Провожая ушедший поезд

Недавно видел по телевизору, как министр связи Леонид Рейман, сидя в кабинете президента за традиционным для таких аудиенций трогательным приставным столиком, докладывал хозяину кабинета про то, какое счастье настигнет вскорости даже самые отдаленные российские деревни. Туда, не пройдет и десяти лет, проведут телефон. Я, конечно, понимаю, что у нас есть закон о связи, а в законе о связи есть положение об универсальной услуге, и там нечто подобное предусмотрено — обеспечение связью бедных и отдаленных. Но мне почему-то еще эти обещания напомнили привычную сцену, скажем, в московском метро. Она настолько привычная, что вряд ли кто уже обращает на это внимание. Помните — когда отходит очередной поезд, то на табло «обнуляется» время и начинается отсчет секунд и минут, они показывают, сколько секунд назад ушел последний поезд? Между тем нормальная человеческая логика подсказывает, что пассажирам вообще-то было бы удобнее и интереснее знать, когда придет следующий поезд, а не отсчитывать время после ушедшего. Но информация в метро организована согласно совершенно другой логике, не совсем «пассажирской».

Проведение в каждую отдаленную российскую деревню стационарного телефона — это как табло уходящего поезда. Это погоня (вернее даже, не погоня, а волочение) за технологиями прошлого века.

И нет тут ни мечты, ни прорыва.

Некоторое время назад — по 1917 год включительно — в составе России была такая малонаселенная территория, как Финляндия. С тех пор она стала одной из самых богатых стран мира до доходам на душу населения, плотность которого, надо сказать, сильно не выросла. И вот несмотря ни на эти доходы, ни на высочайшую степень компьютеризации, до конца эта страна так и не телефонизировалась — в привычном для середины ХХ века понимании этого термина. Там не стали тянуть к каждому хутору телефонную линию, а покрыли всю страну сетью мобильной связи.

Или взять, скажем, Индию, где сотни тысяч деревень — еще более отсталые и еще отдаленнее наших. Именно в этой стране, отчаянно — и порой небезуспешно — пытающейся перескочить сразу через несколько ступеней технологического развития, родилась мысль о «компьютере для бедных». Ценой — всего сотню-другую долларов, но при этом способного выполнять простейшие функции из тех, что обычно и покрывают повседневные потребности невзыскательного «юзера», включая возможность пользоваться интернетом. И уже довольно часто в глухих деревнях, где за весь ХХ века так и не появилось даже электричества (ну, не было у них ни «лампочки Ильича», ни «лампочки Махатмы Ганди»), можно увидеть такую примерно картину: посреди деревни стоит дерево, на дереве висит то ли будка, то ли просто навес, под навесом — гибрид компьютера и телефона. Питание — от дизеля. Можно позвонить, можно послать e-mail в другую такую же дыру. Или разъезжает по деревне человек в рванине на чем-то допотопном двух- или трехколесном, а на багажнике у него — что-то типа кондового таксофона, с IP-телефонией, между прочим.

Индия переживает телекоммуникационную революцию. Это самый быстро растущий рынок мобильной связи в мире, по темпам обгоняющий и китайский, и российский, число пользователей мобильников уже превысило 230 миллионов человек. Теперь на очереди у индийских мобильных операторов та же, собственно, задача, что и у операторов российских, где в больших городах насыщение мобильной связью приблизилась или скоро приблизится к пределу, — двигаться в провинцию, в том числе в совсем глухую, тем более что уж что-что, а электричество у нас почти везде есть со времен коллективизации.

Прорыв в будущее — так прорыв. Ведь на современные средства телекоммуникации много чего можно «нанизать» — и не только рабочие места, но и новую (хотя бы отчасти) ментальность. В 2010 году пользователей мобильной связи в Индии должно быть уже 500 миллионов, то есть почти половина из 1,1-миллиардного населения (в 1998 году телефонами, причем не мобильными, было обеспечено лишь 19% населения, это заметно ниже даже бывших лучших советских показателей).

Соответственно, телекоммуникационный бизнес в глухомани все больше будет строиться вокруг таких с трудом представляемых у нас вещей, как «зарядка мобильников» (между прочим, как ни крути, а одно созданное на деревню гарантированное рабочее место). Как зарядить телефон, если нет электричества? От автомобильного аккумулятора или от дизеля, примерно за 5–10 центов. Вот вам — деревенская «точка роста» бизнеса и капитала. Еще примечательно то, что «деревенская коммуникационная революция» — дело не столько правительства (и, соответственно, бюджета), сколько самих индийских компаний-операторов. Это они предлагают дешевые модели мобильников и тарифные планы, доступные любому, кто имеет хоть какие-то деньги. Они проводят успешные массовые кампании привлечения новых абонентов в самых труднодоступных местах, строят в обстановке бездорожья ретрансляционные вышки. Причем они умудряются как-то делать такой бизнес не убыточным (по-нашему такой убыточный бизнес с социальным уклоном называется «социально-ответственным»), просто бизнес приходится организовывать более гибко и изобретательно, не особо полагаясь на бюджетные целевые программы и всякие нацпроекты. Бизнес оказывается выгодным даже в тех случаях, когда абоненты готовы платить в месяц за связь всего несколько долларов.

Человек с мобильником, даже если он бедный, социально, по своему жизненному поведению, уже отличается от человека без оного, но в деревне которого висит где-то в сельпо дарованный государством телефон-автомат. Такой человек — уже немножечко другой, он уже чуть шире смотрит на мир, чуть больше хочет в этом мире чего-то добиться. И его можно попытаться все-таки втянуть в ХХI век, со всеми его информационными или, как теперь стало принято говорить, нанотехнологиями.
Ну хотя бы некоторых.

P.S. Да, и еще: ну кто-нибудь догадается все-таки поменять в метро табло с «уходящего поезда» на «прибывающий»?

И ведь это у нас — не только в метро.