куда заплывать вообще было нельзя. Всякие нарушения пресекались пронзительным свистком: девица была решительная и спуску не давала никому.

Ну так вот, чтобы получить право плавать, а не стоять в воде (это право обозначалось соответствующей цветной ленточкой-повязкой на руке), надо было подойти к девице и попросить ее принять тест на умение плавать, а потом, по ее свистку и на время, проплыть метров 50 туда и обратно разными стилями. Кое-кто из нашей небольшой путешествующей компании (а плавать все в общем-то умели) с возмущением отказался от такого унижения и остался страдать от жары на берегу или бродил по пояс в воде в разрешенном месте. В самом деле, как же может наш человек смирить свою гордыню перед какими-то занудными американскими правилами? Среди нас не было, надо заметить, ни одного «натурализованного русского», иначе бы так вопрос не стоял: наши люди, приезжающие жить в чужую страну, в том числе в нелюбимую у нас Америку, обычно довольно быстро адаптируются к бытующим там порядкам и по типологии своего общественного поведения приближаются к доминирующим образцам законопослушания, заведенным у аборигенов. Если только наши люди не селятся где-то компактно и людно – скажем, в местечке типа Брайтон-бич.

При этом, что довольно удивительно для всякого внешнего наблюдателя, приехавшего из, казалось бы, столь «зарегулированной» страны, как наша, в той же Америке на совести самого индивидуума остается довольно многое, в том числе в определении собственного поведения. Скажем, вышеописанные строгости относительно купания касаются лишь тех мест, где официально имеются дежурные-спасатели. В других же местах, где спасателей нет, но купаться не запрещается, будет наличествовать соответствующее уведомление: мол, спасателей нет (или они есть только в определенное время) — купаться можно на свой страх и риск. И если ты там утонешь, взяв на себя такую повышенную ответственность, то тебя предупредили. Там, где нельзя залезать в воду (а это значит строгое нельзя), за нарушение запрета полагается наказание, во всяком случае приезд и вмешательство полиции вам практически гарантированы.

Собственно, так и во многих других областях. Например, в тех же Штатах и в помине нет такой формально строгой медкомиссии для водителей, как у нас (другое дело, как у нас это происходит на практике): вам проверят зрение и этим, скорее всего, ограничатся. Никого не будет интересовать, какое у вас давление, никто не будет просить показать вены на ногах и просить положить ногу на ногу, чтобы стукнуть по колену молоточком. Если у вас есть какие-то скрытые изъяны, которое могут помешать вам безаварийно водить машину, то это во многом именно ваша ответственность. Если вы берете на себя такой риск, то, случись что, именно вы ответите за это немалыми деньгами, разборками со страховой компанией, судебными исками и т. д. То же самое касается технического состояния вашего авто: оно должно иметь соответствующий стандартам выхлоп, а об остальном, что у нас стремятся отрегулировать за вас, именно вы должны позаботиться в первую очередь. И это ваша забота и (главное) ответственность – следить, к примеру, за глубиной протектора на шинах. А не дорожной полиции.

Ровно так же устроено и регулирование частного бизнеса. Даже такая деликатная сфера, как организация «общественного питания» (если только это не касается получения алкогольной лицензии), не говоря уже о многих других, обставлена в десятки раз меньшим числом формальных ограничений, запретов и пр. Однако при этом механизм ответственности (прежде всего материальной, денежной и пр.) такого предпринимателя работает на каждодневной основе, а не наступает вдруг, когда произошел какой-то несчастный случай и возникает надобность найти и посадить «крайнего».

В любой европейской и американской обывательской жизни гораздо меньше каждодневных прямых запретов, чем в нашей, больше личной ответственности, притом что запреты, если уж они есть, стараются жестко соблюдать и не допускать того, чтобы систематическое несоблюдение и игнорирование установленных правил эти правила постоянно бесконечно дискредитировало в глазах обывателя. Касается ли это регистрации по месту жительства (человек сам указывает адрес, куда ему присылать корреспонденцию, счета и прочие документы, а если он уклоняется от выполнения каких-то обязательств, то знает, что это ему выйдет много дороже и хлопотнее), отношения к собственному здоровью и безопасности, организации бизнеса, формированию собственных пенсионных накоплений, вождению автомобиля при разрешенных, скажем, 0,3 промилле. Кстати, касается это и участия в политической и общественной жизни. Сознательное участие в выборах или работе всевозможных волонтерских организаций – это в том числе и ответственность.

Наши же власти усиленно насаждают именно безответственность, относясь к собственным гражданам, как к недоумкам. Властям все время кажется, что эти недоумки непременно норовят купаться в опасных местах, губить себя на пожарах, прыгать с мостов, ездить слепыми и глухими на машинах с неисправными тормозами, травить посетителей в частных кафе и ресторанах, а также (и в-главных) избирать на выборные должности каких-нибудь таких же недоумков и моральных уродов. В этом смысле что налоговое регулирование, что претензии пожарных и санэпиднадзора, что регуляции миграционной службы, что ограничение избирательных прав граждан (к примеру, сейчас по стране продолжается ползучая кампания по отказу от прямых выборов мэров и переходу к их фактическому назначению, на манер назначения губернаторов) суть явления одного и того же порядка.

Отношениях наших граждан с государством напоминают поведение расшалившегося малолетнего шалопая, которому крикливая мамаша постоянно и, главное, без внятного повода кричит «не бегай», «сядь», «не вертись»… Шалопай же, при всей своей малолетней неразумности, уже прекрасно осознает, что эти окрики ровным счетом ничего не значат: они бессмысленны, хотя и постоянно-назойливы, и прислушиваться к ним, а тем более следовать им не надо. И он, вырастая в обстановке вроде бы постоянных кем-то установленных ограничений, привыкает не соблюдать все подобные многочисленные ограничения даже тогда, когда они оправданны и разумны со всех точек зрения.

Именно поэтому самые грозные таблички «Здесь купаться категорически запрещено!» для нашего человека ровным счетом ничего не значат. Во-первых, потому, что такие таблички устанавливают и там, где действительно купаться опасно, и там, где в принципе ничего страшного в купании нет, а просто кому-то взбрело в голову запретить – и точка. У нас, конечно, совершенно немыслимо объявление типа «Постоянных спасателей нет, купание – на ваш страх и риск». Во-вторых, за рутинным соблюдением запрета нет (и все привыкли давно к этому) никакого надзора: никто за этим не следит, никого за нарушения, как правило, не штрафуют. Обычно наказание за нарушение правил происходит только тогда, когда уже произошел несчастный случай, кто-то погиб или нанесен большой материальный ущерб. Тогда оперативно отыскивают виновного (в обиходе такой человек у нас называется «крайним») и заводят на него уголовное дело.

Однако никакие уголовные дела, заканчивающиеся даже самыми суровыми наказаниями и большими сроками, увы, не приучают к ответственному поведению и рутинному соблюдению разумных и понятных правил и процедур.

Но если все время убеждать людей в том, что они неразумны и не способны сами за себя отвечать, сами себя страховать и сами делать сознательный выбор среди разных жизненных, экономических и политических вариантов, то они, конечно, окончательно привыкнут к такому образу жизни и поведения. Пусть, мол, за нас отвечают другие. Это по-своему ведь и удобно – постоянно прикидываться безответственным недоумком.
А едва эти «другие», то есть надзиратели, отвернутся, тотчас возникает непреодолимое желание «заплыть за буйки». Этот заплыв мы и принимаем за свободу.