Уму жалко

В прокат вышел «Мой лучший любовник» с Умой Турман и Мерил Стрип — «лечебно-оздоровительная» любовная комедия.

Получив развод от мужа, Рафи, красивое и сосредоточенное на карьере в модельном бизнесе существо 37 лет, не успела толком поубиваться, поскольку своевременно повстречала Дэвида, приятного брюнета из Бруклина. Все бы славно, но есть три существенные проблемы. Во-первых, Дэвид моложе на пятнадцать лет. Во-вторых, воспитан в ортодоксальном еврейском семействе: в моменты сложного нравственного выбора его внутреннему взору является, охаживая себя сковородкой по седой голове, недавно умершая бабушка, вольностей не любившая. И, в-третьих, приходится сыном даме-психоаналитику Лизе, врачующей душевные раны Рафи. Она, собственно, сама и посоветовала женщине подыскать молодого бойфренда и искренне радовалась за романтические успехи пациентки, пока не узнала, что, «да, у Дэвида есть маленькие странности — он очень любит ушные палочки; в детстве мать запрещала бедняжке им пользоваться, и в семье чистили уши полотенцем». Немая сцена.

Снявший в 2000 году недурной шулерский триллер «Бойлерная», режиссер и сценарист Бен Янгер, как и его лирическая героиня, долго ждал своего счастья: замысел «Моего лучшего любовника» созрел семь лет назад. Срок, по понятиям любого бизнеса и в особенности киношного, немалый, воды утекло порядочно.

Образ психоаналитика, у которого тоже есть чувства, был когда-то умеренно свеж. Однако сегодня он волнует не больше, чем тяжелый, размером с гроб для хомяка, телефон Motorolla, чрезвычайно ценимый отечественными первопроходцами сотового общения в середине 90-х.

Другое дело, что в «Моем лучшем любовнике» закатывает глаза, криво улыбается, нервно хлещет из графина предназначенную для пациентов воду и, рухнув на спину, делает себе успокаивающий массаж живота великая Мэрил Стрип, которая, как Хофман или Хэкман, чем старше, тем великолепнее. Ей достойно аккомпанирует Ума Турман, сыгравшая Рафи. Правда, в процессе самой карамельной сцены все равно вспоминаешь, с какой страстью эта девушка рыла землю ногтями и убивала тех, кого любила, во втором «Kill Bill». Легкомысленный и малообразованный семитский юноша Дэвид («Джон Колтрейн? Джаз? А, это такая старая черная музыка…») «Убить Билла» определенно не смотрел, в противном случае вел бы себя со старшей подружкой поделикатнее.

С деликатностью и с человечностью вообще есть проблемы.

Подмигивает витринами и фарами автомобилей вечерний Бруклин. За кадром растекается густым искусственным медом отборная романтическая попса последних десятилетий. Невозмутимый черный швейцар придерживает дверцы, дожидаясь, пока в лифт к недоумевающей Рафи заскочит подгоняемый виной и любовью Дэвид. С другой стороны, понятно, что в жизни за подобные фокусы швейцаров элементарно гонят в шею и что Бруклин, когда видишь его не влюбленными глазами оператора Рексера, а в натуре, вполне может оказаться не более романтичным, чем, скажем, Новый Арбат. У еврейских мужчин должны рождаться еврейские дети, а женщина под сорок не самая лучшая пара для двадцатитрехлетнего молодого человека. Эту аксиому хорошо понимают и герои, и сам Бен Янгер, который, перебрав возможные варианты развития событий, приводит-таки пару к не самому сентиментальному, но достоверному финалу.

Торжество разума не способствует обещанному прокатчиками в слогане фильма лечебно-оздоровительному эффекту, и комедия получается не особенно смешная — жалко Уму. «С чего ты взяла, что должна быть счастлива?» — с искренним недоумением спрашивал у своей жены Федор Михайлович Достоевский, трезво смотревший на вещи.