Цивилизация
Россия готовит свой экономический союз, альтернативный Транстихоокеанскому партнерству (ТТП), созданному под эгидой США. «Предлагаю вместе с коллегами по Евразийскому экономическому союзу начать консультации с членами ШОС и АСЕАН, а также с государствами, которые присоединяются к ШОС, о формировании возможного экономического партнерства», — заявил в четверг в послании Федеральному собранию президент Владимир Путин.
Глава государства не преминул отметить, что вместе эти страны составляют почти треть мировой экономики по паритету покупательной способности.
«Это активизация повестки России в АТР вместе с нашими партнерами по Евразийскому союзу. Речь может идти как минимум о комплексном соглашении об услугах. Но поставленная задача президента шире: речь идет о выработке подходов по регулированию зарождающихся рынков, сотрудничестве в сфере высоких технологий», — рассказал «Газете.Ru» замминистра экономического развития Станислав Воскресенский.
Федеральный чиновник подтвердил, что проект создания экономического партнерства стран ЕАЭС, ШОС и АСЕАН находится в стадии проработки: «МИДу дано поручение начать работу по изучению экономического формата такого сотрудничества. Не исключено, что эта тема будет обсуждаться во время визита премьер-министра Дмитрия Медведева в Пекин в декабре». В МИДе не стали комментировать эту информацию.
По мнению Путина, на первоначальном этапе такое партнерство могло бы сосредоточиться на вопросах защиты капиталовложений, оптимизации процедур движения товаров через границы, совместной выработке стандартов для продукции следующего технологического поколения и на взаимном открытии доступа на рынки услуг и капиталов.
Глава государства уверен, что для России такое партнерство создаст принципиально новые возможности для наращивания поставок в АТР, а также развернет на Россию крупные глобальные торговые потоки.
Предложение о партнерстве стало попыткой предложить альтернативу Транстихоокеанскому партнерству, о создании которого США и еще 11 стран договорились в октябре, считает Сергей Уткин, заведующий отделом Центра ситуационного анализа РАН. «Россия берет на себя инициативу глобального экономического передела. Неплохой шаг с имиджевой точки зрения», — говорит заведующий Школой востоковедения НИУ ВШЭ Алексей Маслов. Однако в реальную возможность создания нового суперблока экономисты верят с трудом.
У Китая уже есть «Шелковый путь»
Изначально ТТП планировалось как зона свободной торговли, которая открыта для стран — членов АТЭС. Однако Китай стал проводить более агрессивную политику экономической экспансии. «КНР активно создавала свободные экономические зоны, стал более заметным экономический формат ШОС, — поясняет Маслов. — В последние два года Пекин продвигает проект «Шелкового пути», который позволил бы перезапустить действующую инфраструктуру уже под контролем Китая. Естественно, что не все страны региона поддерживают эту инициативу».
В итоге Китай отодвинули от проекта ТТП.
Более того, президент США Барак Обама, для которого реализация ТТП была одним из приоритетов, в открытую заявил, что не может позволить странам вроде Китая определять правила мировой экономики: «Эти правила должны написать мы, открывая американским товарам новые рынки».
«Сейчас ТТП больше выглядит как клуб, который закрыт для России и Китая», — рассказывал ранее в интервью «Газете.Ru» эксперт по международной торговле Института Катона Дэниел Айкенсон.
Однако это не значит, что Пекину придется по душе инициатива Москвы по созданию нового суперблока.
«Китай уже предложил миру свою концепцию глобализации — «Экономический пояс Шелкового пути». Россия выступила с предложением мегаглобализации. Не думаю, что у Пекина это вызовет большой восторг, скорее всего, они отреагируют на это довольно вяло», — считает Маслов.
Даже в проекте «Шелкового пути» Россия выступает больше в качестве посредника, транзитера, который должен связать Китай с Европой, подчеркивает политолог Андрей Суздальцев. И Пекин недавно снова доказал свою прагматичность, пустив одну из веток «Шелкового пути» в обход России (речь идет о транспортном консорциуме Турции, Казахстана, Азербайджана и Грузии).
К тому же непонятно, кто мог бы выступить спонсором нового блока. «В случае с «Шелковым путем» Китай не скрывает, что готов вкладывать значительные средства и не требовать деньги назад в короткие сроки. Очевидно, что Москва не пойдет на солидные финансовые вливания», — рассуждает Маслов.
Слишком разные
Несмотря на то что частично страны — члены в союзах ЕАЭС, ШОС и АСЕАН пересекаются, договориться об общем экономическом партнерстве будет крайне сложно.
