Цивилизация
По официальным данным, с утра 4 июня противник начал крупномасштабное наступление на пяти участках фронта на южнодонецком направлении введением в бой 23 и 31 механизированных бригад из состава стратегических резервов ВСУ при поддержке других воинских частей и подразделений.
Возникает вполне логичный вопрос – считать ли эти действия ВСУ тем самым долгожданным «контрнаступом», о котором уже на протяжении нескольких месяцев рассказывает украинская сторона?
Для начала отметим, что термин «крупномасштабное наступление» относится скорее к сфере политологии, нежели оперативному искусству. Предстоящий украинский «контрнаступ» с точки зрения военного дела, как минимум, должен представлять собой наступательную общевойсковую операцию оперативного-стратегического уровня.
В противном случае военно-политическое руководство Украины просто не добьется тех целей, которые оно перед собой поставило (сколько бы при этом не рассуждали некоторые эксперты о сетевом характере войны XXI века и о том, что прежние формы и способы применения вооруженных сил давно ушли в прошлое).
Атаки же ВСУ 4 июня на южнодонецком направлении по масштабу привлекаемых сил и средств можно охарактеризовать с точки зрения оперативного искусства разве что как боевые действия, не более. А это отнюдь не операция, а только форма применения частей и соединений для достижения нескольких последовательно возникающих тактических задач. Иными словами, реализацию других по масштабу задач противник перед собой 4 июня и не ставил.
А что же происходит на самом деле? Скорее всего, противник, действуя по единому замыслу и плану (представляющих собой комплекс организационных, технических и практических мероприятий штабов и войск), намерен ввести российскую сторону в заблуждение относительно своих истинных намерений и тем самым достичь внезапности своих действий. Одновременно в ходе всего этого реализуется План огневого поражения, растянутый по времени с целью более надежного подавления вскрытых средствами разведки объектов.
То есть последовательными и неоднократными действиями на различных участках линии боевого соприкосновения противник намерен дезориентировать российское руководство относительно направлений главного и удара на другом направлении (больше двух ударов ВСУ вряд ли нанесут, исходя из анализа соотношения сил и средств сторон).
Последние события в Белгородской области, в районе Грайворона, на других участках линии боевого соприкосновения являются элементами и этапами реализации подобных замыслов противника.
Неприятель надеется вселить нервозность в российских военачальников, каждый раз реагирующих на очередную атаку ВСУ как на начало «контрнаступа». Цель в этом случае достаточна проста — на пятый-шестой раз командиры и командующие ВС РФ отнесутся к уже ставшей обычным явлением украинской атаке как к рядовому явлению в боевой практике войск, а именно она-то и будет главным ударом ВСУ.
И в самом деле – в ходе всех предыдущих наступательных действий ВСУ российское руководство проявляло оживление в работе радиосетей и радионаправлений, а также всех других средств связи, включая космическую (а это и нужно разведке противника).
На якобы направление прорыва противника выдвигались войска с не атакованных участков линии боевого соприкосновения, противотанковые резервы и подвижные отряды заграждений. Вторые эшелоны полков и дивизий занимали оборону на мнимом направлении главного удара противника. Но к концу дня выяснялось, что это была не более чем демонстрация со стороны противника.
Бдительность обороняющихся войск с каждым разом будет притупляться. Вполне возможно, что подобный подход рано или поздно может сработать и дать определенные преимущества частям и соединениям ВСУ. Но считать, что российская разведка дремлет и не в курсе подобных замыслов противника тоже, скорее всего, было бы неправильным.