Цивилизация
Конечно, сказать, что вся страна застыла в оцепенении, было бы изрядным преувеличением. Но предположить, что большинство зрителей канала НТВ находятся в некоторой прострации, кажется, это в самый раз. В воскресенье начался показ сериала Павла Лунгина «Дело о «Мертвых душах», и публика наша, видавшая виды и с сериалами, и с Гоголем, чувствует себя, кажется, престранно.
Ну, во-первых, пропал собственно Чичиков.
То есть в первой части он мелькнул с целью смущения умов, как и положено истинному бесу, но ко второй серии он стал появляться только в пространстве рекламных роликов сериала. Чичикова — чёрта, уже без всяких околичностей чёрта, имеющего способность пропадать, сводить с ума и проч., с полным удовольствием играет Константин Хабенский. «Дело об одностороннем использовании Константина Хабенского в кино» — это совсем другая тема, но с Лунгиным у Хабенского профессиональная химия почище, чем у Джоли и Питта, и по-житейски жаль, что невероятного этого Чичикова мы увидим так мало.
Вместо привычного нам полноватого господина приятной наружности нас ожидает Шиллер Иван Афанасьевич – дознаватель из Санкт-Петербурга, приехавший в уездный город Н. с целью найти приятного господина, скупающего мертвые души. Господин Шиллер предстает нам в обличии прекрасного театрального актера Павла Деревянко, и он-то и есть главный герой лунгинской гоголиады.
Фокус под называнием «Молодая театральная звезда резко и неожиданно блистает в большом проекте», — фокус старый. Иногда он удается. Иногда – не удается. Доживем до конца сериала – увидим.
Но пока мы можем только отметить, что молодую театральную звезду в городе Н. встречает вооруженная до зубов банда распрекрасных опытных киноактеров под предводительством Сергея Гармаша (Сквозник-Дмухановский), который, как и Хабенский, сыграл в лунгинских «Бедных родственниках» одну из лучших своих ролей и продолжает неистовствовать с нездешней силой. Каким образом маленький, худенький, взъерошенный Деревянко сумеет стянуть одеяло зрительского внимания на себя – пока большой вопрос. Деревянко делает все, что умеет делать очень хорошо. Его Шиллер вмиг превращается из надутого мальчика в жутковатого дознавателя, но силы пока не равны, поскольку бороться ему приходится не только с дедовщиной кинозвезд, но и с Гоголем как таковым – его роль слеплена из Хлестакова, Акакия Акакиевича, а в дальнейшем, судя по всему, и из Чичикова. В повествование замешаны будут и «Шинель», и «Ревизор», и «Вий», и «Вечера на хуторе близ Диканьки», и, кажется, прочий Гоголь.
Поскольку сценарий Лунгин писал совместно с Юрием Арабовым, то над сериалом закономерно витает еще и тень сокуровского кинематографа, что делает картину происходящего еще более непроглядной.
Могу осторожно предположить, что с развитием повествования мы увидим, как чистая, неиспорченная душа, попав в морочный мир русской провинциальной действительности, пройдет по чичиковскому пути, насмотрится на мертвые души и жуткие рыла и в конце концов превратится в того самого беса. То есть помимо лунгинского и арабовского вклада в Гоголя налицо будет еще и русский «Твин-Пикс», что для зрителя является уже реальным перебором. Если учесть, что на беднягу наваливается ПСС Гоголя, помноженное на обморочность Арабова, и делится это физиологичность а-ля-рюсского кинематографа Лунгина, то есть есть от чего закружиться бедной голове.
До слез приятен и трогателен энтузиазм наших актеров, дорвавшихся в кои-то веки до полновесных образов, и, главное, до забытого уже, невероятного русского языка. Каждый пытается использовать ситуацию по полной и устроить свой бенефис. В результате вместо сериального пространства мы имеем дела с удивительной смесью театра с добавлением спецэффектов, совсем уж нелепо прерываемого безумием нашей рекламы (только-только втянешься в зеленоватое пространство этой фантасмагории, как тебе в ухо визжат: «Компина!»).
Получается, что при таком многоначалии в картине власть забирает сильнейший, и этот сильнейший, конечно же, не Лунгин, а сам расчлененный и снова сшитый Николай Васильевич.
Гоголевская скороговорка, плен его словесных плетений, которыми он почти эротически придушивает читателя, до легких, приятных аберраций сознания – вот что в результате проползает на нас сквозь экран, примерно, как ползет из телевизора девочка из «Звонка». Гоголь очень страшен, он – визионер и вуайерист непознаваемого русского зла, а вот Павел Лунгин, будучи хорошим режиссером, все-таки только вуайерист. В грязноватых пространствах «Такси-блюза» и «Свадьбы», среди мелких бесенят с мелкими грехами и испорченными зубами он, конечно, царь, бог и судья.
К третьей серии «Дела о «Мертвых душах» можем с неуверенностью констатировать, что, кажется, Гоголь к концу сериала его загрызет.
Собственно, эта неуверенность и не позволила нам выдать хоть какие-то оценки сразу после просмотра первой серии. Кстати, «Мертвые души» хотел в свое время экранизировать Пырьев, по сценарию Булгакова. Но великие эту историю не потянули.