«ЕАЭС разрывают противоречия. Действуют санкции против России, которая, в свою очередь, ввела контрсанкции и готовится объявить продэмбарго против Украины с 2016 года. Казахстан и Белоруссия Москву в этом плане не поддержали, — комментирует профессор факультета мировой экономики и политики НИУ ВШЭ Алексей Портанский. — Требуется единый мандат от ЕАЭС, чтобы договориться хотя бы с ШОС. А мы не можем решить даже внутренние вопросы, не то что создать новую группировку.
Для подобного союза нужна прочная торгово-экономическая основа. Это же не военный блок».
Экономические процессы интеграции в ШОС пока выражены слабо. «ШОС создавалась для борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом и только в последние два года переключается на экономическую повестку, — вспоминает Маслов. — Кроме того, в ЕАЭС и ШОС разнятся форматы принятия решений: у первых — путем голосования, у вторых — только консенсусом».
«В блоке АСЕАН пока слабая степень интеграции. Хотя в перспективе он может быть интересным: страны там не слишком богатые, зато быстроразвивающиеся», — отмечает Уткин.
Эксперты полагают, что формирование нового суперблока если и возможно, то только вокруг Китая. «Неважно, что Россия выступила инициатором. Единственный сопоставимый торговый соперник США — это КНР. Поэтому возможно
появление вокруг Китая периферийного кольца с преференциальными отношениями.
Однако никто в Юго-Восточной Азии не хочет усиливать Китай еще больше. «И без всякой либерализации Китай чувствует себя на этих рынках довольно вольготно. А создавать с Пекином новые зоны свободной торговли неинтересно: за счет таких партнерств компании КНР выходят на местные рынки, тогда как получить реальный доступ к китайскому рынку легче не становится», — уточняет Уткин.
«Не секрет, что китайские инициативы на деле оборачиваются большими перспективами для Пекина и малыми — для партнеров, — согласен Маслов. — Тогда как формально США предлагают в ТТП равное партнерство. США и Япония не могут играть на демпинге, как Китай, поэтому привлекают новых партнеров через систему преференций».
При этом некоторые члены той же АСЕАН уже входят в ТТП, и непонятно, зачем им входить в потенциально противоборствующий новый блок. Все понимают, что формат ТТП будет задавать правила торговли», — резюмирует Портанский.
ТТП — это колоссальный вызов
На данный момент ТТП — крупнейший в мире торговый блок, чей совокупный ВВП превышает 30% мирового.
Соглашение предусматривает почти полную отмену таможенных пошлин между 12 странами — участницами экономического блока, что приведет к удешевлению продукции. «На самом высоком уровне прозвучала определенная озабоченность рисками сегментации мировой торговли в случае реализации этого мегарегионального соглашения, стремлением некоторых держав, в первую очередь США, решать вопросы не в ВТО, а за ее рамками», — отмечают в докладе Центра экспертизы по вопросам ВТО (документ еще должен быть одобрен законодателями всех стран — участниц ТТП).
В частности, на юбилейной конференции ООН
российский президент Владимир Путин отметил «симптом растущего экономического эгоизма»: «Ряд стран пошли по пути закрытых, эксклюзивных экономических объединений, причем переговоры об их создании идут кулуарно, втайне не только от собственных граждан и собственных деловых кругов и общественности, но и от других стран».
Полный текст соглашения был опубликован только в ноябре этого года.
«Доход от глобального экспорта сокращается, как шагреневая кожа, страны начинают прибегать к разным ограничительным мерам: национальный протекционизм, новые формы торговых союзов. Создание ТТП — это колоссальный вызов, потому что это не просто торговое соглашение. Это новый, совершенно невиданный жанр: туда встроена громадная повестка, связанная с унификацией регуляторики, таможенного администрирования, санитарного контроля, экологических требований, требований к организации труда, защите интеллектуальной собственности и так далее», — предупреждал министр экономического развития Алексей Улюкаев.
«Создание ТТП означает демонтаж международных институтов, включая ВТО, которая быстро «затухнет». Следующим большим соглашением США станет заключение соглашения с Европой (Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство — ТТИП). После этого США будут открыто диктовать остальным странам торговую политику», — рассказывал источник «Газеты.Ru» в финансовом блоке. В результате, по его мнению, России будет еще труднее продавать за рубеж что-то «кроме сырья».
Какие российские товары в зоне риска
Позже, однако, реакция российских чиновников стала более сдержанной.
«Что касается ТТП, то негативный эффект для сегодняшней структуры российской экономики находится в пределах погрешности около 0,01% ВВП», — заверил руководитель правительственной рабочей группы по продвижению экономических интересов России в Азиатско-Тихоокеанском регионе Станислав Воскресенский.
«С первого взгляда торговые преференции внутри ТТП угрожают многим значимым товарам нашего экспорта. Однако анализ тарифной защиты стран-участниц или ввозных таможенных пошлин показал, что на большинство товаров, которые мы поставляем в страны ТТП, пошлины невысокие или снижены вплоть до нулевой ставки. Иными словами, с точки зрения ценовой конкуренции для экспорта этих товаров нет прямой угрозы со стороны ТТП», — сказал гендиректор Центра международной торговли Москвы Владимир Саламатов. По его словам,
рискованных для торговли со странами ТТП позиций не более десяти.
К примеру, в Японии из пяти самых значимых товаров российского экспорта пошлина в размере 1,2% установлена лишь на хвойные лесоматериалы (расколотые или распиленные). Наша доля на этом рынке составляет 13%. Конкуренты России, которым в рамках ТТП могут обнулить пошлины, — Новая Зеландия (доля рынка 1%), Канада (34%) и Чили (5%).
На рынке США из пяти наших крупных позиций пошлина установлена только на ввоз мороженых крабов — 3,8%. Для главного конкурента на этом рынке — Канады (55% рынка против наших 30%) — пошлина уже обнулена, поскольку США и Канада торгуют в режиме ЗСТ.
Одна из крупных статей российского экспорта в Австралию — водка. На этом рынке мы занимаем долю 6%, а основной наш конкурент из числа стран ТТП — Канада — имеет долю 8% этого рынка. Для России и Канады ввозная пошлина установлена в размере 5%. Обнуление пошлины для Канады наши экспортеры могут очень быстро почувствовать, отмечает Саламатов.
Серьезным вызовом ТТП выглядит с точки зрения борьбы нашего экспорта за рынок Малайзии. Там высокая пошлина на импорт проволоки из рафинированной меди — 25%. Наша доля этого рынка — 18%. Основной конкурент — Япония с долей рынка 6%. Такая же пошлина установлена не только для Японии, но и для Австралии, Канады и Чили. Но они этот товар в Малайзию не поставляют. «Если причина в высокой пошлине, то при ее обнулении у нас могут появиться серьезные конкуренты», — пояснил Саламатов.
Также мы обеспечиваем 30% малайзийского импорта «прочих минеральных и химических удобрений». Ввозная пошлина на этот товар 5%. Она же установлена для всех наших конкурентов — Японии, Сингапура, Канады и Вьетнама. Пока основной наш конкурент на этом рынке — Канада с долей 52% против наших 30%. Доли других стран ТТП пока составляют менее 1%.
«Даже в том случае, если какие-то страны сегодня имеют меньший объем поставок, чем Россия, при снижении для них таможенных пошлин до нуля есть вероятность изменения ситуации на рынке и вытеснения наших поставщиков. Либо им придется снижать цену поставок, сокращая свою маржу, либо они будут терять в объемах», — предупреждает Саламатов.
Чем меньше участников, тем проще договориться
Сейчас в ВТО, куда входит 161 страна, нотифицировано более 400 интеграций.
«В последние десятилетия действительно есть тенденция к появлению союзов за пределами единой многосторонней системы. Иногда правительства просто не хотят выходить на многосторонний уровень, опасаясь чрезмерной либерализации», — говорит Дэниел Айкенсон. «Вполне логично, что появляется все больше экономических архитектур. Нескольким странам проще договориться между собой, чем идти на снижение торговых барьеров в рамках ВТО», — подтверждает Уткин.
Хотя страны заявляют о готовности открыть свои рынки для большего оборота товаров, чтобы стимулировать внутреннее потребление, на практике внутренние интересы оказываются важнее, чем идея интеграции. «Тот же ЕАЭС является глубоко протекционистской структурой», — подчеркивает Уткин.
Эти противоречия вскрылись и при создании зоны свободной торговли ЕАЭС с Вьетнамом. «Вьетнамское соглашение мы оцениваем не только как выход на рынок с более чем 90 млн потребителей, но и как возможность через партнерство с Вьетнамом работать на рынке АСЕАН», — рассказывал министр по торговле Евразийской экономической комиссии Андрей Слепнев. Однако в ходе подготовки соглашения выяснилось, что, в частности, российский бизнес так и не научился с выгодой для себя использовать интеграционные процессы. «Все наши беседы сводились к вопросу защиты национального рынка от вьетнамских поставщиков», — жаловался Слепнев.
«Распространено мнение, что торговля — это игра, где экспорт — это очки моей команды, а импорт — вашей.
И если у меня торговый дефицит, то вы выигрываете, а значит, вы жульничали. Но цель — убрать искусственные торговые барьеры и снизить расходы.
И если это происходит, то мировая экономика растет, а значит, и ваша.
Экономика США растет, значит, растет ВВП Китая, их товарооборот. При этом у США торговый дефицит с Китаем, но это неважно. Цель торговой политики — рост экономики, а вовсе не торговый профицит», — считает Айкенсон.
Российской инициативе по созданию нового блока вписаться в существующую архитектуру межгосударственных экономических отношений будет крайне тяжело.
